Пикассо
Шрифт:
К несчастью, причины, вызывающие тревогу и беспокойство, продолжали множиться. Пабло очень волновала перспектива военного конфликта в Европе. Германия, которая присоединила к себе Судеты, в марте 1939 года захватила Чехословакию, а Франция и Великобритания не решились помешать этому. Но сколько они еще будут бездействовать? В Испании разгромили республиканцев, после взятия Барселоны франкисты захватили Мадрид. Это конец республики. Республиканское правительство бежало в Жерону, а затем в Фигерас, и в марте гражданская война завершилась. Пятьсот тысяч испанцев, военных и гражданских, поддерживавших республику, спасаясь, пересекли границу Франции. Они были обезоружены и интернированы в лагеря, сосредоточенные в основном в области Аржеле. Пикассо, который в ходе гражданской войны оказал денежную помощь республиканцам в размере, эквивалентном 60 тысячам евро, продолжал помогать соотечественникам, никогда не отказывал в поддержке тем, кто обращался
Пабло открывает дверь, и Феноса застывает в изумлении, увидев свои творения. Пикассо удовлетворен произведенным эффектом: «Отправляйся к Персье за комиссионным вознаграждением». Феноса был растроган до слез. Следует отметить, что подобная щедрость имела свои границы. Пабло — вовсе не святой и помогал только тем, кто не внушал ему опасений. Он даже оказывал иногда поддержку Браку, Матиссу или Боннару, в адрес которых отпускал наиболее колкие замечания…
Зимой 1939 года Пабло решает создать условия для нормального проживания на улице Гранд-Огюстен — установить центральное отопление и даже оборудовать ванную. Он уже не тот, кого Фернанда Оливье упрекала в том, что он совсем не заботится о гигиене: его цинковый таз служил в основном «библиотекой» — для хранения книг. И подобная репутация закрепилась за ним на долгое время. В 1930-е годы Кокто как-то поделился с ним, что хотел бы инсценировать какое-нибудь чудо, на что Пабло заявил: «Да чудеса можно встретить на каждом шагу. Смотри! Разве это не чудо, что каждое утро я не растворяюсь в ванной подобно куску сахара!» Услышав про это, Андре Дерен ухмыльнулся: «Еще совсем недавно гораздо большим чудом было бы, если бы Пикассо принял ванну…»
В начале июля 1939 года, как обычно, Пабло и Дора Маар уезжают на юг. Никогда еще лето не было столь восхитительным, а небо таким голубым. Они останавливаются в Антибе на бульваре Альберта Первого, в квартире, предоставленной им Ман Рэйем, из окон которой открывался изумительный вид на море. Одна из комнат, просторная и светлая, служила мастерской. Но 21 июля пришло трагическое известие: недалеко от Версаля в своей машине погиб Абруаз Воллар от удара по голове свалившейся на него скульптурой Майоля, которую он вез. Смерть в высшей степени профессиональная, как отметили друзья Пикассо. Но Пабло, совершенно не склонный к шуткам, охвачен холодком ужаса, шофера Воллара звали Марсель, как и его собственного… И он мгновенно решает уволить Марселя и продать свой лимузин, теперь он будет путешествовать только в поезде. Доре все-таки удается успокоить Пабло… и Марсель везет их в Париж на похороны Воллара. А затем Пикассо возвращается в Антиб, захватив с собой Сабартеса, он хочет показать преданному другу Лазурное побережье, которого тот никогда не видел. Сабартеса, правда, смущает встреча с Дорой, но она решила вести себя на этот раз нейтрально и не устраивать никаких сцен. Она предоставляет возможность мужчинам путешествовать по побережью. Они посещают Канны, Мужен, Ниццу, Монако, поднимаются в долины Вары и Везюби. Это были счастливые дни и для Пабло, и для Сабартеса, по мнению которого, Пикассо редко бывал настолько добр, внимателен и даже деликатен… А для Пикассо с его постоянно меняющимся настроением это были периоды, которые компенсировали избыток цинизма и жестокости. Он такой, и его должны принимать таким, какой он есть. Окружающие должны смириться с тем, что гениальный художник не может быть обаятельным, деликатным двадцать четыре часа в сутки…
После этих путешествий с Сабартесом Пикассо сразу приступает к работе, хотя это не мешает ему каждое утро встречаться на пляже с друзьями, среди которых Роланд Пенроуз и Ли Миллер. А по вечерам — продолжительные беседы в кафе и пивных барах Антиба или прогулки по набережным порта. Они наблюдают за рыбацкими шхунами, снабженными фонарями для приманки рыбы. В результате Пабло напишет одну из наиболее выдающихся работ этих лет — Ночной лов рыбы в Антибе.Картина размером в девять квадратных метров; трудно подобрать слова, чтобы описать чарующую красоту и мастерство, с которыми художнику удалось передать фантастическую игру освещения и красок летней ночи.
Глава XIII ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
По Антибу двигались колонны грузовиков, окрашенных в цвет хаки… Многие друзья Пабло мобилизованы, а узкий круг оставшихся неумолимо сокращается. Люди непрерывно слушают радио, пляжи опустели. Пикассо практически перестал писать, а если и берет кисть, то говорит, что делает это только для того, чтобы «не выброситься в окно». Наконец он не выдерживает и 25 августа возвращается в Париж. Однако обстановка в городе еще более напряженная. Его как-то встретил
Руайан, 29 августа 1939 года, семь утра. К городу приближается на большой скорости лимузин Пикассо, хромированный радиатор которого сверкает в первых лучах солнца. В машине — Пабло, Дора Маар, Сабартес и, безусловно, Казбек, растянувшийся у ног хозяина. Они ехали всю ночь. Наконец перед ними открывается безбрежный Атлантический океан. В это раннее утро, сверкающий под солнцем, он кажется таким же спокойным, как озеро. И только вдали несколько парусных лодок бороздят его зеркальную гладь. Этот безмятежный пейзаж позволяет художнику обрести душевное равновесие, успокоиться…
Но почему Руайан?
Потому что Парижу, по мнению Пабло, могла грозить участь Герники. Кроме того, недалеко от Руайана отдыхала Мария-Тереза с Майей на вилле «Жербье-де-Джонк», которых он не видел уже в течение нескольких недель…
Он останавливается с Дорой в отеле «Тигр». Именно здесь 3 сентября он узнает о том, что Великобритания и Франция объявили войну Германии после того, как войска рейха атаковали Польшу.
Как удалось Пабло организовать свою жизнь в Руайане, чтобы общаться с обеими любовницами без особых осложнений? Ситуация напоминала некий водевиль. Доре он сообщил, что снял помещение под мастерскую… на вилле «Жербье-де-Джонк»… Сабартес, конечно, знал обо всем, но он скорее бы умер, чем «открыл рот» по этому поводу.
Но как Пабло ни старался, избежать проблем ему не удалось. Однажды Мария-Тереза увидела его, выходящего из машины с очень красивой брюнеткой, которую он нежно поцеловал, расставаясь…
— Кто это? — спросила она, несколько обеспокоенная.
И Пикассо пришлось, чтобы выпутаться из этой щекотливой ситуации, лихорадочно придумывать какое-то объяснение…
— Это? — спросил он с апломбом, как будто был крайне удивлен подобному вопросу, одновременно стараясь выиграть время. — Она… она… беженка из Испании…
Ответ не был совершенно неправдоподобным, шестнадцать месяцев спустя после поражения республиканцев в Испании. «И все-таки очень странно, — подумала Мария-Тереза, — что он никогда не упоминал о ней». А Дора, в свою очередь, обратила внимание, насколько была удивлена молодая блондинка, увидевшая ее с Пабло…
Несмотря на артистический талант Пабло, обе женщины были сильно встревожены… Как им удастся узнать правду? Неизвестно. Но между ними начнется «скрытая» война.
Этот конфликт любовниц не только не раздражает Пикассо, а, наоборот, развлекает его, так как его персона — «ставка в этой игре». В Руайане ему удается устроить жизнь подобно той, которую он вел в Париже. Помимо двух любовниц и дочери к его услугам был еще верный Сабартес, который приходил к нему по утрам и к концу дня, чтобы совершать ежедневные прогулки. Кафе «Режан» в Руайане, где он каждый вечер слушал коммюнике Генерального штаба, заменяет ему парижские кафе «Дё маго» и «Флора». Не следует забывать и о Казбеке, которому он покупает бараньи головы, и в то же время художник не упускает возможности их зарисовать, настолько они его впечатляют. А в январе он снимает третий этаж виллы «Вуалье», откуда открывается восхитительный вид: море, пляжи, виллы в лучах заходящего солнца. «Как это прекрасно для каждого, кто считает себя художником!» — признается он Сабартесу.
Он совершает несколько поездок в Париж, над которым зимой и весной 1940 года нависла зловещая угроза. Город производит на него тягостное впечатление. «Я работаю, я пишу, но очень скучаю. Мне хочется поскорее вернуться в Руайан», — пишет он Сабартесу.
21 июня, после разгрома французской армии, Гитлер и Петен [88] подписали акт о перемирии. А 23 июня немецкие мотоциклисты, а вслед за ними моторизированный дивизион занимают Руайан.
Какова была реакция Пикассо? Слышал ли он призыв 18 июня? Во всяком случае, он никогда не был ни «голлистом», ни «вишистом», ни сторонником Петена, тем более что Петен был послом Франции во франкистской Испании. Стоит ли говорить о немцах, которые устроили побоище в Гернике, а его творчество считали «искусством вырождения».
88
Анри Филипп Петен(1856–1951) — маршал, командовавший французскими армиями в Первую мировую войну. Во время оккупации Франции в 1940–1944 годах сотрудничал с Гитлером, возглавил коллаборационистский режим Виши. В 1945 году приговорен к смертной казни, которая была заменена пожизненным заключением. — Прим. пер.