Пикник (сборник)
Шрифт:
Вот и все.
Если что, надо думать, Клем будет знать, как себя вести в этом случае. Клем — он бывалый человек, толковый, дошлый; отличный мясник и отличный делец. Клем знает, как вести себя с хорошими господами. Клем, было время, поставлял, как до него — его отец и дед, наилучшие деликатесы для званых вечеров, завтраков на охоте, герцогских обедов и полковых пирушек. Может быть, для дворянства, как говорил Клем, и настала тяжелая полоса. Но в конце концов придет день, и тонкость понятий обязательно снова возьмет свое, и в жизни опять утвердится издавна заведенный порядок. Торговлю
— Ну, что я тебе говорил? — объявил он однажды. — В точности так и есть. Бельведер открывают. Кто-то купил Бельведер.
Она знала про Бельведер. Небольшой и давно опустелый, Бельведер был из тех домов, чьи трубы в зимнее время безжизненно, как могильные камни, торчали над вершинами буков. Шесть лет на имении Бельведер золой и гарью расписывалась армия.
— Видишь, в точности как я говорил, — сказал Клем еще через два дня, — только что звонил хозяин Бельведера. Возвращается порядочная публика. К нам поступил заказ из Бельведера.
Когда она подъехала к Бельведеру в то утро, цветы на меловых склонах мокли под проливным, томительно-теплым дождем. На ней, как всегда в дождливую погоду, была та же старая, военного времени, накидка; в задке фургона, на эмалированном лотке, были разложены «сладкое мясо», рубец, печенка.
Высоко на горе, желтым оштукатуренным фасадом к долине, стоял дом с окнами, обнесенными воздушными железными балкончиками под зелеными железными козырьками.
— А, поставщица пропитания! Поставщица провианта! Поставщица от Корбета, да? — сочным, мягким голосом отозвался на ее звонок в кухонную дверь мужчина лет сорока пяти, без пиджака, дородный, подвязанный синим в полоску фартуком. — Входите, пожалуйста. Вы ведь от Корбета, верно?
— Я — миссис Корбет.
— Очень приятно. Заходите же, миссис Корбет, заходите. Не стойте под дождем. На дворе такая гадость, промокнете — и крышка. Входите. Снимайте вашу накидку. Хотите сырную палочку?
Розовое лицо его было припудрено мукой. К пухлым, мягким пальцам пристали шмотья теста.
— Вы подоспели в самое время, миссис Корбет. Я как раз собирался кинуть в плиту эти злосчастные изделия, но теперь послушаем, какого вы о них мнения.
Широким жестом он вдруг поднес к ее лицу тарелку свежих, еще теплых сырных палочек.
— Вот попробуйте, миссис Корбет. Попробуйте и скажите.
Застенчиво, с привычной покорностью, не поднимая карих глубоких глаз, она взяла сырную палочку и откусила.
— Скажите, невозможная гадость?
— Очень вкусно, сэр.
— Говорите честно, миссис Корбет, — сказал он. — Честно и прямо. Если противно в рот взять, так и скажите.
— По-моему…
— Знаете что, миссис Корбет, они пойдут куда лучше под рюмочку хереса. Определенно. Выпьем с вами по рюмке слабенького сухого хереса и поглядим, как с ним сочетается это тесто.
За хересом, сырными палочками и разговором — а говорил, главным образом, он один — у нее не было особой возможности вставить хотя бы слово. С недоумением наблюдала она, как он, внезапно забыв
С неожиданным изяществом он прошелся пальцами по краям тонкой сырой лепешки, разостланной на плоской коричневой посудине. Рядом бледно-розовой горкой лежали очищенные шампиньоны.
— Вот это будет вкуснота. За это я спокоен. Обожаю заниматься стряпней. А вы?
Не находясь, что ответить, она наблюдала, как он повернулся к плите и стал распускать в кастрюльке масло.
— Croute aux champignons, — сообщил он. — Своего рода пирог с грибами. Есть вещи, про которые знаешь, что они тебе удаются. Это я всегда люблю готовить. Объеденье — вы, естественно, и сами знаете, да? Конец света.
— Нет, сэр.
— Только не говорите мне «сэр», миссис Корбет. Меня зовут Лафарж. Генри Лафарж. — Он повернулся налить себе хересу и впился в нее сероватыми, навыкате, глазами. — Вам, наверное, страшно неудобно в этом злосчастном дождевике? Отчего бы его не скинуть на время?
Эти слова, хотя и сказанные необидным тоном, несколько ошарашили ее. Ей в голову не приходило, что накидку можно назвать злосчастной. Это была незаменимая, очень практичная, ноская вещь. Она прекрасно служила своему назначению, и, вновь недоумевая, миссис Корбет спустила ее с плеч.
— Вы думаете, я сглупил? — продолжал он. — С этим домом, я хочу сказать? Друзья в один голос говорят, что я сделал глупость. Конечно, он в жутком состоянии, это ясно, но мне думается, над ним стоит поколдовать. Вы не согласны? Вы думаете, я сглупил?
Она не могла отвечать. Ею внезапно, мучительно, овладела неловкость за старое коричневое платье, надетое под накидкой. Сконфуженно она сложила руки, безуспешно пытаясь прикрыть его от взгляда.
К счастью, однако, взгляд его был устремлен в окно, на дождь.
— Как будто бы унимается наконец, — объявил он. — А когда так, я вам смогу перед тем, как вы уедете, показать вид снаружи. Вы обязательно должны посмотреть на вид снаружи, миссис Корбет. Упоительное запустенье. До того упоительное, что прямо-таки наводит на мысль о Строберри-Хилле [5] . Понимаете?
5
Дом Хораса Уолпола (1717–1797), образец романтического архитектурного стиля в духе ложной готики.
Она не понимала и снова перевела взгляд на свое коричневое платье, обтрепанное по краям.
Вскоре ливень начал стихать и кончился, только с могучих буков, осеняющих дом, еще продолжало капать. Соус для croflte aux champignons почти поспел; Лафарж обмакнул в него мизинец и сосредоточенно облизал, глядя на деревья, роняющие капли летнего дождя.
— В основном, сам его собираюсь красить, — сказал он. — Так интересней, вы не находите? Больше простора творчеству. Нам чрезвычайно, по-моему, недостает в жизни творческого подхода, а по-вашему? Глупо все самое увлекательное перекладывать на челядь и прислугу, вы не находите?