Пилигримы проклятых земель
Шрифт:
– Дядя Максим… – голос прозвучал буквально около самого моего уха, от чего я вздрогнул.
– Пашка? – Узнать говорившего по тихому шепоту, да еще спросонья, было не просто, но я среагировал на это его «дядя». Кроме Павла меня так никто не называл. – Ты как? Почему встал? – забеспокоился я о мальчишке. – Что, плохо?
– Дядя Максим, – пацан повторил еще раз и крепко вцепился в мою руку. – Что-то не так. Что-то рядом. Что-то приближается… – Пашка явно не знал, как объяснить.
– Что-о-о? – протянул я и мигом нащупал автомат. Калаш лежал рядом, на прикроватной тумбочке.
– Я чувствую.
– Как
– Сам не могу понять. Только мне вдруг приснилось, что надвигается огромная черная туча и она… – мальчишка запнулся, подбирая слова, – она очень страшная, она словно бомба, которая вот-вот взорвется. И тогда всему конец, всем нам конец!
Сон? А-а-а, теперь понятно, – я почувствовал облегчение и оставил АКМС лежать на прежнем месте. Мальчишке просто привиделся страшный сон. Что ж, бывает.
– Все нормально, Паша, – я положил руку на слегка подрагивающее плечо подростка и вкрадчивым успокаивающим шепотом стал взывать к его разуму: – Мы глубоко под землей, ворота толстые и герметичные, так что нам никакие бури не страшны.
– Нет, дядя Максим, вы не понимаете, – заупрямился мальчишка. – Сейчас я ведь не сплю, но все равно продолжаю ее чувствовать.
– Даже так? – в кубрике было довольно темно, а потому я надеялся, что Пашка не разглядит мою снисходительную улыбку. – Ну, тогда сосредоточься и скажи, откуда она надвигается. – Вполне конкретная задача должна была помочь мальчугану. Он вслушается в себя и поймет, что никакой тучи на самом деле не существует и в помине.
– Сторону что ли указать? – шепотом переспросил пацан.
– Ну да, сторону, – кивнул я.
– Оттуда, – Пашка, не раздумывая, ткнул пальцем в темную глубину спального помещения.
– Оттуда? – мне нечего было ответить, оставалось лишь удивленно покоситься в указанном направлении. Конечно же, ничего нового я там не разглядел, но…
Буквально в то же мгновение где-то вдалеке послышался гул, глухой удар, толчок, от которого завибрировали стены и заскрипели железные двухярусные койки.
В ту же секунду меня словно сдуло с постели. Повскакивали и мои соседи – Леший с Нестеровым. Видать наша с Пашкой беседа их уже давно разбудила. Мужики не встревали в разговор лишь потому, что резонно рассудили: пацану будет достаточно и одной няньки, меня, значит. Зато теперь… Теперь стало ясно, что действительно что-то происходит, что-то весьма и весьма непонятное, и скорее всего опасное.
Никто из нас не успел произнести и слова, как снаружи со стороны стояночной площадки послышалось ритмичное пыхтение запускаемого генератора. Уже со второго рывка движок затарахтел, и под потолком разгорелись электрические лампочки.
– Подъем! – заорал я, хватая автомат.
– Тревога! – поддержал меня Загребельный.
Своим воплем гребаный чекист сделал то, чего я пытался избежать, а именно паники. Какая тут нахрен «Тревога!», когда большая часть нашей команды стопроцентно цивильные граждане! Но дело было сделано и люди заметались в поисках оружия и одежды. Черт, хоть бы не пальнул кто от нервов да по нерасторопности.
Только я об этом подумал, как снова ухнуло. На этот раз ближе, гораздо ближе. Стены заходили ходуном, а с потолка посыпалась штукатурка. Послышался испуганный крик Лизы и отчаянны
– Быстрее! Все наружу! – Главный возник в дверном проеме и призывно махал нам руками. Это он включил генератор и предотвратил наше слепое тыкание в темноте. Молодец, не растерялся!
– Что происходит? – заорал в ответ я.
– Гравитационный луч, – прокричал в ответ ханх. – С орбиты ударили гравитационным лучом!
– По нам? – ужаснулась Лиза.
– По этому хранилищу, – выдохнул Главный, давая понять, что возможно это не одно и тоже.
Эхом от его слов стал новый, к счастью все еще далекий удар. Но прозвучал он уже совершенно с другой стороны.
– Бьют наугад! – с надеждой в голосе предположил Нестеров.
– Нет, – я с горечью покачал головой. – Перекрывают выходы.
Произнося эти слова, я уже начал действовать. Закинул за спину автомат, прижал к себе Пашку, схватил за руку Лизу и, перепрыгивая через скинутые на пол подушки и одеяла, ринулся к двери.
– В машину! Все в машину! – срывая голос, вопил я. – Бегом! Марш! Марш! Марш!
Несмотря на всю серьезность, если не сказать катастрофичность ситуации, где-то в глубине души я поблагодарил неизвестного врага. Его неожиданное нападение избавило меня от неизбежных объяснений с Лизой, от осуждающего взгляда ее больших карих глаз. Я получил отсрочку и теперь мог думать о такой мелочи как спасение наших жизней.
Перед мысленным взором сразу возникли те огромные геометрически правильные углубления в земле, которые я видел на подъезде к Подольску. Заглубленные командные пункты и бункера второго кольца противовоздушной обороны Москвы. Вот, что это было такое. И по ним тоже отработали гравитационной дубиной. Во что при таком ударе превратится куда менее прочное подземное танкохранилище, мне было даже страшно представить.
Стоящий в дверях Главный посторонился, и мы пулей вылетели из кубрика. Я прекрасно понимал, что единственный шанс на спасение – бегство, причем, только на колесах. По-другому просто не успеть. Словно доказательство моей правоты, в темной глубине убежища прозвучало несколько новых ударов.
– Все в машину! – мой крик прозвучал как выстрел стартового пистолета, давший старт отчаянному спринту.
Домчавшись до «восьмидесятки», я подсадил Пашку, подал Лизе ее верную СВД, после чего сам, в спешке ударяясь локтями и коленями о углы и срезы брони, кинулся к люку механика-водителя.
Когда двигатель запустился, я привстал в люке. Пока грузились все остальные, у меня появилось несколько секунд, чтобы подумать о пути отступления. О том, что все три въезда уже наглухо завалены, можно было не сомневаться, значит оставались лишь подъемники. Я знал, что они исправны, да только это был самый медленный способ эвакуации. У нас могло просто не хватить времени чтобы добраться до поверхности.
Половина нашей команды так и не успела спуститься в десантный отсек. Люди просто повисли на броне, уцепившись, кому за что удалось. И все же, несмотря на это, я прогорланил «Двигаем!» и стронул машину с места. В голове мелькнуло: это даже хорошо, что они остались снаружи. Во-первых, ехать тут всего ничего, а во-вторых, все равно ведь придется выгружаться.