Пилоты Его Величества
Шрифт:
Шлиссельбуржец Н.А. Морозов говорит о нем с восторгом: «Как он был прекрасен во время полетов! Какое обаяние интеллигентности, человечности и нравственной мощи сказывалось во всей его личности, когда он смелой и уверенной рукой правил своей машиной» («Речь», 25 сентября).
«Капитан Мациевич поражает своим необыкновенным хладнокровием во время полетов, – пишет другая газета. – Мне пришлось видеть его при отправлении в воздушное плавание сейчас же после спуска. Ну, право, храбрый капитан садится на свой «Фарман» так же, как мы с вами садимся на извозчика. А когда слезает после получасового полета, то лицо его не меняется и не заметно в нем никакого волнения, точно он слезает
«Его полеты красивы и уверенны. Вот где истинный художник своего дела. Вот человек, который и телом и душой отдался авиации».
«Это уже не новичок, а большой, очень большой авиатор. К нему относятся как-то особенно, среди товарищей он считается первой величиной» («Новое время», 21 сентября).
В 8 часов вечера 24 сентября у Л. Мациевича должно было состояться в Новом театре свидание с известным писателем Леонидом Андреевым, который тоже собирался лететь, но свидание не состоялось… За час до этого бездыханный труп смелого летчика лежал уже на аэродроме… Погибла прекрасная жизнь, погибла так преждевременно, так нежданно, так несправедливо-нелепо – именно тогда, когда менее всего ожидали этой смерти и менее всех, казалось, грозила она смелому, уверенному в себе, прекрасному летчику, отважному, но мудрому и осторожному победителю свободной стихии.
Обремененный массой административных обязанностей по заграничной комиссии и различных поручений Морского технического комитета, Мациевич успевает сам обучаться полетам на аэропланах различных систем, причем обнаруживает способности незаурядного пилота. Первый свой самостоятельный полет он совершает после 45 минут обучения, проводит на аэроплане перед авиационными состязаниями в Петербурге всего 12 часов 11 минут, и при этом ни одной поломки, ни одного неудачного спуска, который требовал бы починки аппарата.
Но Л. Мациевича мало привлекала слава пилота, хотя учителя-французы и считали его рожденным летать в воздухе. Его интересовала главным образом техническая сторона дела, удачное решение проблемы летания, ему все время улыбалась перспектива изобретения нового воздухоплавательного аппарата на основе своего богатого теоретического и практического опыта.
«Теперь, – говорил он своим товарищам за несколько дней до смерти, – я летаю на «Фармане», умею на «Соммере», по приезде в Севастополь начну учиться на «Блерио», изучу основательно недостатки существующих аэропланов, а затем займусь проектированием нового аэроплана».
Но уже за границей он совершает, так сказать, подготовительную работу.
Изучая постановку преподавания авиации во французских школах и различные конструкции аэропланов, Мациевич по долгу службы в своих еженедельных рапортах Отделу воздушного флота давал обстоятельную оценку изученных им воздухоплавательных аппаратов. Считая в последнее время лучшим из существующих аэропланов моноплан, Л. Мациевич был глубоко убежден, что ни один из них не отвечает военным задачам.
Как сообщает секретарь заграничной комиссии инженер Б.С. Сотник, общим и весьма важным недостатком всех аэропланов, по мнению Мациевича, является низкий коэффициент полезного действия вследствие большого лобового сопротивления, а также плохая конструкция шасси, всегда вызывающая опасение за целость аэроплана при трудных аттерисажах.
Поэтому Мациевич старался уже в существующие системы внести те или иные изменения, устраняющие их недостатки. Так, в аппарат М. Фармана, по указанию Л. Мациевича, был вставлен включатель к мотору «Гном» для того, чтобы можно было прерывать ток, не выпуская для этого, как прежде, газ из прибора. К аппарату А. Фармана по его инициативе были присоединены дополнительные плоскости к верхнему плану, что делало аэроплан более устойчивым и увеличивало его грузоподъемность. В аппарате
Но все это было мелким и будничным по сравнению с теми возможностями, которые открывались перед жаждущим оригинального творчества Мациевичем по приезде в Россию.
По окончании авиационных празднеств в Санкт-Петербурге Отделом воздушного флота предложено было командировать Л. Мациевича в Севастополь для обучения офицеров полетам и для заведования мастерскими. Кроме того, ему было ассигновано старое военное судно для производства опытов по испытанию его проекта морского аэроплана.
Как прекрасный знаток авиационного дела, обладающий к тому же хорошим инженерным образованием и выдающимся организаторским талантом, Мациевич, бесспорно, был бы на высоте положения в качестве руководителя при полетах и сыграл бы огромную роль в развитии отечественного воздухоплавания, подготовив целый ряд опытных и образованных пилотов.
Еще больше надежд связывалось с работами Л. Мациевича по проектированию аэроплана новой конструкции, и прежде всего военно-морского аэроплана. Высокий уровень теоретического образования, знакомство с существующими системами и их недостатками, практический опыт пилота, творческий ум и, наконец, совпадение служебных обязанностей с интересующим его делом – все это было прочным залогом того, что поставленную себе задачу Л. Мациевич разрешит с успехом.
Особенный интерес представлял разработанный им проект морского аэроплана (биплана), который должен был нести военно-разведочную службу на море.
Аппарат был рассчитан на двух человек. Для того чтобы он мог опускаться и на воду, он был снабжен особыми поплавками. Аппарат постоянно находился на судне. Вследствие отсутствия на судне простора для разгона при взлете он не имеет переднего руля подъема, благодаря чему он укорачивается и, кроме этого, для взлетов снабжен простой тележкой особой конструкции, катящейся по съемным рельсам на судне и приводимой в движение прицепленным к ней канатом, который наматывается на барабан электрической лебедки, укрепленной на палубе судна. Что касается перенесения руля подъема назад, то, по мнению Мациевича, подкрепленному авторитетом многих знатоков воздухоплавания, и передние и задние рули подъема работают одинаково хорошо, с той только разницей, что передний руль подъема легко может быть сломан при спуске аэроплана. Для спуска аппарата на судно над палубой протягивается веревочная сетка. В случае необходимости аппарат, снабженный поплавками, может опускаться на воду вблизи судна, а затем с помощью подъемного крана его поднимают на палубу.
Наряду с практическою деятельностью инженера Мациевича все время влекла к себе и чисто научная работа. Мысль о профессуре не покидала его до последних дней. Его живая, подвижная натура всегда стремилась влиять на молодые, восприимчивые умы, будя в них жажду знания, дух научной любознательности. И надо сказать, он обладал всеми необходимыми данными для такой деятельности – хорошей эрудицией, творческой мыслью и ясным словом.
Еще в 1904 году профессор Носач, у которого Мациевич работал в бытность студентом Харьковского института, предложил ему занять место лаборанта при лаборатории тепловых двигателей Санкт-Петербургского политехнического института. С радостью ухватившись за это предложение, Л. Мациевич, однако, вынужден был через несколько месяцев отказаться от заманчивого предложения, ввиду того что болезнь легких требовала пребывания на юге России не менее года.