Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)
Шрифт:
Как о чем-то само собой разумеющемся писал о скрытом влиянии большевиков на арабские беспорядки 1929 г. автор рецензии на роман «Суббота и Воскресенье» уже упоминавшегося на страницах нашей книги палестинского писателя А. Высоцкого:
Насколько нам известно, сейчас он <Высоцкий> живет в Палестине, а разыгравшиеся там недавно события и скрытое участие в них большевиков, вероятно, открыли ему глаза на дела и цели московской власти. Говорим об этом потому, что в романе есть момент, когда измученный Залман Тиниц почувствовал, как от слова «товарищ» у него «радостно вздрогнуло сердце». Теперь оно должно было бы сжаться от горечи нового разочарования (Ф.С. 1930: 3).
К этим весьма настойчиво повторяющимся представлениям о том, что борьба евреев и арабов не обходится без стимулирующего ее «красного» фактора, следует прибавить сообщение еврейской рабочей газеты в Палестине «Davar» (ее редактором был Б. Кацнельсон) о том, что английская администрация была осведомлена не только о готовящейся акции,
Обнародование списков, содержащихся в величайшем секрете, обернулось для газеты некоторыми неприятностями: на следующий день она вышла под другим названием – «Omer». Впрочем, никаких более суровых «оргвыводов» не последовало, да и это наказание продлилось недолго: не в интересах англичан, наверное, было поднимать публичный скандал, в ходе которого неизбежно обнаружилась бы их пассивная и выжидательная политика. Возможно, поэтому спустя весьма непродолжительное время газете вернули ее прежнее название.
Именно на этом событийном фоне следует читать письма Бурцева Рутенбергу, носящие, по вполне понятным причинам, таинственно-конспиративный характер и сопровождающиеся заговорщицкими интонациями об ожидаемом получении каких-то секретных сведений от многочисленных «приятелей» – разбросанной по свету армии добровольных и платных бурцевских информантов.
Для нашей темы самое, пожалуй, интересное в бурцевских письмах то, что они, пусть и косвенно, «отраженным светом», но, как кажется, вполне недвусмысленно свидетельствуют о том, что Рутенберг в это время был сильно заражен антибольшевистским микробом. Не в такой, конечно, степени, как сам Владимир Львович, но вполне достаточной, чтобы оторвать драгоценное время от своих основных занятий и уделить внимание борьбе с «красной» опасностью. Произошедшие в Палестине события с очевидностью продемонстрировали перед Рутенбергом эту опасность, и реакция Бурцева, включая его письма, написанные криптограмматическим стилем и полные изрядной детективно-охотничьей обсессии, кажется, ни капли его не смущала. Более того, обсуждаемое в них намерение автора публично разоблачить проникших в Палестину кремлевских эмиссаров, разжигавших и стимулировавших национальные распри, было, без сомнения, на руку Рутенбергу, который 24 сентября 1929 г. стал членом Исполкома Ва’ад Леуми,а в октябре был избран его председателем. Парижский русско-еврейский еженедельник «Рассвет» следующим образом комментировал эту новость:
Пинхас Рутенберг избран председателем Ва’ад Леуми, гласит краткая телеграмма из Иерусалима.
Подробности этого избрания еще неизвестны. Но несомненно, что оно должно обозначать собою какой-то поворот в жизни и работе той почтенной ненужности, в которую превратил себя этот высший орган палестинского ишува.Под просвещенным руководством его прежних заправил Ва’ад Леуми стал средоточием дешевого политического умничания, парализующего всякую энергию и всякую действенность. О последствиях уже и говорить не приходится.
Свою совершенную никчемность в этот тяжелый и ответственный момент поняли, по-видимому, и нынешние «вожди» ишува. И пришлось им «призвать варягов». П. Рутенберг, до сих пор сознательно стоявший в стороне от всякой «политики» и всецело отдавшийся своему любимому делу электрификации, не счел возможным уклониться от ответственности и принял оставленное ему тяжелое наследство.
От него ждут многого. Рутенберг – человек недюжинной воли и не омраченного пилпулистикой 18разума. Он – тот человек, который способен заговорить с палестинской администрацией нужным тоном и держать себя с ней должным образом. Он пользуется уважением и признанием подавляющего большинства ишува. От него вправе ждать многого (<Ред.> Дневник 1929: 2).
Забегая вперед, скажем, что эти ожидания не оправдались, см., к примеру приводившуюся в предыдущей главе статью А. Вейншала «Живой мертвец». Через год, 19 сентября 1930 г., недовольный происходящим и бессильный что-либо изменить, Рутенберг подал в отставку. Продержавшись до февраля 1931 г., он оставил эту должность (спустя время, в 1939 г., его опять будут просить возглавить Ва’ад Леуми, и вновь картина повторится: в августе 1940 г. он уйдет в отставку). Однако тогда, в конце 1929 – начале 1930 г., взяв в руки бразды правления в ишуве,Рутенберг, был, конечно, крайне заинтересован в раскрытии «московских происков» в собственном «национальном доме», тем более что свои услуги предлагал такой корифей в деле разоблачения провокаторства и деятельности секретных спецслужб, как Бурцев.
Установи Бурцев связь между нападением арабов и большевистской пропагандой, это могло бы служить Рутенбергу сильной картой для того, чтобы убедить английскую администрацию начать «закручивать гайки». Аргумент о «красной» опасности наверняка оказался бы для англичан более серьезным, нежели религиозно-националистический арабский фанатизм. В январе 1930 г. сорвалась попытка Кацнельсона примирить Рутенберга с Вейцманом, и сорвалась именно по политическим мотивам. Судя по оптимистическим письмам Кацнельсона из Лондона (жене – Лее Миркин-Кацнельсон, от 15 января 1930 г., или на следующий день – анонимному корреспонденту, см.: Katznelson 1961-84, V: 296, 301), его посредничество готово было принести успешный результат, но затем все расстроилось из-за уступчивой позиции, занятой Вейцманом и руководимой им Сионистской организацией по отношению к англичанам, не принявшим необходимых мер для усмирения арабов. Так что даже если не брать во внимание личной заинтересованности в подобного рода разоблачении, само «служебное положение» Рутенберга обязывало предпринимать какие-то энергичные шаги.
По всей видимости, осенью 1929 г., они, Рутенберг и Бурцев, возобновили общение, и, судя по первому из приводимых ниже писем (от 30 декабря 1929) неукротимого сыщика-антиболыие-вика, занятого тогда разоблачением деятельности Коминтерна в Абиссинии, Рутенберг оказался ему чем-то полезен. Днем раньше Рутенберг, находившийся в то время в Лондоне, перевел для Бурцева деньги в Париж. При этом, вероятно, по причине, уже объясненной А. Седых выше, – о том, что значительные суммы ему сразу было передавать опасно, – Рутенберг воспользовался посредничеством И.И. Фондаминского, который, как видно, был в курсе происходящего и вообще выступал в качестве связующего звена между ними. В сопроводительной записке от 29 декабря 1929 г. Рутенберг писал (. RA, копия):
Дорогой Илья Исидорович.
Посылаю Вам 2000 франков. Если понадобится, телеграфируйте. Новые части Вам переведут еще, всего до 6000, включая посылаемые 2000, даже если меня не будет в Лондоне.
Всего Вам хорошего,
П. Рутенберг
Деньги выдавайте Вл. Львовичу для паспорта 19, и если попросит 1000. Вообще же передайте объяснения предполагаемых расходов и давайте туго. О больших расходах сноситесь заранее со мной.
ПР
Следующим днем датировано упомянутое выше бурцевское письмо Рутенбергу. В нем говорилось 20:
Рутенберг!
Большое спасибо Вам за фотографии, они мне много помогли. Как видите, я добился того, что абиссинский орган, который сначала нападал на высланных русских, теперь признал свою ошибку. В ближайшее время появятся мои статьи, разоблачающие большевицкие интриги в Абиссинии и связи большевиков с самим негусом и с Довгалевским/Беседовским в Париже 21. Затем предвидятся разоблачения еще более важного значения, касающиеся и Вашей страны, и смежных с ней других стран.
У меня есть к Вам как к русскому журналисту большая пожарная просьба. Я Вас попрошу ответить мне в день получения моего письма, а через день-два выслать дополнительные сведения. Медлить нельзя ни одного дня. Дело вот в чем заключается.
Один влиятельный европейский орган обратился ко мне с просьбой, чтобы я за своим именем выступил в ближайшие дни по вопросу о деятельности большевиков в Палестине. Мне дают точные данные о том, что большевики через своих агентов среди арабов устроили ряд возмутительных погромов и убийств в этом году в Палестине. Для этой цели они послали туда огромные деньги. Существует инструкция из Москвы, как на местах в Палестине разжигать ненависть между арабами и евреями. Мне передана только опись этих всех документов людьми, которые видели эти документы. Но для меня обязательно иметь точный текст (полный) этих документов. А также фотографию с них. Вы – литератор, интересуетесь этими вопросами давно. Я думаю, что Вам было бы возможно добыть эти документы. Но только обращаю Ваше внимание на то, что эти документы мне нужны именно «в пожарном» порядке. То, что можно сделать сегодня, не откладывайте на завтра. Все посылайте экспрессом.
Кроме того, я Вас попрошу прислать мне по вопросу о деятельности большевиков в Палестине возможно больше документов, а также Ваши соображения по поводу них и по поводу вообще этого вопроса. Я знаю, что Вы горячо относитесь к борьбе с большевиками и поэтому надеюсь, что Вы сделаете по моей просьбе все, что возможно. Все Ваши материалы и все Ваши указания мне нужны для чрезвычайно важного выступления в литературе.
Если что нужно, то даже телеграфируйте мне. От получения или неполучения документов от Вас у меня зависит очень многое.
Ваш Вл. Бурцев
P.S. Не забывайте, пожалуйста, моего абиссинского вопроса. То, что есть у Вас по этому вопросу, Вы тоже мне пришлите. Здесь у меня этот вопрос хорошо поставлен в министерстве иностранных дел у французов.