Пионеры, или У истоков Сосквеганны (др. изд.)
Шрифт:
— Дичи теперь не бывать столько, сколько во время старой войны, мистер Бумпо, — сказал майор, внимательно слушавший среди клубов дыма, — но земля существует не для дичи, а для людей.
— Я думаю, майор, что вы друг справедливости и права, хотя частенько бываете в большом доме. Скажите же, разве не тяжело человеку, когда законы отнимают у него возможность честно добывать свой хлеб? Да если еще вспомнить, вдобавок, что, будь соблюдена справедливость, он мог бы охотиться и ловить рыбу в любой день недели на самой лучшей расчистке, если бы ему вздумалось.
— Я понимаю вас, Кожаный Тшулок, — отвечал майор, уставив на охотника свои черные глаза, — но ви не бивали такой благоразумный, чтобы видеть
— В голову не приходило, — угрюмо ответил охотник и погрузился в молчание.
— Судья начал рассказывать нам что-то о французах, — заметил Гирам после продолжительной паузы.
— Да, сэр, — сказал Мармадюк, — французская революция продолжается.
— Чудовищно! — пробормотал мосье Лекуа, судорожно заерзав на стуле.
— Провинция Вандея наводнена республиканскими войсками, и восстание подавлено. Вероятно, мосье Лекуа знаком с этой провинцией и может сообщить нам о ней что-нибудь.
— Нет, нет, нет, мой дорогой, — возразил француз скороговоркой, делая растерянный жест правой рукой и закрывая левой глаза.
— В последнее время было много сражений, и республиканцы почти всегда остаются победителями. Я, впрочем, не жалею, что они отняли Тулон у англичан, потому что за ними все права на эту крепость.
— О-о-о! — воскликнул мосье Лекуа, вскакивая и в волнении размахивая обеими руками.
Несколько мгновений француз бегал по комнате, издавая бессвязные восклицания. Затем он бросился вон из комнаты и побежал в свою лавочку, размахивая на бегу руками. Уход его не вызвал удивления, так как все уже привыкли к его странностям. Майор Гартман расхохотался и, подняв кружку, сказал:
— Француз с ума сошел, но ему нетшего пить, он пьян от радости.
— Французы — хорошие солдаты, — заметил капитан Холлистер, — они много помогли нам при Йорктоуне, и хотя я мало знаю о движениях войск, но думаю, что без их помощи Вашингтону не удался бы поход против Корнваллиса [15] .
— Ты правду сказал, сержант, — подтвердила его супруга, — и я желала бы, чтобы ты всегда говорил ее. Французы — храбрые ребята и бравые кавалеры. Помню, тащилась я со своей тележкой, когда вы были в авангарде, и повстречала полк французских джентльменов; они живо разобрали у меня весь запас. Вы спросите, заплатили ли? Еще бы нет, и все звонкими кронами; этих дурацких американских бумажонок у них и в помине не было. Но как бы то ни было, французы платили чистым серебром. Притом, когда с ними имеешь дело, то из пяти стаканов один остается в твою пользу, потому что они никогда не осушают стакана до дна, а всегда оставят сколько-нибудь. А ведь это выгодная торговля, судья, когда платят хорошо, а требуют мало.
15
Значительная победа американцев над англичанами 17 октября 1781 года.
— Конечно, мистрис Холлистер, — ответил Мармадюк. — Но куда девался Ричард? Он присел было на минутку и тотчас исчез, и так долго не возвращается, что я боюсь, не замерз ли он где-нибудь.
— Не бойся, кузен Дюк, — воскликнул Джонс, появляясь в дверях. — Работа согреет в самую морозную ночь. Бетти, ваш муж сказал мне, что у ваших свиней сделалась короста; вот я и зашел взглянуть на них и убедился, что он прав. Тогда я сбегал к вашему помощнику, доктор, заставил его отвесить мне фунт разных специй и подмешал в свиное пойло. Готов поставить оленя против белки, что они будут здоровы через неделю. А теперь, Бетти, я не прочь от кружки флипа [16] .
16
Подслащенная смесь пива и джина (водки). (Примеч. ред.).
— Я знала, что вы его потребуете, — отвечала хозяйка, — он готов и уже вскипел… Любезный сержант, достань-ка кружку… нет, вон ту, самую большую, у огня. Попробуйте, мистер Ричард, и скажите, как она вам покажется.
— Превосходно, Бетти, вы мастерица составлять флип, — ответил Ричард, отхлебнув из кружки и переводя дух. — А, Джон, и вы здесь! Пейте, дружище, пейте! Я, вы и доктор Тодд исполнили сегодня хорошую операцию над плечом того молодца. Дюк, я сочинил песню в ваше отсутствие — выдалась как-то свободная минутка. Слушайте, я вам спою куплет или два, хотя еще не подобрал мотива:
В жизни горя не избегнешь,
Такова судьба! Ну так что же?
Не горюем, Распеваем да пируем…
Все нам трын-трава!
Веселись назло судьбине,
А не то в лихой кручине
Побелеет голова!
— Что скажешь, Дюк? Готов и еще куплет, почти весь, да я не нашел еще рифмы для последней строчки. Как тебе нравится моя песня, старый Джон? Ведь не хуже ваших военных песен?
— Хороша, — сказал могикан, который, осушив кружку, поданную ему хозяйкой, не упускал случая хлебнуть и из круговых кружек майора и Мармадюка.
— Браво, браво, Ритшард! — воскликнул майор, черные глаза которого становились уже влажными. — Брависсимо! Короший песня! Но Натти Бумпо знает лючше. Кожаный Тшулок, спевайте песню, старина! А? Спевайте лесную песню.
— Нет, нет, майор, — возразил охотник, грустно покачивая головой. — Не думал я, что мне придется на своем веку увидеть то, что теперь делается в этих горах, и не до пения мне. Если тот, кому по праву следует быть здесь господином и хозяином [17] , принужден утолять жажду снеговой водой, то не пристало тем, которые жили его добротой, веселиться, как будто на свете только солнечный свет да лето.
17
Земли вокруг Темпльтона, до образования этого поселка, принадлежали майору Эффингаму и после их конфискации были, как мы уже знаем, скуплены Мармадюком. (Примеч. ред.).
Сказав это, Кожаный Чулок снова опустил голову и закрыл руками свое загорелое, морщинистое лицо. Переход от крайнего холода к духоте бара и быстрая расправа с флипом привели к тому, что деятельный Ричард уже захмелел. Он протянул кружку с дымящимся флипом охотнику и воскликнул:
— Веселей, старина! Веселей встречайте Рождество! Солнечный свет и лето, — нет, вы слепы, Кожаный Чулок, надо было сказать: лунный свет и зима. Откройте глаза и наденьте очки…
Веселись назло судьбине,
А не то в лихой кручине
Побелеет голова.
— Послушайте-ка, старый Джон затянул песню. Какой ужасный вой — индейские песни! Они совсем не умеют петь по нотам!
Пока Ричард болтал и пел, могикан затянул унылую, однотонную песню, покачивая в такт головой и туловищем. Он произносил какие-то слова на своем родном языке, понятным только ему и Натти. По временам его голос повышался до резкой, пронзительной ноты, затем снова падал до низких, дрожащих звуков.
Гости, сидевшие на задних скамьях, разбились на группы, толковавшие о разных предметах, главным образом о лечении свиней от чесотки и о проповеди пастора Гранта. Доктор Тодд объяснял Мармадюку свойства раны, полученной молодым охотником.