Пионовый фонарь: Японская фантастическая проза
Шрифт:
— Убоявшись родительского гнева, мы бежали из дома. Но вот уже прошел год, и отец с матушкой, должно быть, тоскуют обо мне. Я думаю, теперь, спустя столько времени, они простили нас. Давайте вернемся домой.
И на сей раз не стал Хэйдзи перечить. Сели они на корабль и вернулись в Цуругу. Оставив девушку на корабле, Хэйдзи один пошел к ее родителям.
— Хотя ничего, кроме добра, я от вас не видел, — сказал Хэйдзи, — я совершил непростительный, недостойный честного человека поступок и покрыл свое имя позором. Я знаю, грех мой велик, и все-таки тешу себя надеждой, что спустя столько времени гнев ваш немного остыл. Поэтому мы с вашей дочерью и решили вернуться. Умоляю, простите нас.
Выслушал Хамада его слова и в полном недоумении вопрошает:
— О чем это вы говорите? Что-то я ничего не могу взять в толк.
Тогда Хэйдзи рассказал ему все по порядку и вдобавок показал алый поясок.
Изумлению Хамады не было предела.
— Этот поясок, — молвил он, — ваш покойный батюшка преподнес моей старшей
Но коль скоро Хэйдзи утверждал, что девушка дожидается на корабле, Хамада послал туда слугу, однако тот никого, кроме кормчего, там не нашел.
Пуще прежнего удивились Хамада с женой, ничего понять не могут.
Вдруг младшая дочь поднялась с постели и заговорила:
— По уговору должна была я стать женою Хэйдзи, но раньше времени покинула сей мир, и домом моим стал могильный холм. Однако узы, связывающие меня с Хэйдзи еще с прежних рождений, [63] все еще не прервались, и посему дух мой нынче предстал перед вами. Прошу вас, выдайте сестрицу за Хэйдзи. Коли сделаете, как я прошу, она тотчас исцелится. Таково мое искреннее желание. Если же поступите противно моей воле, она разделит мою участь и попадет ко мне в обитель мрака.
63
…узы, связывающие меня с Хэйдзи еще с прежних рождений… — В соответствии с идеей кармы даже случайные встречи рассматриваются как следствие неких связей, существовавших между людьми в предыдущих рождениях; тем более это относится к любовному или супружескому союзу.
В великом смятении и страхе все устремили взоры к говорящей — облик у нее оставался прежним, но голос был в точности как у покойницы.
— Дочь моя, — обратился к ней отец, — ты ведь давно уже умерла. Отчего же душа твоя все еще не упокоилась и блуждает в бренном мире?
— Жизнь моя на земле была недолгой, — ответствовал дух, — но крепки были узы любви, связывавшие меня с Хэйдзи. Посему царь Эмма, владыка обители мрака, [64] дал мне отсрочку, и этот год я прожила с Хэйдзи в любви и согласии, как полагается супругам. Теперь пришел срок мне возвращаться в царство теней. Вы же должны исполнить мою волю.
64
…царь Эмма, владыка обители мрака… — Эмма ( санскр.Яма) — владыка Ада, обители мертвых. Он определяет меру грехов и благодеяний человека и соответствующее воздаяние.
С этими словами дух умершей взял за руку Хэйдзи и, заливаясь слезами, простился с ним, затем поклонился отцу и матушке, после чего обратился к младшей сестре:
— Став женою Хэйдзи, свято блюди свой дочерний долг, заботься о родителях. А теперь мне пора. Прощайте…
Не успел дух произнести эти слова, как по телу младшей сестры прошла судорога, она рухнула на пол и, казалось, испустила дух.
Все вокруг стали брызгать ей на лицо холодной водой, и тогда девушка очнулась, а хвори ее как не бывало. О том, что было с нею перед этим, она не помнила. Хамада выдал ее замуж за Хэйдзи, а по старшей дочери совершили заупокойную службу.
«Вот уж поистине чудесный, небывалый случай!» — говорили люди, слышавшие эту диковинную историю.
В ущелье чертей [65]
В уезде Оню провинции Вакаса есть селение Кумагава. Жил там человек по имени Хатия Маготаро. Был он богат и ни в чем не знал недостатка. Не болела у него душа ни об урожае, ни о том, как выгоднее вести торговлю, и посему проводил он время в чтении конфуцианских книг. Набравшись кое-каких познаний, он возомнил себя великим мудрецом и стал задирать нос не только перед людьми несведущими, но даже и перед теми, кто отнюдь не был чужд образованности. Всячески хулил он буддистскую веру, ни во что не ставил учение о карме и неразрывной связи Трех миров, не верил ни в ад, ни в рай, смеялся над понятиями земной юдоли и «Чистой земли», [66] и уж конечно не признавал ни чертей, ни богов, ни духов.
65
Сюжет новеллы восходит к новелле Цуй Ю «Жизнеописание судьи обители Великого покоя» («Новые рассказы у горящего светильника»).
66
Три мира— прошедшее, настоящее и будущее.
«Чистая земля»— Речь идет о буддийском рае — «Чистой земле» Западного мира.
— После смерти, — говаривал он, — душа человека возвращается в стихию Ян и Инь, [67] тело же становится прахом, вот и все, что от него остается. Какие там будды! Если кто-то сытно и сладко ест, расхаживает в шелковых одеждах и не знает, как еще ублажить жену и детишек, — это и есть будда. Если же человек не видит вдоволь даже простой пищи, если из одежды на нем одно кимоно из холстины и он вынужден продавать жену и детей, чтобы не помереть с голоду, — разве это не царство голодных духов? Или возьмите несчастного, который стоит у чужих ворот и выпрашивает подаяние. Ему выносят какие-то объедки, и он, не брезгуя, набрасывается на них. Спит он на голой земле, положив под голову камень, и даже в снег ему нечем прикрыть наготу. Это ли не царство скотов? А для того чтобы узнать, что такое ад, достаточно побывать в тюрьме — преступников там вяжут веревками, рубят им головы, пытают, дробят кости, сжигают живьем, распинают. Палачи и есть те самые бесы-мучители, о которых толкуют буддисты. Все это — наш мир, иного же не существует. Те, кто верит в загробный мир, хотя никто еще не видел его своими глазами, или в духов, которые не более чем вымысел, кто слушает россказни монахов и жриц, — попросту болваны.
67
Стихия Ян и Инь— Учение о темном (Инь) и светлом (Ян) началах — краеугольный камень древнекитайской натурфилософии, которая зиждется на дуалистическом представлении о мире. Инь и Ян лежат в основе всего сущего, образуя при взаимодействии Пять первоэлементов (дерево, огонь, земля, вода и металл). Учение об Инь и Ян широко применялось в медицине и гадательной практике.
Так разглагольствовал Маготаро. Когда же кто-либо принимался ему возражать, он сейчас же бросался переубеждать противника, засыпая его цитатами из «Четверокнижия» и «Шестикнижия», [68] пытаясь сбить с толку своим красноречием, одним словом, был самоуверен и нагл до крайности. Кончилось тем, что люди дали ему прозвище «Маготаро-Дьявол» и, считая его сумасбродом, старались держаться от него подальше.
Однажды Маготаро пришлось по какой-то надобности отправиться в Цуругу. Он вышел из дома, когда солнце стояло уже высоко, и до селения Имадзу добрался уже в сумерках. Дело было как раз вскоре после смуты, охватившей Госю и Китаносё, [69] дороги обезлюдели, и найти себе ночлег в тех краях было непросто.
68
«Четверокнижие» и «Шестикнижие»— главные сочинения конфуцианства. Считалось, что канонов — девять и состоят они из «Четверокнижия» (куда входили «Беседы и суждения» Конфуция — «Лунъюй»; книга философа Мэнкэ — «Мэнцзы»; «Великое учение» — «Дасюэ»; «Учение о середине» — «Чжунъюн») — и «Пятикнижия» («Книга песен»— «Шицзин»; «Книга истории» — «Шуцзин»; «Книга перемен» — «Ицзин»; «Записи о ритуалах» — «Лицзи»; летопись «Вёсны и осени» — «Чунъцю»). Иногда к «Пятикнижию» добавлялись «Юэцзин» — «Музыкальный канон» или «Чжо-ули» — «Ритуалы царства Чжоу», что и составляло «Шести-книжие» («Люцзин»).
69
…смуты, охватившей Госю и Китаносё… — Имеется в виду междоусобная война 1573 г., в которой Ода Нобунага одержал победу над феодальным кланом Асаи.
Вышел Маготаро к реке, глядит — берег усеян трупами, жалобно плещутся волны, а тут еще сгустилась ночная тьма, из-за гор надвинулись тучи, и нигде не видно было человеческого жилья.
Растерялся Маготаро, не знает, куда ему податься. Наконец приметил он у северного склона горы сосновую рощицу, зашел туда и прилег было отдохнуть под деревом, но тут вдруг послышалось зловещее уханье совы, вокруг замерцали призрачные огни, затрещали ветви под порывами пронзительного ветра. [70]
70
…вокруг замерцали призрачные огни, затрещали ветви под порывами пронзительного ветра. — В волшебной новелле мерцающие огоньки (хитодама) и внезапные порывы ветра предваряют появление призраков и мертвецов. В реальной жизни блуждающие огоньки (ониби) нередко можно увидеть на болотах и в тех местах, где, как гласит предание, произошло убийство.
Не по себе стало Маготаро, оглянулся он по сторонам и увидел невдалеке от себя семерых, а может быть, и восьмерых мертвецов — они лежали головами кто к западу, кто к югу. Тем временем стал накрапывать дождь, блеснула молния и послышались раскаты грома.
Мертвецы разом поднялись на ноги и стали приближаться к Маготаро. В ужасе он забрался на дерево, а те, стоя внизу, злобно завопили:
— Нынешней ночью ты станешь нашей добычей!
Неожиданно дождь прекратился, небо расчистилось, и на нем ярко засияла осенняя луна.