Пионовый фонарь: Японская фантастическая проза
Шрифт:
В четвертый год Канъэй [17] одна из служанок моего родного селения, бывшая на сносях, умерла, не разрешившись от бремени. С тех пор она стала там появляться в облике Роженицы. В страхе перед ней дети запирали двери и опускали бамбуковые шторы. В ту пору я был в отъезде, но когда я вернулся, мне рассказали об этом наваждении.
«Скажите мне, когда она появится», — попросил я. И вот как-то ночью — в час восьмой стражи — меня разбудила встревоженная матушка. «Что случилось?» — осведомился я. «Слышишь плач? Это она, Роженица», — ответила матушка.
17
1627 г.
В четвертый год Канъэй… — Вплоть до окончания второй мировой войны в Японии применялась особая система летосчисления — по «годам правления» («нэнго»), возникшая при становлении японского государства. Но до 1867 г. даже при одном императоре годы правления нередко переименовывались
Я услышал отчетливые звуки плача — протяжные, монотонные, лишь вначале немного выше, а в конце — пониже. Звуки замолкли, а немного погодя повторились снова. За это время плачущая, похоже, прошла не меньше двух кэнов. [18] Тоска, которая слышалась в ее голосе, до сих пор пронизывает меня насквозь.
При жизни Роженица была замужем за жителем этой деревни — Ёсити. После смерти она каждую ночь являлась в его спальню, не давая ему сомкнуть глаз. В конце концов Ёсити обозлился и привязал ее веревкой к столбу. Проснувшись наутро, он увидел лишь обрывки от веревки.
18
Кэн— мера длины, равная 1,81 м.
Сколько ни гнал он ее, она все продолжала приходить. Если он уходил в какой-нибудь другой дом, терзаемая любовной тоской, она следовала за ним и туда. На те деньги, что были у него припасены на черный день, он заказал заупокойную службу с чтением сутр. Но это не помогло. Ёсити был уже близок к отчаянию, но тут кто-то посоветовал ему: «Повесь на окно свою набедренную повязку». Так Ёсити и сдёлал. Утром повязки на окне не оказалось. Больше Роженица не приходила. Видно, и впрямь это надежное средство в таких случаях.
Второго числа месяца идзоку, одиннадцатого года Канъэй [19] отправился я в селение Вакаэ. Вместе со мной было еще несколько попутчиков. Вышли мы в ту пору, когда только-только сгущаются сумерки и выплывает луна, в надежде насладиться прохладой. Осенний ветер печально шелестел в листве бумажной шелковицы. [20] Светлячки, еще с лета сохранившиеся на ветвях вербенника, не мерцали. То ли они померкли в ожидании грядущих сражений, то ли молча оплакивали усопших. [21] Тропинка перед нами, казалось, была вся усыпана жемчужинками, страшно было раздавить их. Росой были усеяны и листья риса в поле, через которое мы проходили. И вдруг, кэнах в тридцати перед нами, вспыхнуло ослепительное пламя. Его языки были длиной в четыре-пять сяку. [22] Вздымались они сразу по четыре или по пять, словно волны бушующего огненного моря.
19
1634 г.
Идзоку— седьмой месяц японского лунного календаря.
20
Бумажная шелковица— дерево из семейства тутовых. В старой Японии существовал обычай в праздник Танабата (отмечаемый в ночь седьмого числа седьмого лунного месяца) писать на семи листочках бумажной шелковицы стихи с пожеланиями успехов в любви и искусстве. Согласно легенде, в эту ночь звезда Ткачиха (Вега) переправляется через Небесную реку (Млечный Путь) к своему возлюбленному — звезде Волопасу (Альтаир).
21
Светлячки, еще с лета сохранившиеся на ветвях вербейника, не мерцали. То ли они померкли в ожидании грядущих сражений, то ли молча оплакивали усопших. — Светлячки считались душами умерших. Средневековые японцы верили, что души погибших воинов кланов Тайра и Минамото каждое лето собираются на полях былых сражений для решающей битвы. Ветви вербенника ставятся перед алтарем в буддийский праздник поминовения усопших Урабон (Бон, О-Бон, отмечается 13, 14, 15 числа седьмого лунного месяца).
22
Сяку— мера длины, 30,3 см.
Один из моих спутников рассказал: «Во время битвы первого года Гэнна [23] в шестой день пятой луны здесь полегло множество преданных и отважных воинов. И теперь их души полыхают пламенем. Это, разумеется, не те костры, которые жгли ночами давно ушедшие стражи дворцовых ворот и о которых сложены такие стихи:
Как те костры, Что стражи врат дворцовых Ночами жгли когда-то, Пылающая по ночам, Тоска любви моей незрима днем. [24]23
1615 г.
Битва первого года Гэнна. — Имеется в виду знаменитое сражение, в котором войска Токугавы Иэясу разгромили сторонников
24
пятистишие-танка из поэтической антологии XII в. «Собрание словесных цветов».
Вряд ли когда-нибудь еще нам доведется увидеть подобное зрелище, — сказал я. — Давайте подойдем поближе, посмотрим». — «Не надо, — отозвался говоривший. — По мере того как мы будем к ним подходить, они будут отдаляться. Там, где мы стоим, тоже горят эти огни, только нам не дано их видеть». — «Огни пылают на самом рисовом поле или на межах?» — полюбопытствовал я. «И там, и на дамбах, и в канавах — везде».
Миновало уже более двадцати лет, но души павших по-прежнему обитали здесь, в этих ярко пламенеющих огнях. Глядя на них, казалось, мы слышали воинственные кличи, доносящиеся с поля брани. Мы не стали больше рассматривать огни и с молитвой на устах возвратились домой. Все это я видел собственными глазами.
Этот рассказ поведал мне дзато, бывающий у нас в доме.
«Наставник, который учил меня сказу о доме Тайра — Хосияма Кото из Амагасаки, что в крае Сэтцу, — так остерегал меня: „Некий человек, разучивая главу „Фрейлина Кодзайсё“ из Девятого свитка, лишился уха. Будь же вдвойне осмотрителен при изучении этой главы“. — „Как это случилось?“ — полюбопытствовал я. „Есть у меня среди дзато приятель по имени Данъити, — начал наставник. — Человек он бедный и благочестивый. Как-то со знакомым проводником отправился он в землю Цукуси, чтобы заработать себе на пропитание. По пути туда завернул он в Акамагасаки, что в земле Тюгоку, где жил у него давнишний приятель. Но тот не смог его принять, и на несколько дней пришлось ему остановиться в храме секты „Чистой земли“. [25] В этом храме находились запущенные, покрытые вековыми мхами могилы, каменные надгробья и поминальные дощечки клана Тайра, который сгинул без следа в давние годы Дзюэй. [26] Связь с теми временами была давно прервана, никто более уже не посещал кладбище, о прошлом скорбели лишь разросшиеся травы в каплях росы да вечно шумящие сосны.
25
Секта «Чистой земли»— секта Дзёдо, основанная преподобным Хонэном (иначе Гэнку; 1133–1212) — буддийским проповедником. Последователи секты верили, что достигнуть нирваны можно, только уверовав в Будду Амиду, который, еще будучи бодхисаттвой, поклялся, что не достигнет вечного покоя, пока не будет знать, что каждый, кто уверовал в него, возродится в его раю — «Чистой земле» Западного мира.
26
1182–1185 гг.
Данъити поселился в покое, предназначенном для гостей. Однажды в предрассветную пору, когда сон перенес его в родимые края, кто-то громко постучал в дверь. „Кто там?“ — спросил, он, пробудившись „Я служанка знатной госпожи, — ответил женский голос. — Сегодня ночью ей скучно, и она желает, чтобы вы развлекли ее какими-нибудь интересными историями. Выполните же ее желание“.
Дзато всячески отговаривался, но служанка вошла в комнату, взяла его за руку и, повторив: „Вы должны выполнить ее желание“, повлекла за собой. Они вошли в высокие, красиво изукрашенные ворота и поднялись по каменным ступеням дворцовой лестницы. Лестница была великолепная, с яшмовыми перилами. Проходя сквозь покои, дзато касался рукой парчовых занавесей. Ветерок, пролетавший сквозь бамбуковые шторы, при носил редкостное благоухание. Вскоре они оказались в просторном покое на самом верху башни. Пройдя мимо длинных рядов служительниц, они приблизились к благородного вида даме, которая восседала на высоком сиденье.
„Я рада, что ты пожаловал, дзато, — заговорила дама. — Прочитай мне какую-нибудь главу из "Сказания о доме Тайра". [27] Ну, начинай! Не тяни". — "Какую именно главу вы хотели бы услышать?" — спросил он. "Мне очень нравится глава "Фрейлина Кодзайсё". Она такая трогательно-прекрасная!" Он пробежал пальцами по четырем струнам лютни и, то возвышая, то понижая голос, начал читать "Сказание о доме Тайра". Собравшиеся слушали его с молчаливым восхищением.
27
«Сказание о доме Тайра»(«Хэйкэ моногатари») — знаменитый исторический роман-хроника о борьбе двух кланов — Тайра и Минамото. Но и до появления романа существовало немало вариантов устного, сказа, который исполнялся слепыми сказителями под аккомпанемент лютни. Глава «Утопленница Кодзайсё» повествует о гибели Кодзайсё, которая, не перенеся разлуки с погибшим в битве супругом — правителем земли Этидзэн, бросилась в пучину морскую. (Подробнее см.: Повесть о доме Тайра. М., Художественная литература, 1982. Перевод И. Львовой.)
Когда он наконец умолк, подали чай и сладости. "Твое чтение так выразительно, а звучание струн так сладостно! — похвалила госпожа. — Отдохни же немного! Если истощились даже силы воинства, прошедшего от долины Итино Тани до острова Ясима, то что же сказать о фрейлине Кодзайсё! Сколь недолгим оказалось ее супружество с правителем земли Этидзэн! Как страдала она, навеки разлучившись с любимым! Удивительно ли, что она бросилась в пучину вод?! Не менее достойна сожаления и судьба Митимори, который полюбил ее еще шестнадцатилетней девой. При одной мысли о том, какое отчаяние охватило его в той безнадежной схватке у реки Минато, из глаз исторгаются слезы". Рукава всех, кто там был, так обильно напитались слезами, что их можно было отжимать.