Пипец Котенку! 4
Шрифт:
— Выходит, что так. Но я хочу добавить, что ни один аристократ в здравом уме не выдал бы эту информацию. Ну серьёзно. Кто бы захотел лишиться титула из-за парня, который даже не знает о своих правах? Это глупо.
— Оставьте домыслы при себе, — стучит молотком Соколовский. — У обвинения есть другие вопросы?
— Нет, ваша честь, — Тимур победоносно вздёргивает подбородок и садится на место.
После этого вызывают графа Чернобурова. Георгий Петрович заставляет половину женщин в зале начать кокетливо хлопать
Даже завидую немного. Ему и печать Обольщения не нужна, девки сами липнут.
Чернобуров ничего не скрывает. Да, он действительно узнал, что его друг и слуга рода является законным графом Котёнкиным. И да, он действительно связался со мной и предложил мирно передать титул.
И я, между прочим, согласился! Только попросил отсрочку.
— Откуда вы узнали о том, что Аслан Причернобуров является потомком рода Котёнкиных? — спрашивает Василий, когда приходит его черёд. — Ведь ранее вы даже не подозревали, правда?
— Правда, — кивает Георгий. — Мне пришло письмо, в котором была указана вся информация. Мой помощник её проверил, и мы пришли к выводу, что ошибки быть не может.
— Это письмо у вас при себе?
— Нет. На него было наложено заклятие, и после прочтения письмо сгорело.
— Вы можете предположить, кто отправил письмо?
— Нет, — коротко отвечает Чернобуров.
В общем, здесь я однозначно проигрываю. Как ни крути, я получил титул незаконно, хотя судья Соколовский сам принял решение. То, что я скрыл правду об Аслане, а потом она вскрылась, ни капельки меня не красит.
Таким образом, мы переходим к десерту, а именно — к захвату княжеского титула. Я честно рассказываю, что и как было. Корсакин согласился передать мне титул взамен на Шиповник, а затем попытался убить. Само собой, мне это не понравилось, так что я убил его.
— Значит, вы признаёте, что убили князя Корсакина своими руками? — спрашивает Тимур.
— В порядке самозащиты, да, — отвечаю я.
— При этом вы скрыли факт убийства и представили всё так, будто князь скончался от естественных причин?
— Да. Не хотел волновать алтайское дворянство.
— Обвиняемый говорит правду, — сообщает менталист.
— Однако сам факт скрытия убийства считается преступлением. Даже если князь напал первым, — эти слова прокурора явно обращены к присяжным. — Скажите, Ярослав Романович, а не было ли такого, что князь отказался передавать вам титул?
— Он сказал что-то вроде «если ты сдохнешь, то наш договор не будет иметь значения».
— Правда, — кивает менталист.
— То есть на словах он разорвал договор?
— Получается, что так, — пожимаю плечами я.
Это была ловушка. Я понимаю это по тому, как блестят глаза Тимура и по его хитрой ухмылке.
— Прошу
— Протестую! — подскакивает Грозин. — Это манипуляция! Князь Корсакин не говорил, что договор разорван. Устное расторжение требует чёткой формулировки.
— Принимается, — кивает Вениамин Григорьевич. — В то же время, факт есть факт. Советую присяжным принять во внимание, что покойный князь не пожелал исполнять договор между ним и обвиняемым.
Твою-то мать. Это хреново. Надо было внимательнее читать договор. И понять, в какой капкан заводит меня Тимур своими вопросами.
Дальнейшее заседание продолжается недолго. Обвинение о смерти Лещикова с меня снимают. Маг-целитель обследовал тело и нашёл следы яда, которых на моей шпаге не было. Вывод: Михаила отравил кто-то другой либо же он отравился сам.
Так или иначе, меня это уже не касается.
Потом остаются только мелкие вопросы, и присяжные удаляются на совещание.
По закону решение принимается большинством. То есть, если семеро из двенадцати признают меня виновным, этого будет достаточно.
Хреновенько. Потому что слушания по главным обвинениям прошли не очень-то гладко.
Поворачиваюсь к залу, ободряюще улыбаюсь и подмигиваю своим девчонкам. Перевожу взгляд на таинственных мужчин, сидящих в глубине зала. Даже не удивляюсь тому, что они внимательно наблюдают за мной.
Когда возвращаются присяжные, воцаряется полная тишина. Звуки их шагов звучат как военный марш. Председатель присяжных выходит вперёд и говорит:
— Восемь присяжных проголосовали «за», четверо против. Решение принято большинством, и обвиняемый признан виновным по следующим пунктам…
Сука.
Председатель перечисляет пункты, по которым я признан виновным. И среди них — узурпация графского титула и узурпация княжеского.
— Принимается, — сухо говорит судья. — В связи с решением присяжных заседателей выношу следующий вердикт.
Несколько мгновений молчания превращаются для меня в вечность. Твою-то мать, неужели я проиграл?
— Лишить господина Котова княжеского титула, — говорит Соколовский. — Назначить штраф за перечисленные преступления, в которых он признан виновным. Что касается последовательной узурпации двух титулов, к сожалению, у меня нет другого вердикта. Приговариваю господина Котова к казни через расстрел. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!
Ох ты ж бл… Что-то у меня даже руки похолодели.