Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII
Шрифт:
Молчание. Все курят из-за гардины в окно.
— Это будет новый тип разработки, — говорит Степан, — комбинация запасных линий, стык в стык.
— Звучит заманчиво! — кивает Иштван. — Только кто поможет нам находить нити?
Лёвушка с воодушевлением:
— Пусть каждый новый источник, не замечая этого, сам на всякий случай готовит себе замену. Надо расспрашивать их о связях и незаметно от предыдущего находить следующего. Они не могут знать о наших планах, а мы в нужный момент будем сами подвязывать
Степан:
— Не знаю, мне кажется, что мы сейчас додумались до очень удачного метода работы. При следующем докладе в Центре я доложу о нашей находке. Итак, вот два новых приема в нашей работе: двумя перчатками работать с Роем — это по указанию Центра, и метод непрерывно продолжающейся линии по новой нашей идее. Это все, становитесь по местам. Ты, Иштван, из второй линии переходишь в первую, к Сергею, а Лёвушку назначаю вашим общим резидентом. Объясните наши решения товарищам. Всем желаю успеха! За дело!
Черный бархатный диван в гостиной Дорис. На нем полулежит в светлом летнем костюме Сергей. Над ним в эсэсовской форме, как хищная птица, стоит на коленях Дорис. Видна ее обгоревшая половина лица. Рука в экстазе поднята кверху.
— Когда будут уничтожены славяне и прочие второсортные народы Европы, а жители других континентов брошены на колени, то господином мира станет северная германская раса, готический человек, носитель тьмы и жестокости, душа которого может раскрыться лишь в извечной борьбе и смерти. Если слабые выродки боятся борьбы и смерти, то сильный германский человек — покоритель, поработитель и знаменосец Нового порядка — ищет борьбы и считает смерть своим апофеозом!
Сергей немного вяло и спокойно:
— Но, Дорис, мы, венгры, не северная германская нация. Мы — азиаты. Что же ты обещаешь нам?
— Радость и честь быть уничтоженными рукой северного человека.
— Гм… Я этим польщен, но…
Дорис в пылу красноречия:
— Не бойся, милый! Стадо всегда нуждается в пастухах. Эту роль мы предоставим избранным людям. Лично для тебя ничего не изменится к худшему. Мы вернем земли и замок графу Переньи де Киральгаза, отнятые презренными чехами, и на твою мягкую руку оденем железную перчатку. Ты станешь властелином!
— А ты сама?
— А я — властелином над властелинами! Ты видишь эти льняные волосы? Смотри: я — викинг двадцатого века, дочь северного бога Вотана! Я поведу тебя вперед…
Она делает паузу. Смеется. Доканчивает жестко:
— За твое ухо…
Ложа театра. Две дамы сидят спиной к зрителям, за ними силуэты фон Зиттарта и барона. Фон Зиттарт:
— Выйдем покурить, Эрих!
Пустой коридор, ряды закрытых дверей в ложи. Слышны оперное пение и музыка. Вдали прохаживается старичок в форме — капельдинер.
Барон и фон Зиттарт в смокингах. Барон выглядит больным и не смотрит в глаза собеседнику.
— Я не доволен, Эрих. Скажу больше, боюсь. Вы много пьете, а это начинает угрожать нашей общей безопасности и делу.
Барон молчит.
— Идти назад поздно, Эрих. Надо продолжать, но не теряя головы. Слышите?
Барон молчит.
— Я не о вашей голове беспокоюсь, о своей. Вокруг вас Уже поползли слухи. В вашем отделе начал работать Бюлов, а он — контрразведчик! Сделайте же над собой усилие, Эрих! Пока не поздно, возьмите себя в руки!
Квартал особняков в юго-западной части Берлина. Легкий летний дождичек. Из-за солидных оград и зеленых подстриженных кустов кокетливо выглядывают виллы.
Сергей неторопливо идет под черным зонтом. На нем элегантный, несколько старомодный костюм в английском вкусе, в петлице — цветок. Найдя нужный дом, он звонит. Выходит ливрейный лакей.
— Прикажете доложить, майн герр?
— Я к господину барону. По важному личному делу.
— Господина барона нет дома, я доложу госпоже баронессе.
Сергей входит в садик, не спеша свертывает зонт и по дорожке направляется к двери.
Небольшой вестибюль, лестница наверх. Современная обстановка. Лакей берет со столика небольшой поднос. Сергей вынимает визитную карточку и кладет ее на поднос.
Уютная гостиная. У столика в креслах баронесса Люция фон Голльбах-Остенфельзен — красивая молодящаяся дама лет сорока с глуповатым и надменным лицом, и Сергей. Баронесса с официальной улыбкой невесело говорит:
— Я очень рада познакомиться с представителем Дрезденского банка, в котором барон хранит свои деньги. Мне не совсем ясно, граф, почему мой супруг раньше не познакомил нас. Благосостояние всей семьи — дело не только ее главы, но и всех членов в отдельности. Я уверена, что сейчас имею право решительно вмешаться в ведение финансовой стороны семейной жизни. Меня вынуждает к этому одно тревожное, я бы сказала, чрезвычайное обстоятельство.
Сергей настораживается.
— Какое же, мадам?
Баронесса в нерешительности тянет:
— М-м-м… Вы… Я… Полагаю, граф, что на вопросы, касающиеся интимных сторон жизни чужой семьи, ожидать честного ответа имеют право три мужчины: священник, врач и поверенный банка.
Сергей делает легкий поклон.
— Я думаю то же самое, мадам, но не считаю вашу семью чужой. По положению я забочусь о ваших интересах не меньше, чем о своих. Это для меня — вопрос чести, баронесса. К тому же я считаю себя личным другом вашего супруга. Итак?
Баронесса в нерешительности.