Пир теней

Рид Анви

— Мы хоть когда-нибудь сможем с тобой уединиться? Почему за тобой то рыжие девки ходят, то…

— Рыжие девки? — перебила Юриэль.

Эвон наконец выпустил Ресея из своих объятий.

— Ходила с ним одна, да. Смотрела на него так, словно вокруг больше никого нет. Гадюка.

Лекарь улыбнулся тому, как Ресей мило надул губы и скрестил руки, но взглядом попросил его замолчать. Тот решил не обращать на это внимания. Кинув скрипку на диван, он взял Юриэль под руку. Эвон услышал, как зашелестела ткань широких рукавов Соно: он было дернулся, но в итоге остался стоять на месте. Странный какой-то, молчаливый и пугающий.

— Я

люблю этого кретина! Всем сердцем люблю. А он отвергает меня, представляешь?

— Это все, конечно, грустно, но что за рыжая девушка? У нее голубые глаза? Она с аукциона? — Юри попыталась убрать руку Ресея, но тот вцепился крепко.

— Да плевать мне на нее! Тварь такая, прилипла к…

— Голубые и с аукциона, — спешно ответил Эвон, перебив Ресея. — Ты знаешь ее?

— Да… да! Я знаю!

Юриэль вырвалась из хватки Ресея и подбежала к Соно, который сразу приободрился. Сейчас она не видела никого, кроме ниджая, и говорила только с ним, не обращая внимания на других.

— Все сходится! Наконец-то я все поняла. Эвон приведет нас к ней — вот почему он мне снился. — Она подпрыгивала на месте, дергая Соно за рукав. — А она приведет меня к брату. Соно! У нас получилось!

Он тоже радостно улыбнулся и притянул Юриэль к себе, нежно обнимая и успокаивая. Вскоре она и правда поутихла.

Что между этими двумя? Любопытный нос Эвона захотел разузнать это.

— Все это тебе приснилось? Так ты действительно сиаф? — уже зная ответ, спросил он и, немного помолчав, добавил: — Хорошо, теперь я тебе верю.

Юри с облегчением выдохнула и улыбнулась травнику, а Ресей молча наблюдал за ними. Эвон успел заметить удивление на его лице, но не стал ничего объяснять: на это нет времени.

— Мы не просто так сюда пришли, — начал он. — Ресей, вам нужно бежать со Схиалы.

— Зачем это, лекарь?

В комнату вошел лорд Паунд, а за ним и Берк, который нес в руках мешок юн. Он хромал, спотыкался об углы и чуть не упал, задев край ковра. Остановившись, Берк осмотрел потолок и стены, разглядывая узоры на них. Его большие толстые пальцы мяли монеты, которые, звеня, бились друг о друга. Эвон остолбенел, поглощенный злостью и испугом. Но боялся он не за себя, а за единственную девушку, которая была в этой комнате. Он надеялся, что семья сможет сдержать этого здоровяка. Сейчас Берк все-таки дома.

Соно тоже ощутил волнение и шагнул вперед, пряча Юриэль за своей спиной.

— Сыночек, отдай мешочек вон тому мальчику.

Берк, громко топая, подошел к Эвону и протянул ему руку.

— На.

— С… спасибо.

Тяжелые монеты упали травнику на ладони.

— Ну, я же говорю. Все друг другу дают деньги! Что не так с этими людьми? — разнесся по комнате шепот Юри.

Берк развернулся к ней, а она, увидев его косоглазие и страшную, во все лицо, кривую улыбку, попятилась. Он замычал, пытаясь что-то сказать. Заикаясь и кряхтя, он, стоя на месте, протянул к ней руку, а другой, обхватив свое горло, принялся его чесать. Брови Соно сползли к переносице. Он нахмурился и тяжело вздохнул.

— Так почему нам надо бежать, лекарь? — разрядил Паунд накаляющуюся обстановку, аккуратно схватив сына за локоть и подтягивая к себе.

— Я знаю, кто ваш сын.

— Да, твой любовник. Его румяные щеки сложно не заметить.

Ресей, все это время сидевший в кресле, спрятал покрасневшее лицо в ладонях.

— Нет, я про Берка.

— Он

у нас больной и недоразвитый. Но кому от этого плохо, кроме него самого?

— Он убийца.

Тишина звоном разнеслась по стенам зала. Мычания Берка стихли. Его маленькие по сравнению с большим квадратным лицом глаза забегали по лицам окружающих. Он громко зарыдал и выбежал из комнаты, скрывшись где-то на втором этаже.

— Он не убийца! Не оскорбляйте моего сына.

— Отец, хватит! — крикнул Ресей. — Я говорил, что рано или поздно все об этом узнают. Предупреждал, что надо было быть осторожнее!

— Он не убийца… Берк просто болен. Мой сыночек просто болен, — Паунд едва сдерживал слезы. — Вы пришли убить его? — обратился он к Соно и Юриэль.

— Нет. То есть да, но нет.

— Эвон, это правда? — голос Ресея дрогнул.

— Я же говорю вам: мы не будем никого убивать. Скажите спасибо Эвону. Но за нами придут другие. За вашу смерть заплатили, и поиски не закончатся до тех пор, пока наемники не получат ваши головы.

— Мой бедный сыночек. Мой мальчик, — продолжал сокрушаться лорд. — Это я во всем виноват. Это из-за меня он такой.

— В том, что он болен, нет твоей вины. — Ресей погладил отца по спине.

— Берк… его никогда никто не полюбит. Никогда! А чем он отличается от других? Он же тоже человек.

— Расскажите, что случилось. Я хочу вам помочь. Быть может, смогу понять, какие настойки ему давать или как лечить.

— Он родился несколько непохожим на других детей. Мы растили его в любви и заботе, а святые даже подарили ему младшего брата, о котором он так просил. Ему было шестнадцать, когда он влюбился в девочку. Капризную, своенравную дочь нашей свинопаски. Лукреция была его первой любовью, Берк сходил по ней с ума. Их сватала вся наша деревушка. Но одна из ночей изменила все. Берк и Лукреция уединились на сеновале, мы думали, что скоро святые наградят нас внуками, но нет. Они наградили нас вечными страданиями. Лукреция позвала своих братьев, которые держали Берка, пока она над ним издевалась. Она душила его, пыталась выколоть косой глаз, разрезать ему рот, чтобы он начал нормально говорить.

— Незримый… — протянул Эвон.

— Я пришел вовремя и спас его. Все его лицо было в крови, а в некоторых местах — содрана кожа. Моя жена не смогла справиться с этим и повесилась на следующий же день. Дочь свинопаски мы сослали во Фран, на суд, и, пока ждали правосудия, нажили себе кучу проблем. Берк передушил половину женщин в нашей деревне. С того времени прошло больше десяти лет. Мы объездили весь Эверок, но в итоге решили сбежать сюда, на Схиалу. Я думал: ему полегчает, он сможет отвлечься. Но нет…

Паунд громко зарыдал. Его отчаяние и безнадежность передались Эвону. Стоило ему увидеть настоящую отцовскую любовь, как сердце у него самого предательски заболело. Ему даже захотелось оправдать Берка и простить его, ведь Эвон не мог даже представить, как сложно приходилось лорду и его семье, через какие трудности они прошли. Ресей стоял рядом с отцом, поглаживая его по спине и опустив глаза в пол. Кажется, он тоже плакал.

Эвон не смог остаться в стороне. Ему хотелось забрать хоть немного их боли, помочь, поддержать. Подарить надежду на лучшую жизнь и уверить в том, что Берка еще можно спасти. Эвон подошел к лорду и, заключив его в свои объятия, прошептал ему на ухо то, что тот так хотел услышать: