Пирамиды Наполеона
Шрифт:
— Да, он и одна преждевременная смерть в Париже.
— Вашего друга?
— Нет, одной шлюхи.
Мне не удалось привести его в замешательство.
— О боже. Честно говоря, мне непонятны такие хитросплетения. Но безусловно, как ученому и знатоку электричества и пирамид, вам доступны более глубокие ассоциации, а я простой историк.
Я занял свое место за столом.
— У меня скромные познания в обеих сферах, к сожалению. Мне вообще оказали большую честь, пригласив в эту научную экспедицию. А вы также увлекаетесь магией, как мне говорили, сведущи в оккультных науках и являетесь магистром ложи египетского обряда, основанной Калиостро.
— Вы преувеличиваете мои заслуги, как я, очевидно, преувеличил ваши. Я лишь ученик, исследующий прошлое в надежде отыскать там ответы для будущей жизни. Разве не интересно, какими утраченными ныне знаниями владели египетские жрецы? Свобода, принесенная нашими революционными войсками, позволяет соединить технические достижения Запада с достижениями мудрецов Востока.
— О каких это мудрецах, граф, вы толкуете? — пробасил генерал Дюма, налегая на угощение. Он поглощал пищу с той же стремительностью, с какой обычно скакал на лошади, во весь опор. — Что-то я не заметил их на каирских улицах. И вообще, все грамотеи, будь то ученые или колдуны, очевидно, способны достичь многого. Они предпочитают строить прожекты, марая бумагу, да трепать языками за обильной трапезой.
Офицеры рассмеялись. На академиков уже стали посматривать скептически, солдаты считали, что ученые, занимаясь бессмысленными исследованиями, лишь осложняют жизнь военных в Египте.
— Вы несправедливы по отношению к нашим ученым, генерал, — внес поправку Бонапарт. — В недавнем речном сражении именно Монж и Бертолле, произведя точные расчеты, потопили вражеский флагман, благодаря чему мы выиграли всю битву. Наши ученые сражались в каре вместе с пехотинцами. Им предстоит построить ветряные мельницы, оросительные каналы, фабрики и литейные цеха. Конте запустит один из его воздушных шаров! Мы, солдаты, начинаем процесс освобождения, но только людям науки под силу завершить его. Мы выигрываем сражения, а они завоевывают и освобождают людские умы.
— В таком случае давайте оставим их здесь, а сами отправимся по домам.
Дюма приступил к обгладыванию очередной куриной ножки.
— Древние жрецы приносили не меньше пользы, — небрежно заметил Силано. — Они были целителями и законодателями. Египтяне знали заговоры, способные исцелять больных, привораживать сердца любимых, охранять от зла и приносить богатство. На собраниях ложи египетского обряда мы убедились, что заговоры действенно влияют на погоду, оберегают от превратностей судьбы и исцеляют даже умирающих. И теперь, когда мы завладели этой колыбелью цивилизации, я надеюсь, мы сможем узнать гораздо больше.
— Вы тут поощряете черную магию, — предупредил Дюма. — Не пора ли вам позаботиться о своей душе?
— Знания не относятся к черной магии. Они вкладывают мощное оружие в руки солдат.
— До сих пор сабли и пистолеты служили нам вполне успешно.
— А где бы вы взяли черный порох, если бы его не изобрели ученые алхимики?
Дюма ответил громкой отрыжкой. Этот могучий и вспыльчивый генерал уже слегка опьянел. Может, он избавит меня от общества Силано?
— Я поощряю открытие и применение незримых сил типа электрических, — невозмутимо продолжил Силано, кивнув мне. — Стоит просто потереть янтарь, и вы увидите действие неких таинственных сил. Возможно, именно они оживляют наш мир. Можем ли мы превратить простые элементы в более сложные и ценные вещи? Ответы на подобные вопросы искали наши наставники — Калиостро, Кольмер и Сен-Жермен. Месье Гейдж может представить нам откровения великого Франклина о…
— Ха! — прервал его красноречивые излияния Дюма. — Калиостро объявили шарлатаном в полудюжине стран! Что вы там твердили о превратностях судьбы? — Он схватился за эфес своей тяжелой кавалерийской сабли и начал вытаскивать ее из ножен. — Испробуйте-ка действие вашего оберегающего заговора против моей сабли.
Однако прежде чем он успел вытащить ее, Силано молниеносным движением выхватил свою рапиру и приставил ее к руке генерала. Клинок пролетел стремительно, оставив за собой свистящий дуговой след.
— Мне не нужна магия, чтобы выиграть в простом поединке, — с тихой угрозой сказал граф.
Все погрузились в молчание, ошеломленные такой скоростью реакции.
— Вложите свои мечи в ножны, вы оба, — приказал наконец Наполеон.
— С удовольствием. — Силано убрал свой тонкий клинок почти так же быстро, как вытащил его.
Дюма нахмурился, но тоже оставил в покое рукоятку сабли.
— Значит, вы, как все мы, полагаетесь на силу стали, — проворчал он.
— Вы сомневаетесь, что я владею и иными силами?
— Хотелось бы увидеть воочию.
— Неотъемлемым свойством науки является убеждение скептика, — поддержал его химик Бертолле. — Одно дело заявлять о магии, граф Силано, а другое — показать ее наделе. Меня восхищает ваш исследовательский настрой, но экстраординарные претензии требуют экстраординарных доказательств.
— Что же мне сделать — вознестись над пирамидами?
— Я уверен, это впечатлило бы всех нас.
— Безусловно, но к научному открытию приводит постепенный процесс убедительных опытов и экспериментов, — продолжил Силано. — То же самое можно сказать о магических и древних силах. И я также надеюсь, что смогу воспарить над пирамидами, стать неуязвимым для пуль или достичь бессмертия, хотя в данный момент мне, как всем ученым, доступен лишь путь простого исследователя. Именно поэтому после изучения древних текстов в Риме, Стамбуле и Иерусалиме я предпринял это долгое путешествие в Египет. Вот у вашего американца есть медальон, который может подтвердить пользу моих исследований, если мне будет позволено изучить его.
Все взоры обратились в мою сторону. Я с сомнением покачал головой.
— Это чистая археология, и она никак не связана с магическими или алхимическими опытами.
— Я же сказал, для изучения.
— Изучение проводится настоящими учеными. Их методы заслуживают доверия. А египетский обряд — нет.
Граф выглядел как учитель, разочарованный учеником.
— Неужели вы, месье, считаете меня обманщиком?
— Не знаю, как он, а я действительно причисляю вас, — вновь вмешался Дюма, отбрасывая обглоданную кость, — к мошенникам, лицемерам и шарлатанам. От всех этих магов, алхимиков, теоретиков, цыган и священников или жрецов нет никакой пользы. Вы специально заявились сюда, разодевшись в восточные одежды и напялив тюрбан, будто заезжий марсельский клоун, и талдычите нам о магии, но я заметил, что мясо-то вы едите на европейский манер. Всякий горазд лихо взмахнуть изысканно украшенной шпажкой, но ее стоит проверить в настоящем сражении против настоящих сабель. Я уважаю настоящих бойцов и строителей, а не тех, кто проводит жизнь в пустых разговорах и фантазиях.
В глазах Силано сверкнул опасный огонек.
— Вы ставите под сомнение мои честь и достоинство, генерал. Мне ничего не остается, кроме как вызвать вас на поединок.
Над столами повисло тревожное ожидание. Силано имел репутацию заядлого и беспощадного дуэлянта, и на его счету в Париже числилась смерть по меньшей мере двух противников. Однако Дюма был под стать Голиафу.
— А мне ничего не остается, кроме как принять ваш вызов, — прогремел генерал.
— Дуэли запрещены, — отрезал Наполеон. — И обоим вам это известно. Если кто-то из вас нарушит этот приказ, то я прикажу расстрелять обоих.