Пиранья против воров (Пиранья-5)
Шрифт:
– Да, понятно, едем...
Медленно-медленно опустив трубку на рычаги, повернулся к Мазур с окаменевшим лицом.
– Ну?– нетерпеливо спросил Мазур.
– Ларка звонила, - тяжело чеканя слова, сказал Гвоздь.– Что-то у нее случилось, настолько серьезное и важное, что нужно нам обойм немедленно приехать в галерею...– он подошел к Мазуру, тяжело переставляя ноги, как та статуя Командора, взял за лацкан и промолвил, едва шевеля губами: - Ты что, хочешь мне вкрутить...
– Я тебе ничего не собираюсь вкручивать, Фомич, - сказал Мазур тихо.– Я тебя только прошу помалкивать и хвататься за пушку не раньше, чем меня убьют... Не очень обременительная просьба, а? Я же к тебе, по-моему, не навязывался в сыщики?
– С огнем играешь...
– Как все мы, грешные, как все...– сказал Мазур устало.
...Они пересекли прохладный, увешанный картинами зал, не обращая внимания на застывшую с испуганно-вежливой улыбкой продавщицу, или как она тут именовалась. Распахнув дверь в "предбанник", Гвоздь с порога распорядился:
– Ну-ка, погуляйте на улице, оба!
Мордовороты интеллигентного вида сорвались с мест, словно уколотые шилом в известное место, бросились в зал, столкнувшись в двери. "Ну, одной заботой меньше, - облегченно подумал Мазур.– Вы, ребята, тут ни при чем, иначе придумали бы предлог, чтобы остаться или промедлить... Что ж, тылы, по крайней мере, не таят опасностей..."
– Заприте дверь, - сказала Лара, едва они вошли. Она сидела за столом, лицо у нее было напряженное, чужое, застывшее, и это, конечно, не игра - таким она, ручаться можно, никогда не занималась, все это происходило в уютном отдалении от нее и делалось чужими руками...
Мазур с превеликой охотой повернул рубчатую головку замка. "Только бы не автомат, - думал он, ощущая каждой клеточкой тела знакомое дикое напряжение.-Только бы не трещотка... Мне уже не тридцать, не сорок, и связки не те, и весь организм поизносился... Нет, по веем раскладам он будет один, с пистолетом... нет, наверняка с двумя, но это не меняет сути..."
– Садитесь, - сказала Лара.– Я вам сейчас все подробно объясню, нужно придумать, как из этого выпутаться...
Оба кресла стояли так, что им пришлось усесться спиной к той стене, за которой располагалась уютная квартирка, Ларочкин приют любви - а это, господа, давало кое-кому кое-какие возможности, и нешуточные...
– Ну?– нетерпеливо поторопил Гвоздь.– Что ты сидишь, как засватанная? Что случилось?
Когда ее рука на миг скрылась под столешницей, Мазур уже не сомневался, что там - кнопка. К тому же сидела она так, что в любом случае не оказалась бы на линии огня...
Пожалуй, он даже не услышал тихое шуршанье открывшейся потайной двери почуял это тем самым звериным инстинктом, который в нем старательно воспитали мастера своего дела, тем самым инстинктом, что спасал его в самых неожиданных местах на глобусе...
И он прыгнул по всем правилам - отбросив кресло, спиной вперед, разворачиваясь в воздухе, выхватывая пистолет, дважды нажав нас пуск...
Мрачный человек Хлынов еще запрокидывался навзничь с парой аккуратных дырочек во лбу - а Мазур уже метнулся мимо него в проем отлично замаскированной потайной двери, поводя стволом вправо-влево, передвигаясь отточенными рывками, обежал квартиру. И, убедившись, что там больше никого нет, вернулся в кабинет.
Там ничего и не изменилось, в принципе. Лара сидела на прежнем месте, понемногу наливаясь бледностью, а Гвоздь, успевший вскочить, все же выхватить вопреки строжайшим указаниям Мазура пистолет, смотрел на лежащего Хлынова - в одной руке у того чернел "макарка", в другой - ухоженный наган.
Мазур медленно, демонстративно спрятал пистолет в кобуру, кивнул Гвоздю:
– Порядок, Фомич, убери пушку.
Он присел на корточки над трупом, проворно охлопал карманы и, заслоняя собственные руки спиной от Гвоздя, переправил во внутренний карман своего пиджака маленькую коробочку с видеокассетой - надо полагать, запечатлевшую его предосудительные утехи с Ларой. Тот самый крайне убедительный мотив, из-за коего Гвоздь со столичным генералом сцепились так яростно, что невзначай прикончили друг друга. Гвоздь, стало быть, узнал и рассвирепел, а столичный генерал, тоже не подарок, взялся за пушку, вот и пришили они друг друга...
Такова была задумка, к счастью, так и не претворенная в жизнь. Идеальный выход для Лары, идеальная возможность соскочить, развязаться. Никто из с т а и не стал бы вдумчиво изучать ее моральный облик, мстить, преследовать. К чему? Стая весело и незамедлительно поделила бы наследство вожака, наподдав нашей безутешной вдове под зад коленкой - чему она, несомненно, была бы только рада, поскольку обрела бы желанную свободу, свой маленький бизнес...
Медленно выпрямившись, Мазур протянул:
– Лариса, ты представляешь - какая-то сволочь ухитрилась заснять вас вчера с милой Танечкой на той даче...
Она сорвалась, не выдержала напряжения. А может, и не сорвалась, может, вполне хладнокровно попыталась довести задумку до конца, только уже без сообщника. В руке у нее появился небольшой черный пистолет, дуло взмыло на уровень голов Мазура с Гвоздем, палец решительно потянул спуск...
И вместо выстрела раздался сухой металлический щелчок. Но не следовало усматривать в осечке какую-то мистику - попросту Мазур, навестив вчера посреди ночи этот кабинетик, отыскал в столе немецкую волыну и подпилил ударник всего-то на пару миллиметров, но этого быль достаточно, чтобы боек не достиг капсюля...
– Фомич, забери у нее пушку, - сказал Мазур с безразличным видом.– Это, в конце концов, твоя баба, вот сам и разбирайся...
Она молчала, смертельно бледная - какие тут, к чертям, недомолвки, какие оправдания... Гвоздь надвинулся на нее, как бульдозер, Мазуру показалось, что сейчас хрястнет жуткий удар...
Нет, шантарский крестный Папа оказался на высоте. Он всего лишь выдернул у Лары пистолет из пальчиков, придавил ей ладонью плечо, заставив опуститься в кресло, обошел вокруг стола и сел. Не глядя на Мазура, спросил: