Пиранья. Война олигархов
Шрифт:
– Раскидало, – согласился Мазур, отставляя в сторону все-таки доеденную, несмотря на истекшие сроки годности, консерву. – Встречаешь в самых неожиданных местах.
– Вот я иногда и думаю, – Лихобаб закурил, – а не лучше бы, если в меня грохнули где-нибудь в африканской или какой иной экзотической заварушке? Сложить удалу головушку в отчаянном рукопашном месиве с национальными гвардейцами какой-нибудь обезьяньей республики или с наемным сбродом иностранного легиона, прихватив с собой в Вальгаллу [3] с дюжину врагов? А? Отличная смерть, мечта викинга. Зато не увидел бы, во что превратили скоты великую державу…
3
Вальгалла –
– Давай-ка еще по одной, – нейтральным тоном сказал Мазур.
Все эти пустые разговоры про рухнувшую империю и покалеченную судьбу ему порядком надоели. Что толку сотрясать воздух? Раньше надо было кулаками махать…
– Давай, – с готовностью отозвался Лихобаб и потянулся к бутылке.
Выпили. Закусывать не стали, заменили закусь табачным дымом.
– Скажи, вот разве об этом мы мечтали? – Лихобаб описал рукой в воздухе некий, полный неопределенности полукруг. Но Мазур понял, о чем он. – Такой поворот и в дурных кошмарах не мог привидеться. А ведь ничего, мать вашу, как-то приобвыкли, прижились…
– Ты где пропадал эти годы, не сразу ведь после демократизации сюда определился? – вдруг спросил Мазур. – Да и Полигон этот, поди, не так давно тут обустроили…
– Точно, – кивнул Лихобаб, – недавно. Когда главным злом объявили терроризм и обязали всех и каждого с ним бороться. А где пропадал, говоришь?
Бывший морпех налил в кружки на сей раз по чуть-чуть.
– Девяносто первый, ни к столу будь помянут, застал в Монголии. Ты не лыбься! Еще просвети меня, что там моря нет. Давай, давай. А я тебе отвечу на это истиной более глубокой и правдивой: начальству виднее, что где есть и где надлежит находиться советским морпехам. Начальство постановило, что Китай вот, сволочь, имеет выход к морю-акияну, и на всякий случай морской пехоте не помешает находиться в непосредственной близости… Вот, кстати, давай-ка за спецназ надводный и подводный!
Чокнулись, сдвинув алюминиевые бока кружек.
– Однако вскоре нас вернули на родину, – продолжал разошедшийся Лихобаб. – И тут я малость прихренел. В Монголию только отголоски долетали, а тут пришлось погрузиться по самую макушку в бурлящее дерьмо. Короче, поглядел, поглядел я на творившееся блядство да и подал в отставку. Ушел в свободное плаванье. Покидало, конечно. Карабах, Приднестровье, Сербия, Абхазия… В Абхазии предлагали остаться, строить вооруженные силы неприсоединившейся республики, сулили генеральское звание. Оно, конечно, некоторым образом сомнительное вышло бы генеральство, но все же. Так и вовсе никакого не перепало, и уже не упадет. Жалею, короче, что не остался. Жил бы у моря, как тот старик, рыбку бы рыбачил. Главное, настоящим делом занимался, а не валял дурака… Но я именно как дурак вернулся домой и тут несколько лет перебивался вовсе ни пойми чем. В откровенный криминал, правда, не лез. Не сроков боялся, а противно было. Однако все равно ходил по краешку. Один неверный шажок – и можно сверзиться, ломая шею. Потом, когда про армию с флотом снова вдруг вспомнили, начали чего-то делать, в том числе и этот Полигон замыслили, разыскал меня сослуживец, ну и предложил. И вот я здесь. Словом и короче, вполне обычная биография для бывшего легионера Советского Рима…
Лихобаб запустил руку в большой бумажный мешок, тоже притараненный со склада ядерной войны, выудил из него большой ржаной сухарь.
– Вот я все думаю, Кирилл, а для чего мы резались столько лет подряд? Для чего погибали твои и мои парни? Многим ведь и могил нормальных не досталось, остались лежать в пустынях и лесах на прожор зверью. Выходит, все это было для того, чтобы теперь жрали и пили от пуза совсем другие, не партийные, а демократичные, которые от первых отличаются только новыми фамилиями и еще большим, уж вовсе ненасытным аппетитом…
Лихобаб вдруг замолчал.
– Ну? Чего споткнулся? – Мазур усмехнулся уголком рта. – Вдруг вспомнил, что и я теперь из тех, кто по твоим словам, жрет и пьет от пуза?
– И ты, – Лихобаб сжал ладонь, в который хрустнул, разламываясь, ржаной сухарь. – Это ты только сегодня про меня узнал. Я-то про тебя наслышан. Живешь в домишке собственном, в Серебряном, блин, бору…
Мазур открыто расхохотался.
– Хреновые у тебя осведомители. От Серебряного Бора наша деревенька далековато… Понятно, что молва любой коттеджный поселок автоматом приписывает к Рублевке. Раз свой загородный дом, да еще со встроенным гаражом – значит, буржуи, раз буржуи – значит, проживают на Рублевке. Уж поверь, что особняком мой дом может считаться разве где-нибудь в Псковской или Тульской губерниях, но уж никак не в видавшей виды Москве. Просто добротный домик в три этажа на участке всего в двадцать соток…
– Во как! Для тебя это уже «просто»! А для большинства людей, хочу тебе сказать, в той же Москве – недостижимая мечта.
– Ты не поверишь, но я никогда не мечтал ни о чем подобном, – жестко сказал Мазур. – На привалах, валясь на траву, никогда не чертил в башке пейзажи будущего отставного счастья: дома, машины, три сортира и две ванные комнаты…
– А ванных и вправду две? – спросил Лихобаб, грызя ржаной сухарь.
– Две, – не стал отпираться Мазур. – На первом этаже с джакузи, на втором – с душевой кабиной. Еще имеется сауна и при ней купальня. А также две спальни, наша с супружницей и гостевая, и три машины, из которых две – женины… Ну что, в тебе уже вскипела классовая ненависть или еще что-нибудь припомнить из затянувшей меня трясины буржуазного быта? Может, перечислить тебе поименно всю бытовую технику? Ее, как сам понимаешь, немало. Один телевизер в стену длиной чего стоит…
– Все хотел спросить, – Лихобаб хитро прищурился, отчего его сходство с цыганом только усилилось, – а из джакузи ты вылезаешь довольным жизнью или как?
– Жена до последнего времени вылезала довольная. Теперь и она недовольна. Бассейн, вишь ты, хочет пристроить к дому. Вон, говорит, погляди, у всех соседей уже есть, одни мы как нищеброды.
– Посочувствовать тебе, что ли… – Лихобаб снова запустил руку в мешок, нащупывая новый сухарь.
– Можешь и посочувствовать, – вполне серьезно сказал Мазур. – Думаешь, отчего меня вдруг на старости лет понесло на Полигон? Причем, заметь, по собственной воле, никто не принуждал, никто не гнал палкой. Сам к тебе пришел, сам заплатил за маршрут… Во, гляди.
Откинувшись на стуле, Мазур похлопал себя по животу.
– Жирок. Впервые в жизни отрастил пузо. Узнал, что это такое. И это, заметь, при том, что каждый день на штатовский манер бегаю по утрам и целая комната в доме заставлена тренажерами… Просто организм привык к пределу, фальшивыми нагрузочками его не обманешь… К адреналину привык, сволочь такая. Но даже это, в принципе, терпимо и решаемо. Другое хуже. Пропал, высокопарно говоря, вкус к жизни.
– Я плачу, – Лихобаб разломил очередной сухарь.
– Да иди ты! – махнул на него Мазур. – Ему, понимаешь, душу изливаешь… Давай лучше выпьем.
– У тебя жена – миллионер? – вдруг спросил Лихобаб.
– Почему миллионер? – удивился Мазур.
– Ну, обычно как бывает. Живет какой-нибудь чиновник. Или, допустим, генерал. Зарплатишка, что у того, что у другого, между нами говоря, дрянь. Но живут красиво, дома возводят, машины меняют. Их наконец спрашивают: «А денежки откуда, уважаемые?» От жен, они отвечают, они у нас бизнесменши. Люди глядят – и вправду жены у них бизнесменши, чем-то там владеют. Правда, откуда к женам денежки пришли, никому не ясно… Но тут легко отбрехаться – мол, копила с детского сада и накопила. Вот я и хочу спросить на правах старого знакомца: и к тебе тоже денежки от жены пришли? Или появилось возможность хапнуть и ты случая не упустил?