Пират моей мечты
Шрифт:
– Какого черта вы тут делали? – спросил он, обводя глазами каюту.
– А вам-то что до этого?
– Стирка? Опять? – Он кивнул в сторону веревки, увешанной ее мокрой одеждой.
Серенити выпрямила спину.
– К вашему сведению, я собиралась выкупаться. Чтобы вернуть себе душевное равновесие, которое нарушила ваша предыдущая вспышка. Во всяком случае, это более достойный способ гасить раздражение, чем тот, к которому прибегли вы. – И она выразительно кивнула на топор в его руке.
Он еще сильнее сжал деревянную рукоятку, от души жалея, что это не ее горло…
– Я,
– Как же, я не забыла. Но мистер Родал и Корт были так любезны, что принесли мне целый чан дождевой воды, чтобы я могла выкупаться и постирать платье. И я не отвергла их дар, представьте себе. Напротив, сердечно поблагодарила обоих. Но если бы я знала, что вы именно сегодня откопаете топор войны, то обождала бы с этим до утра.
Морган невольно усмехнулся. Чувством юмора Господь ее не обделил. Надо же сказать такое: «топор войны». Она попала в самую точку.
Да и можно ли иначе описать то, что он учинил?
Он сделал глубокий вдох. Гнев его мало-помалу улегся. Ему стало неловко. А ведь прежде он так гордился своей невозмутимостью! Но тогда он не был знаком с мисс Серенити Джеймс…
Он снова обвел комнату взглядом. И не мог не признать в душе, что ему опять не удастся покинуть поле боя победителем. Или хотя бы восстановить тот урон, который он сам только что нанес собственному достоинству.
– Соберите свое платье, – негромко проговорил он. – Я не смогу починить дверь, пока мы не придем в Санта-Марию. Оденетесь в каморке Барни, а я тем временем…
– Приведете каюту в порядок?
Он молча кивнул.
Серенити взяла одежду и вопросительно взглянула на него. Потом перевела взгляд на изуродованную дверь:
– Боюсь, нынче мне не удастся запереться здесь. Верно, капитан?
Он прорычал в ответ нечто нечленораздельное, и Серенити сочла за благо удалиться. Она почти бегом бросилась к каморке Барни и постучалась.
– Кто там? – спросила Пести.
– Это Серенити. Можно поговорить с Барни? – Но тут она прыснула со смеху, сообразив, насколько глупо затевать диалог с птицей. Выждав несколько секунд, она толкнула дверь. В каюте не оказалось никого, кроме Пести.
Облегченно вздохнув, Серенити вошла внутрь и затворила за собой дверь. И только после этого позволила себе вернуться мыслями к происшествию в капитанской каюте.
Морган сошел с ума! Он готов был наброситься на нее с топором!
Да нет, тотчас же поправила она себя. Он просто выломал дверь.
«Никогда еще не встречал девицы, которая с такой легкостью, как ты, любезная, могла бы довести мужчину до белого каления. – Она внезапно словно наяву услышала эти слова, сказанные когда-то отцом. – Не представляю, о чем только думала твоя светлой памяти мать, когда решила дать тебе имя Серенити. Бедняжка явно тебя недооценила. Тебя следовало бы наречь Инсенс! [3] »
3
Incense – приводить в ярость, вызывать гнев (англ.).
«Слушай, Серенити, – припомнилось ей тотчас же высказывание брата, – как тебе удается одним словом, жестом вызывать у людей желание придушить тебя?»
Да, она и сама знала за собой этот недостаток. Ей нравилось дразнить людей. В особенности самовлюбленных мужчин. На лице ее заиграла озорная улыбка. Она вспомнила, какой потешный вид был у Моргана, когда он возник на пороге каюты с топором в руке, весь взмокший от усилий… Но лицезреть эту картину еще раз она, пожалуй, не согласилась бы.
– Еще два дня, и всему этому конец, – весело проговорила она и начала одеваться.
– Еще два дня, – повторила Пести. – Два дня.
Но в глубине души Серенити не переставала надеяться, что эти два дня никогда не закончатся… И будут длиться вечно…
Поздней ночью, когда Серенити готовилась отойти ко сну, она услышала звук приближавшихся шагов. И без труда догадалась, что к двери подходил Морган.
Он, как и обещал, снял поврежденную дверь с петель. Остаток вечера Серенити провела в камбузе с коком и Кортом. Словно по молчаливому уговору, они с Морганом все это время избегали друг друга. Слухи о происшедшем быстро дошли до экипажа «Тритона», и Серенити с Кортом стоило немалого труда утихомирить мистера Родала, который всерьез собрался «выпустить кишки этому Дрейку».
Теперь же Морган стоял на пороге каюты с постельными принадлежностями под мышкой.
– Вы что-то здесь забыли? – ледяным тоном осведомилась она, отступая от койки и складывая руки на груди.
Он молча разостлал постель у входа в каюту. И с тихим вздохом растянулся на тощем тюфяке.
– Что это вы затеяли?! – Серенити подошла к порогу и взглянула на Моргана сверху вниз.
– Укладываюсь спать, если вы не против, – спокойно ответил он и укрылся одеялом.
– Разумеется, я против того, чтобы вы спали в моей каюте!
Он оглядел дверной проем и едва заметно пожал плечами:
– Вообще-то, если зрение мне не изменяет, я нахожусь снаружи. В коридоре.
– Снаружи, внутри – какая теперь разница, если вы имеете свободный доступ к моей постели? Или вы считаете меня беспечной дурочкой, которая согласится спать в такой близости от вас?! Если вы позабыли о своих повадках, то я хорошо их помню.
Он протяжно вздохнул и примирительно произнес:
– Я не в настроении спорить с вами, Серенити. Ложитесь-ка спать. Я здесь только для того, чтобы в случае чего защитить вас.
Поверить ли ему?
Морган, чтобы рассеять все ее сомнения, повернулся к ней спиной и пробормотал:
– Спокойной ночи, мисс Джеймс.
Ей не оставалось ничего другого, кроме как улечься на койку. Долго еще она не спускала глаз со спины капитана. Но он даже не шелохнулся.
Всю ночь Морган прислушивался к ее движениям. Серенити же, как назло, беспрестанно ворочалась в постели. И всякий раз, как из каюты доносился скрип койки, тело Моргана, алкавшее близости с Серенити, отзывалось на этот звук мучительным напряжением. Ему вспоминались мягкие локоны, щекотавшие его щеку и губы, стоны, которые она издавала, наслаждаясь его нескромными ласками.