Пират
Шрифт:
Шлюпку спустили; она благополучно пересекла озеро, и Банс высадился в нескольких сотнях шагов от древнего замка Стеннис. Подойдя к дому, он увидел, что обитатели его приняли срочные меры для обороны: окна нижнего этажа были забаррикадированы, и только местами в них были оставлены отверстия в виде бойниц. У главного входа стояла снятая с корабля пушка, и, кроме того, его охраняли двое часовых. Подойдя к воротам, Банс попросил разрешения войти, в чем ему кратко и бесцеремонно отказали, посоветовав убираться подобру-поздорову, если он не хочет нажить себе беды. Пират, однако, продолжал настаивать на своем желании видеть кого-либо из семьи Магнуса Тройла, утверждая, что явился по весьма важному делу, так что в конце концов показался
— Вы, — сказал он, — похожи на глупых мотыльков, порхающих вокруг свечи. Кончится тем, что вы все на ней сгорите.
— А вы, — ответил Банс, — похожи на трутней без жала, которых ничего не стоит выкурить из их убежища полдюжиной ручных гранат.
— Выкурите лучше дурь из собственной головы! — сказал Холкро. — Послушайтесь-ка моего совета и занимайтесь своими делами, а то как раз попадетесь тем, что сумеют вас выкурить. Или уходите, или скажите мне в двух словах, что вам надо, ибо не будет вам здесь иной встречи, кроме пули из аркебузы. Нас тут достаточно мужчин, да еще с острова Хой прибыл молодой Мордонт Мертон — тот самый, которого ваш капитан чуть не убил.
— Полегче, дядюшка, — возразил Банс, — он всего только выпустил ему немного лишней крови, чтобы тот не горячился.
— Мы не нуждаемся в подобных кровопусканиях, — сказал Клод Холкро,
— а кроме того, ваш пациент оказался связанным с нами более близкими узами, чем вы или я могли бы предполагать, а потому вы понимаете, каким нежеланным гостем будет здесь ваш капитан или кто-либо из его команды.
— Ну, а что, если я привез деньги за припасы, присланные нам на судно?
— Приберегите их для себя, пока с вас их не спросят, — ответил Холкро. — Есть два рода дурных плательщиков: тот, кто платит слишком рано, и тот, кто совсем не платит.
— Хорошо, но тогда позвольте нам по крайней мере принести нашу благодарность жертвователю.
— Приберегите ее также до тех пор, пока ее с вас не спросят, — ответил поэт.
— Итак, это все, что вы можете сказать мне хорошего, хотя бы в память нашего давнего знакомства? — спросил Банс.
— Но что же я могу сказать для вас, мистер Алтамонт? — сказал, несколько смягчившись, Холкро. — Да ведь если бы молодой Мордонт мог распоряжаться, как ему хочется, он встретил бы вас красным бургундским номер тысячный. Спасайтесь же, ради всего святого, а то еще получится, как в сценических ремарках: «Входит стража и хватает Алтамонта».
— О, я не доставлю вам подобного беспокойства, — сказал Банс, — и сейчас же уйду со сцены. Но подождите, я чуть было не забыл, что со мной клочок бумаги для той из ваших барышень, что выше ростом… для Минны… да, ее зовут Минна. Видите ли, это прощальное письмецо от капитана Кливленда… Вы ведь не откажетесь передать его?
— Ах, бедный молодой человек! — воскликнул Холкро. — О, я понимаю… понимаю… Прощай, прекрасная Армида:
И бури, и пламень, и пули, и кровьСтрашны, но страшней без надежды любовь!Но скажите мне только: есть в этом послании стихи?
— О да, оно набито песнями, сонетами и элегиями до краев, до самой сургучной печати, — ответил Банс, — но смотрите передайте записку осторожно и незаметно.
— О, конечно, конечно! Не учите меня, как передавать billet doux, меня, завсегдатая «Кофейни талантов», слышавшего все тосты в Кит-Кэт клубе! О, Минна получит эту записку и ради нашего с вами давнего знакомства, мистер Алтамонт, и ради вашего капитана, у которого сердце далеко не такое черное, как требуется для его профессии. А записку я передам, в прощальном письме вреда быть не может.
— Прощай же, старина, прощай навек! — воскликнул Банс и так крепко стиснул
Предоставив разбойнику возвращаться на борт пиратского судна, посмотрим, что поделывает семья Магнуса Тройла, собравшаяся у своего родственника в замке Стеннис, где ее день и ночь охраняет от неожиданностей бдительная стража.
Магнус Тройл весьма ласково встретил Мордонта Мертона, когда тот явился к нему на помощь с небольшим отрядом преданных Норне людей, которыми она поручила ему командовать. Юдаллера легко было убедить, что наветы на Мордонта, которые нашептывал ему коробейник, желая расположить его в пользу своего более щедрого покупателя Кливленда, не имели никаких оснований. Правда, наветы эти подтверждались и почтенной леди Глоуроурам, и всеобщей молвой: в обоих случаях Мордонт представлен был как дерзкий претендент на руку одной из сестер из Боро-Уестры, твердо уверенный в благосклонности обеих и только раздумывавший, как султан, которой из них бросить свой платок. Но Магнус знал, что молва — большая лгунья, а что касается клеветы, то склонен был считать почтенную леди Глоуроурам одним из самых злых языков в округе и поэтому вернул Мордонту все свое расположение, с величайшим удивлением услышав, какие права предъявляет Норна на сыновнюю преданность юноши, и с не меньшим интересом — о ее намерении передать Мордонту все огромное, унаследованное от отца состояние; и хотя Магнус и не дал немедленного ответа, когда Норна намекнула на возможный брак его старшей дочери с ее наследником, однако, по всей вероятности, считал такой союз вполне желательным, отчасти из-за личных качеств юноши, отчасти и потому, что таким образом соединились бы воедино огромные поместья, в свое время разделенные между его отцом и отцом Норны. Как бы то ни было, Магнус Тройл встретил своего юного друга чрезвычайно приветливо и вместе с хозяином замка поручил ему, как самому молодому и энергичному из всех собравшихся, быть начальником ночного караула и наблюдать за сменой часовых вокруг замка Стеннис.
ГЛАВА XL
Тому, кто вне закона жил
И проиграл игру,
Закон судил: висеть в петле,
Качаясь на ветру.
До рассвета было еще далеко, когда Мордонт, сменив стоявших с полуночи часовых и распорядившись, чтобы следующая стража вступила в караул с восходом солнца, вышел в соседнюю с передней комнату, сел в кресло и задремал, положив около себя оружие. Вдруг он почувствовал, что кто-то потянул его за край плаща, в который он был закутан.
— Как, разве уже утро? — спросил он. — Так скоро? — Но, вскочив на ноги, он увидел, что на горизонте едва брезжит рассвет.
— Мордонт! — раздался в эту минуту около него голос, каждый звук которого проникал ему прямо в сердце.
Он оглянулся и с радостным изумлением увидел, что перед ним стоит Бренда Тройл. Мордонт готов уже был заговорить с ней, но остановился, заметив, что она смущена и взволнована, лицо ее бледно, губы дрожат, а глаза полны слез.
— Мордонт, — сказала она, — ты должен оказать Минне и мне услугу — выпустить нас потихоньку из замка, так, чтобы этого никто не знал. Нам обязательно надо быть у Стеннисских камней.
— Что за странная фантазия, дорогая Бренда? — спросил Мордонт, в высшей степени изумленный подобной просьбой. — Может быть, это дань какому-либо оркнейскому суеверию, но время сейчас слишком опасное, а приказ, полученный мной от вашего отца, так строг, что я никак не могу выпустить вас без его разрешения. Посуди сама, милая Бренда, ведь я — солдат на посту и должен выполнять полученные мной приказания.
— Мордонт, — продолжала Бренда, — нам не до шуток. Рассудок Минны, даже самая жизнь ее зависят от того, позволишь ли ты нам выйти.