Пиратское братство
Шрифт:
Матросы бросились к борту и уставились в горизонт. Ничего, конечно, не увидели, но они умели быть терпеливыми. «Волк» продвигался со скоростью едва в один узел. Паруса почти не улавливали движение воздуха.
Полчаса спустя все увидели одинокую шлюпку, покачивающуюся на вялых волнах. Капитан в зрительную трубу разглядел в ней лежащих людей.
– Спустить шлюпку! Быстро доставить людей на судно! Боцман, выполняй команду!
Быстро спустили шлюпку. Четверо матросов сели на весла и понеслись вперед. Час спустя на буксире
– Мертвеца за борт! – раздалась команда Жака. – Остальных на борт.
Тут же крепкие руки матросов втащили на палубу почти безжизненных людей, один из которых был уже без сознания. Они были истощены до крайности. Кожа да кости и безумно глядевшие глаза. Голод сделал свое дело. Они не могли стоять самостоятельно, и их пришлось почти нести на руках.
Спасенных людей уложили в тени паруса, обмыли водой, напоили. Ю с выражением скорби в глазах стал им ложкой вливать в рот бульон из тунца. Потом, по приказанию капитана, дал каждому немного фруктового пюре.
Спасенные уже почти не реагировали на еду. Видно, внутри у них все отупело. Кормить таких надо очень осторожно. Всем это было понятно.
Матросы с интересом разглядывали этих людей, дожидаясь, пока те немного придут в себя и смогут рассказать о своих злоключениях. Одно было ясно – это матросы с погибшего корабля, но сколько дней они в лодке и сколько их было всего – совершенно неизвестно.
Уже вечером, когда при свете фонарей матросы свободных вахт собрались вокруг потерпевших, они заговорили тихими, вялыми голосами.
– Недели две как мы в море на шлюпке. Нас было одиннадцать человек. Почти все умерли от голода и жары, – это говорил самый крепкий из троих, причем говорил он по-португальски.
– Что случилось с вашим кораблем? – спросил Дуарте.
– Шторм. Два дня судно боролось, но потом затонуло. Открылась большая течь, а помпы уже не справлялись. Пришлось покинуть корабль. К тому времени многих из нас смыло в море. Нескольких пришлось оставить на судне, так как они сами не смогли спуститься в шлюпку, да и шлюпка всех бы не забрала.
– Как название судна?
– «Святая Маргарита». Шли с островов Банда в метрополию. Не дошли.
– Что же не захватили провиант?
– Едва сами успели в шлюпку спрыгнуть. И до этого-то два дня ничего сами не ели. Вымотались на снастях до предела. Слава Богу, что мы остались живы! Вернусь на берег, свечу в фут высотой поставлю святой Маргарите. И такую же свечу Николаю Угоднику.
– Ладно, друг. Теперь можешь успокоиться. Ты на хорошем судне и в надежных руках. А как тебя звать?
– Меня? Меня Луисом звать, а его, – и он указал на молодого матроса рядом, – Фернан де Варрос. Третьего зовут Мартин, но он вряд ли выживет – слабак он был с самого начала.
– Однако пережил многих, – заметил Дуарте.
– Сам поражаюсь. Видно, ему
– Луис, ты не назвал своей фамилии.
– Фамилия у меня простая – Кальдейра. Я с самого юга Португалии. Мне тридцать четыре года, и у меня никого на свете нет. Так что слезы проливать по мне некому. Вот по Фернану слез прольется много. У него богатые родственники, но он захотел сам достичь всего. Вот и достиг…
– Ну зачем так про товарища, Луис, – упрекнул матроса Дуарте. – Судя по всему – он неплохой парень.
– Не выношу богатеньких! – процедил сквозь зубы Луис.
– Ух и не нравится мне этот тип! – прошептал Гардан на ухо Пьеру.
– Чего так? Он же измучен. Столько дней в море без пищи.
– Это так, но мне он совсем по-другому не нравится. В нем что-то подлое и грязное имеется. Я теперь, сам знаешь, не могу, как иногда раньше, знать, что человек думает, но что-то все-таки чувствую. И душа его грязная и темная. Я не удивлюсь, если с ним у нас будут большие неприятности.
– Откуда же быть неприятностям? Нас достаточно много, и все мы – одна семья. Успокойся и не думай больше об этом.
– Однако надо все равно с ним быть настороже. Вот помяни мои слова. Капитана бы предупредить.
– Ну а что ты ему скажешь? Ведь все это одни только предположения, а чего-то определенного сообщить ты не можешь.
– Пока не могу, но обязательно капитану скажу. Пусть знает и не очень-то доверяет этому прохиндею.
Несколько дней потерпевшие были в центре внимания команды. Но на третий день утром Мартин оказался мертвым. Он уже не мог принимать пищу и тихо умер, так и не проронив ни слова.
Оставшиеся двое медленно, но уверенно поправлялись. Особенно быстро выздоравливал Луис Кальдейра. Он совершенно не понимал французскую речь, в то время как Фернан де Варрос довольно неплохо все понимал, хотя и не говорил. Это был молодой человек лет двадцати пяти с большими темными глазами и овальным лицом, заросшим черной щетиной. Его волосы отливали темным блестящим золотом. Черные брови красиво изогнуты, фигура была статной, но достаточно тонкой, хотя судить об этом в теперешнем его положении было весьма трудно. Словом, он вызывал симпатию и вскоре стал приятным собеседником многих членов команды.
Луис, напротив, был суров на вид, тоже с черной бородой и острыми, недобрыми глазами, смотревшими нагловато и вызывающе. Нос с горбинкой напоминал клюв хищной птицы. Черные глаза глубоко прятались под нависавшими бровями. Руки у него были грубые, большие, с толстыми пальцами, говорившие о незаурядной физической силе. Вся его фигура вызывала впечатление сильного и наглого зверя.
Резко бросалось в глаза, что эти двое португальцев не ладили между собой. Они почти никогда не разговаривали друг с другом, а если когда и перебрасывались парой слов, то видно было, что это не доставляло им никакого удовольствия.