Пираты Гора
Шрифт:
Однажды, на третью неделю его пребывания в качестве раба в моем доме, дверь в мои приемные покои с треском распахнулась, и на пороге появился он, бледный, едва переводящий дыхание, а в двух шагах позади, с хлыстом в руке, переминался с ноги на ногу старший кухонный мастер.
— Простите! — умоляюще воскликнул кухонный мастер.
— Капитан! — настойчиво обратился ко мне мальчишка.
Кухонный мастер в гневе тут же сграбастал его за волосы и занес над ним свой огромный кулак.
Я жестом
Кипя от ярости, кухонный мастер отступил на шаг назад.
— Что тебе нужно? — обратился я к мальчишке.
— Видеть вас, капитан, — ответил тот.
— Хозяин! — поправил его кухонный мастер.
— Капитан! — настойчиво повторил мальчишка.
— Обычно, — сказал я ему, — для того, чтобы увидеть своего хозяина, работающие на кухне рабы получают сначала разрешение у своего надсмотрщика.
— Я знаю, — ответил мальчишка.
— Почему же ты так не сделал? — удивился я.
— Я пытался, — с вызовом ответил мальчишка, — много раз.
— А я, — сказал кухонный мастер, — ему отказывал.
— Что ему нужно? — спросил я у мастера.
— Он мне не говорит, — ответил тот.
— Как же ты мог рассчитывать, — обратился я к мальчишке, — что мастер сумеет определить, стоит или нет позволить тебе меня увидеть?
Мальчишка потупил глаза.
— Я хотел говорить только с вами, — ответил он.
Против этого у меня не было возражений, но, как хозяин дома, я настаивал на соблюдении прерогатив старшего мастера, который на кухне должен был представлять мою власть.
— Если хочешь говорить, — сказал я мальчишке, — делай это в присутствии Телиуса.
Мальчишка с вызовом посмотрел на кухонного мастера.
Затем он опустил глаза и сжал кулаки. Судорожно сглотнув, он посмотрел мне в лицо.
— Я бы хотел научиться владеть оружием, — едва слышно прошептал он.
Я был поражен. Даже Телиус, старший кухонный мастер, не нашелся, что ответить.
— Я бы хотел научиться владеть оружием, — снова, уже настойчивее, повторил мальчишка.
— Рабов не обучают боевому искусству, — заметил я.
— Ваши люди, — сказал мальчишка, — Турнок, Клинтус и другие, обещали, что будут учить меня, если вы дадите свое разрешение.
Он снова опустил глаза.
Старший мастер презрительно фыркнул, услышав столь абсурдную идею.
— Ты бы лучше научился как следует работать на кухне, — недовольно заметил он.
— Он хорошо выполняет свои обязанности? — спросил я.
— Нет, — ответил кухонный мастер. — Он лентяй. Глупый и медлительный. И часто получает кнута.
В глазах мальчишки вспыхнули искры гнева.
— Я не глупый, — ответил он.
Я посмотрел на мальчишку с деланным участием, словно при таком положении дел ничем не мог ему помочь.
— Как тебя зовут? — спросил
— Фиш.
Я сделал вид, что только теперь вспомнил его имя.
— Ах да, Фиш, — сказал я и добавил: — Тебе нравится твое имя?
— Нет, — ответил он.
— А как бы ты хотел, чтобы тебя называли, — спросил я, — если бы у тебя была возможность самому выбрать себе имя?
— Генрис, — ответил он.
Кухонный мастер громко расхохотался.
— Довольно громкое имя для кухонного работника, — заметил я.
Он ответил мне полным гордости взглядом.
— Такое имя, — продолжал я, — мог бы носить сам убар.
Гордость в глазах мальчишки сменилась раздражением; он снова потупил взгляд.
Я знал, что Турнок, Клинтус и другие чувствовали расположение к этому мальчишке. Как я слышал, он частенько убегал с кухни, чтобы полюбоваться проходящими по каналу кораблями и понаблюдать за тренировочными поединками воинов. Однако Телиус держал мальчишку в ежовых рукавицах. Старший кухонный мастер вполне оправдывал мои к нему симпатии.
Я посмотрел на мальчишку: светлые волосы, открытый, искренний взгляд голубых глаз, в которых читалась сейчас безмерная мольба и нетерпение.
Он был крепким, ладным парнем и со временем, при соответствующей подготовке, вполне мог бы научиться неплохо владеть мечом.
Из всего моего персонала, помимо меня, только двое — Турнок и Клинтус — знали подлинное имя мальчишки. Сам он, конечно, не догадывался, что нам известно, кто он на самом деле. С назначенной Советом наградой за его голову у него, безусловно, хватало причин держать в тайне свое происхождение. С другой стороны, у него вообще не было личности: он был Фиш, мальчишка-раб, пустое место, и как раб мог рассчитывать лишь на ту индивидуальность, которую пожелает — если вообще пожелает — предоставить ему его хозяин. По горианским законам, раб — это животное, бесправное, зависящее от хозяина не только в выборе своего имени, но и обязанное ему самой своей жизнью, которой его владелец вправе распоряжаться, как ему заблагорассудится.
— Этот мальчишка-раб, Фиш, — сказал я кухонному мастеру, — без разрешения явился в мои покои и, по моему мнению, выказал недостаточное уважение своему старшему мастеру.
Мальчишка смотрел на меня, едва сдерживая подступающие к глазам слезы.
— Поэтому, — сказал я, — он заслуживает сурового наказания.
Мальчишка опустил глаза и сжал кулаки.
— Но начиная с завтрашнего утра, — продолжал я, — если его обязанности по кухне будут выполняться им в полном соответствии со всеми вашими требованиями, то — только при этом условии — ему будет позволено в течение одного часа в день заниматься тренировкой с оружием.