Пираты государственной безопасности
Шрифт:
Вызывать охрану было поздно – я сидел на стуле, мирно сложив ручки на коленках, а следы моего преступления активно смешивались с его желудочным соком.
Немного остыв и придя в себя, он процедил сквозь зубы:
– Что ж, надо полагать, теперь моя очередь?
– Валяйте.
– Итак… – зашуршал он бумагами, – У меня на столе копия приказа о вашем увольнении из штата Федеральной службы безопасности. Это раз. Вместе с вами этим же приказом уволены: капитан второго ранга Георгий Устюжанин, капитан третьего ранга Михаил Жук и капитан-лейтенант Игорь Фурцев. Это два. Довольны?
Ответ впечатлил.
Но это было только началом…
Похоже, сегодня состоялся последний допрос.
Я
«Да-а, выходит, закончилась белая полоса моей жизни, – негромко вздыхал я, трясясь на деревянной лавке «автозака». – Отныне начинается черная. Широкая, глубокая и беспросветная, как Марианская впадина…»
Погода выдалась жаркой – на улице в тени перевалило за тридцать. «Автозак» медленно пробивался через московские пробки, до проклятого СИЗО оставалось минут сорок. Напротив меня на такой же жесткой неудобной лавке маялся молодой светловолосый парень, довольно неряшливого вида, судя по внешности и повадкам, обычный гопник из какого-нибудь спального района. Растоптанные кроссовки, дешевые джинсы, засаленная футболка, на запястье правой руки наколка в виде фрагмента колючей проволоки. Кажется, такие «украшения» носят люди, отсидевшие за решеткой некоторый срок.
«Видно, и мне придется сделать похожую», – с грустью подумалось мне.
Мы старались не встречаться взглядами. Просто сидели друг против друга, вытирали руками вспотевшие от духоты лбы и ждали, когда проклятая клетка на колесах доползет до назначенного места.
Внезапно сквозь невеселые мысли мой слух уловил странный звук, несколько отличавшийся от гула движка и шелеста покрышек.
– Эй, мужик, – распознал я чье-то обращение и посмотрел сквозь решетку на конвоиров.
Их было двое: один, лет двадцати семи, дремал на сиденье и лишь на крутых поворотах просыпался и поднимал голову. Второй, лет пятидесяти, сидел вполоборота и постоянно косился на нас из-под кустистых бровей, контролируя обстановку вверенного ему объекта. Оба были одеты в одинаковые комбинезоны темно-синего цвета, у старшего на поясе висела кобура с личным оружием.
Слух опять уловил тихий зов:
– Мужик, ты меня слышишь?
Звал гопник. Причем звал, слегка повернувшись к конвоирам.
Я кивнул: «Чего хотел?»
– Давай отсюда дергать! – незаметно подмигнул он.
«Как?!» – вопрошал я легким движением плеч.
– Отвлеки пожилого вертухая!
Не знаю, чему я больше удивился: странному предложению или тому, каким образом соседу удавалось воспроизводить звуки, не используя лицевых мышц.
– Заговори с ним, – дополнил он свой совет. – Слышь? Просто заговори!
«О чем?» – шевельнул я губами.
– Ты чо дурачком кроешься?! Спроси закурить! Или там еще чего!
Просьба озадачила наивностью, если не сказать грубее. Ну, спрошу я о погоде или попрошу сигарету – что от этого изменится? Разве он откроет замок калитки? Нас разделяла решетка с довольно мелкой ячеей – мои руки точно через нее не пролезут. Так каким же образом нам удастся отсюда выскользнуть?..
«Ладно, – вздохнул я, – мне терять нечего, кроме своих кандалов…» – и, не вступая более в дискуссию, обратился к бодрствующему конвоиру:
– Приятель, один вопрос.
«Приятель» повернулся в мою сторону и пробурчал с недовольной миной:
– Чего тебе?
– Куда нас везут?
– А ты не знаешь?
– Ну, в смысле… В то же СИЗО или в другое? – плел я околесицу, приметив краем глаза, как сосед немного переместился вдоль лавки ближе к решетке. Теперь его отделяло от калитки расстояние вытянутой руки.
Конвоир между тем надменно ухмылялся:
– А я почем знаю, где ты раньше сидел!..
В ту же секунду сосед-уголовник вонзил свои руки в сетку. Именно вонзил, потому что тонкие кисти прошли точно сквозь ячейки со стороной не более семи сантиметров, впились в одежду конвоира и рванули его на себя. Дальнейшие события развивались настолько стремительно, что я успевал их только фиксировать и исполнять короткие приказы гопника. А что было делать? Коль взялся отвлекать сотрудника Минюста, то уже стал соучастником заварухи. Притянув пожилого вертухая к сетке, он ловко выхватил из кобуры пистолет и несколько раз выстрелил. Выстрелы производились в упор, а потому звучали глухо, словно палили сквозь набитую пухом подушку.
Запрокинув голову, охранник охнул и обмяк. Другой, вскочивший с сиденья и пытавшийся помочь старшему товарищу, отлетел к дальней стенке и схватился за грудь.
Покончив со стрельбой, уголовник обшарил прижатого к сетке конвоира, выудил из синего комбинезона ключ и мигом открыл калитку.
– Видал, как все просто! – улыбнулся он, продемонстрировав золотые фиксы.
Все было сделано мастерски и всего за несколько секунд. Однако радости от того, что свобода стала на пару шагов ближе, я не испытывал. Признаться, в эту минуту я находился в ступоре, отгоняя навязчивую мысль о светившем пожизненном сроке. Ведь за убийство охранников и побег меньше не накрутят. Да, я никого не убивал, и вряд ли меня посчитают организатором сего беспредела, но, столкнувшись с таким же беспределом в следствии, рассчитывать на здравый смысл и снисхождение – бессмысленно.
– А что теперь? – понемногу приходил я в себя. – Дверь-то закрыта снаружи.
– Не дрейфь, разберемся, – подмигнул гопник и присел перед дверью на корточки.
Конечно же, я казнил себя за гибель двоих товарищей из «Фрегата». Им еще жить да жить, если бы не мое решение лезть внутрь проклятого траулера. С другой стороны, если бы мы знали о последствиях любого из своих шагов, то над головою каждого следовало бы повесить светящийся нимб.
В моем распоряжении имелось около двух минут – именно столько провозился светловолосый парень с замком глухой двери, открывавшейся только снаружи. Весь этот короткий отрезок времени меня терзала совесть и последние сомнения: правильно ли я поступаю, помогая законченному уголовнику в стремлении любой ценой вернуть свободу? За моей спиной лежали тела только что убитых или смертельно раненных конвоиров, вырвавшись из «зака», парень наверняка не остановится и натворит еще немало бед…
«Дождаться, когда он откроет дверь, и садануть по башке рукояткой пистолета? – лихорадочно искал я правильное решение. – Но если убегу один, то на меня повесят все грехи: и смерть охранников, и организацию побега. В этом можно не сомневаться – в отместку, а в первую очередь ради собственного спасения, парень наплетет такого, что меня будет разыскивать не только МВД России, но и полиция всей Европы. Врезать ему по темечку и остаться? Но и в этом случае меня ждет целый ворох проблем…»
Почему я его не удерживал? Почему не молотил по башке? Наверное, потому, что сегодня наше государство более всего напоминало пресловутый клуб самоубийц, где каждый надеялся, что туза «пик» вытянет из колоды кто-нибудь другой.