Пираты Карибского моря. Проклятие капитана
Шрифт:
— Милый Андрес, мы с Каталиной безмерно счастливы, и ты, мой друг, внес в это наше земное блаженство неоценимую лепту, — де ла Крус светился радостью. — Мы заканчиваем приводить в порядок наш новый дом. Там ты и Долорес будете жить рядом с нами и Тетю. Возвращение Каталины подняло на ноги ее отца, который был близок к смерти. Сейчас его мучает только подагра.
— Не сомневайся в тех, кто болен подагрой; плохие люди никогда не страдают этой болезнью, — Тетю, как и прежде, любил изъясняться афоризмами.
— Можно обладать учением, теорией, принципами, однако выше всего следует ставить доброту, потому как, если ее нет, все остальное ничего не стоит, — промолвил Девото и нежно прижал к себе стоявшую рядом с ним, также светившуюся радостью Долорес.
— Счастье зарождается в сердцах, где властвует любовь, — сказала Долорес и зарделась. — Если бы был жив мой отец, он без звука благословил бы меня и бесконечно радовался бы тому, что со мной случилось.
— А у меня на уме лишь одно слово — Педро, — быстро проговорила Каталина и с нежностью взяла руку любимого в свои.
— Все готово ко дню нашей свадьбы, — Педро не переставал улыбаться. — Меня сделали почетным гражданином Тринидада и пожизненным членом муниципального совета. И вы, Тетю, Андрес и Долорес, будете желанными и почитаемыми гражданами Тринидада.
Каталина, ее родители, сестры и братик пребывали на пике блаженства, и все же Каталина каждый день, полная грусти, ходила в церковь отмаливать, как она говорила, «тягчайший грех». Купаясь в счастье, потому что любила и была любима, она не могла себе простить ни того, что нанесла физическую боль дорогому ее сердцу человеку — могла ведь его и убить, — ни того, что стала причиной потери де ла Крусом корабля, столь нужного ему для продолжения его дела.
Священник Лукас Понсиано де Эскасена всякий раз с терпением выслушивал одно и то же признание Каталины в ее «тягчайшем грехе» и не уставал вспоминать все возможные доводы из Библии о прощении.
На этот раз по возвращении из храма Каталина застала своего Педро в гостиной дома. Он мирно рассуждал с ее отцом о возможном в скором времени походе шхуны капитана в город Картахену, где можно было выгодно сбыть не только партию табака, но и вяленое мясо и шкуры крупного рогатого скота.
С появлением Каталины деловой разговор прекратился, и девушка тут же увела своего жениха в сад к дуплу старого манго.
— Ты и сегодня была в церкви? — спросил Педро.
— Да! И сегодня мне отец Эскасена на прощание молвил: «Петр же сказал им: покайтесь, да и крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и получите дар Святого Духа». Когда же я вышла из храма, наш падре догнал меня и добавил: «Не мучай себя, не стыдись. Не забывай, что мы все в чем-то виноваты. Но прежде ты поговори с твоим женихом».
— Большой знаток жизни наш священник!
— А скажи, Педро, ты действительно меня простил? Не держишь в сердце зла?
— Нисколько!
— Я так страдаю!
— Ты же сделала это во имя сохранения своей жизни, думая лишь обо мне. Если б увидела меня прежде, дорогая, этого никогда бы не произошло. А потом, милая моя, ты спроси лучше Девото или Тетю — они знают, какие страшные удары порой наносят женщины мужчинам. Твой укол кинжалом так только мне радость принес, соединил нас. Потому, добрая, любимая моя Каталина, с этой минуты и до последнего вздоха больше никогда не вспоминай об этом! — Педро нежно обнял любимую, которую с таким трудом и риском для жизни искал по морям целых пять томительных лет.
Тут в саду появилась донья Марсела. Радостная, она пригласила молодых к столу.
Последняя неделя перед бракосочетанием Педро и Каталины прошла для друзей как один беспрерывный праздник. И вот в третью книгу, на восьмидесятую страницу, свидетельств рождений, крещений и браков собора Святой Троицы была внесена следующая запись: «В городе Тринидаде, 15 дня августа месяца 1707 года, я — удостоенный блага Лукас Понсиано де Эскасена, приходской священник и церковный судья, удостоверившись в подлинности исполнения юридического акта, совершенного Сантьяго де Пельерией, городским нотариусом и опираясь на благоразумные и обоснованные положения Святого Собора, принятые в Тренто, и не имея каких-либо препятствий к браку, повенчал словом вступивших в брак Педро де ла Круса, рожденного в городе Бордо королевства Франции, законного сына Антонио Безона де ла Круа и Хуаны де Рио, и Каталину де Андрадэ, урожденную этого города, законную дочь Рикардо Луиса де Андрадэ и Марселы де Кото, при крестных бухгалтере доне Херонимо де Фуэнтесе и его жене Микаэле де Арбелаес и свидетелях алькальде Тринидада, капитане Себастьяне де Кала, пожизненном члене муниципального совета и корсаре, капитане Хуане Васкесе и нотариусе Антонио Игнасио Идальго.
Ставит свою подпись священник Лукас Понсиано де Эскасена».
На лицах у всех, присутствовавших в соборе, было написано ликование. Несколько мрачной выглядела лишь донья Марсела. Причиной было то обстоятельство, что в отличие от других женихов, как положено, Педро не преподнес никакого подарка Каталине. Дочь поняла переживания матери и, как только окончился церковный обряд, подхватила ее под руку и быстрым шагом повела во двор дома к дуплу старого манго. Дупло в стволе дерева не было порожним. Там лежал сверток, обернутый шелковой материей и перевязанный красной атласной лентой. Обе, помогая друг другу, поспешно развязали узлы и увидели две шикарные коробки. В одной оказалось бриллиантовое колье, а в другой — большая золотая брошь, усыпанная крупными изумрудами.
— Каталина, верно люди говорят, счастье приходит лишь после того, как человек испытает глубокие страдания, — промолвила донья Марсела сквозь слезы радости.
Праздничный вечерний ужин на двести приглашенных гостей был организован под руководством Коко под открытым небом, на площади Утешения. Когда все уселись, слово взял губернатор:
— Сеньоры, основание нашего славного города Тринидад, которое, как вы знаете, имело место в тысяча пятьсот четырнадцатом году, обязано находке впервые прибывшими в эти места испанцами нескольких крупных зерен золота на песчаных излучинах речушки Хобабо. На этом запасы драгоценного металла иссякли. Однако город стал процветать благодаря уму и усилиям людей, которые во сто крат дороже золота. И вот сегодня, в эти дни, наш город обрел в лице новых его почетных граждан капитана Педро де ла Круса и Каталины де Андрадэ, сим часом сочетающихся браком, капитана Девото и Долорес Кано де Вальдеррама и капитана мосье Тетю новые бриллиантовые зерна, обрел героев, лаврами покрывших свои чела. Теперь нам, нашему городу не страшны никакие, ни английские, ни голландские, пираты!
— Сеньор губернатор, надо непременно создать из жителей города роту его защитников, — решительно заговорил де ла Крус. — Обучить их владению оружием. В любую минуту они возьмутся за него, и вот тогда действительно никаким пиратам нашим городом не овладеть! Кроме того, мы возведем редуты у залива Касильда и на реке Гуаурабо.
— И ни при каких обстоятельствах бывших пиратов Дженнингса и Френсиса Рейли, осевших в Тринидаде и принявших нашу веру и наш образ жизни, мы англичанам с Ямайки не отдадим. Они их уже требуют. Однако мы будем тверды в своем решении! — заявил со своего места священник де Эскасена.