Пираты Карибского моря. Проклятие капитана

Папоров Юрий Николаевич

Не прошло недели после возвращения Педро и Каталины из Гаваны, где муж представил гаванским друзьям свою жену, ту, которую столь исступленно искал, как он, проснувшись поутру, застал Каталину в слезах. Но то были слезы радости. Каталина сообщила, что у них будет ребенок.

Прошло еще два месяца, и Педро де ла Крус вместе с Каталиной вновь направились в Гавану, чтобы сесть там на рейсовый галеон, отплыть в Испанию и затем в Мадриде, в резиденции королей Эскориал, получить награду за успешное корсарство из рук короля Филиппа V.

ЧАСТЬ III

КАПИТАН КОРАБЛЯ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА

Глава 1

МИЗАНТРОПЫ С ЯМАЙКИ

Пора разрушительных циклонов на суше и зловещих штормов на море сменилась ласковой, бархатной погодой. Покрывались свежей листвой, зацветали плодовые деревья. Особенное дурманящее благоухание исходило от апельсиновых садов. Природа, да и люди тоже,

начинали забывать о превратностях зимы, условной в карибских широтах Вест-Индии, однако часто приносившей беды. Известный корсар из кубинского города Тринидада Педро де ла Крус, прославленный за свои подвиги наградой короля Испании Филиппа V, в полной мере отдохнул от прошлых опасных для жизни дальних морских походов. Теперь он готовился отплыть в коммерческих целях в Картахену-де-Индиас, богатейший город заокеанских испанских владений. Храбрый корсар, который в поисках увезенной в 1702 году английскими пиратами с Ямайки из Тринидада любимой им Каталины, дочери состоятельного сеньора Рикардо де Андрадэ, пять лет не на жизнь, а на смерть сражался с пиратами, теперь был предельно счастлив. Он нашел Каталину! Они составили семью и с радостью ждали прибавления семейства. Ликующая Каталина и ее мать, донья Марсела, были охвачены всецело заботами о приготовлении всего необходимого для появления на свет малыша или малышки. Дон Рикардо де Андрадэ с возвращением домой дочери забыл о своих болезнях и с радостью готовился стать дедушкой. Он и посылал де ла Круса на его ходкой шхуне «Скорая Надежда», некогда принадлежавшей американскому пирату Бобу Железная Рука, совершить рейс в Картахену.

В марте ночи наступали рано и до появления луны были темными. Педро возвращался в полночь из дома корсара Васкеса. Как только де ла Крус свернул с улицы Анимас на улицу Бока, чутьем, свойственным только высокоорганизованным людям, ощутил присутствие опасности. Человеческая тень стремительно отделилась от стены дома. Смертельная сталь сверкнула в темноте. Педро успел отпрыгнуть, уклонился, мгновенно выхватил свою шпагу, выкинув руку вперед, развернулся правым плечом. И это его спасло, поскольку на миг прежде, чем Педро почувствовал, что клинок его шпаги достиг противника, шпага того проткнула камзол, разорвала рубаху и, пройдя вдоль груди, вспорола кожу ее до крови. Слышно звякнуло выпавшее из руки оружие, которое могло стать гибельным, и тело нападавшего опустилось на брусчатку улицы. Де ла Крус выдернул шпагу из груди злоумышленника, поскольку понял, что ее жало угодило прямо в сердце несчастного.

Вложив шпагу в ножны, поглядев в лицо поверженного, которое оказалось ему совершенно незнакомым, и убедившись, что его собственная рана не опасна, Педро, продолжая недоумевать и сокрушаться, быстрым шагом отправился в дом алькальда Тринидада, капитана Себастьяна де Калка. Власти, осмотревшие место происшествия, без труда убедились в правдивости рассказа де ла Круса, на которого неизвестный напал на безлюдной улице. Никому из местных жителей погибший не был знаком. Выяснилось, кто он, лишь в полдень следующего дня с прибытием очередного рейсового дилижанса из Гаваны. Де ла Крус получил письмо от сына гаванского палача верного давнего друга Хуана, теперь известного всей Гаване врача по прозвищу Медико, и официальный пакет от начальника святой инквизиции. Как один, так и другой сообщали, что Педро де ла Крусу грозила опасность со стороны сына того самого гранда, которого Педро отправил на тот свет в 1703 году в ночном поединке на улице Гаваны.

Еще утром, чтобы лишить дорогую сердцу жену ненужных волнений в связи с происшествием и возможных ее причитаний по поводу его раны на груди, Педро заговорил с Каталиной о том, как же все-таки они назовут своего первенца.

— Если будет сын, как ты хочешь, то ты и дашь ему имя. Если родится девочка, ее я назову. Согласен? — Каталина делала достаточно логичное предложение.

Педро ответил не сразу. Казалось, он вспоминал о чем-то. Чуткая Каталина ощутила это и спросила:

— Милый, я сказала что-то не так?

— Все так! Ты, как всегда, умница. Но я предлагаю сделать наоборот. — И, увидев удивление на лице жены, он обнял ее и пояснил: — Давно собирался тебе рассказать. В Гаване, когда я приобретал и снаряжал корабль, чтобы на нем отправиться на поиски тебя, мне неоценимую услугу оказала графиня Иннес де ла Куэва. У нее проснулось сильное чувство ко мне. И я честно должен тебе сказать, дорогая, что не будь тебя, которую я беззаветно, бесконечно любил и люблю, возможно, и я ответил бы ей взаимностью. Но я сообщил графине о тебе, о том, что с тобой приключилось, что я люблю тебя, и она поняла. Осмыслила, смирилась и уехала в Испанию. Когда же плохой человек, генерал-губернатор, состоявший на службе короля, но являвшийся его врагом, без причин арестовал меня и навеки, казалось бы, заточил каземат, графиня Иннес испросила поддержку самого короля, специально приплыла из Испании, освободила меня. И я смог найти мою ненаглядную Каталину… Я многим обязан графине. Она…

— Ладно, родной, милый, не говори мне больше о ней

ничего. Она, эта женщина, честный и мужественный человек. Я согласна, Педро! Девочку назовем Иннес, а мальчику дадим имя в честь твоего друга Андреса Девото.

— Разумница ты моя. Спасибо! А знаешь, моя драгоценная, он уже не Девото, а вновь сиятельный граф Сепульведа. И, надеюсь, уверен, что счастлив! — Педро прижал к себе Каталину и нежно ее поцеловал.

Не прошло и недели после этого разговора, царапина на груди уже не беспокоила, как Каталина вновь приятно удивила и обрадовала Педро настойчивой просьбой обучить ее мастерству фехтования. Для женщины того времени это являлось непривычным, даже недозволенным занятием. Педро, однако, не стал возражать. Со шхуны принесли нагрудники со шлемами и шпаги. Каталина быстро научилась правильно держать для нее, возможно, тяжеловатую мужскую шпагу, и Педро без промедления принялся показывать своей ненаглядной половине основные позиции 6, 4, 8 и сложную 7-ю. С дополнительными, такими как 1, 2, и 5-я позициями у Каталины поначалу были трудности, но она, с упорством влюбленной женщины, осилила и их. С уколом прямым, с оппозицией в ответ на прямой, с углом в кисть тоже надо было провести несколько повторных занятий, а вот укол «захлестом» в руку Каталина освоила сразу. Мать, донья Марсела, не переставала охать, хотя добрая бывшая наставница дочери, донья Кончита, не уставала твердить, что Каталина способна освоить все. Она же в ответ на охи и ахи матери лишь звонко смеялась и поясняла ей, что ни в чем не хочет уступать своему Педро. Из пистолета благодаря донье Кончите она уже давно стреляла не хуже мужа.

Шхуна «Добрая Надежда» была основательно загружена солидной партией невыделанных шкур и объемистыми тюками табачного листа, доставленного из района Вуэльта-Абахо, провинции Пинар-дель-Рио. Уже тогда табак из Вуэльта-Абахо признавался, как и нынче считается, лучшим в мире. Только потому из Вуэльта-Абахо американцы в начале прошлого века вывезли к себе три парохода земли. Однако напрасно. Дело оказалось не столько в земле, сколько в климате. На привезенной земле гринго стали выращивать хороший табак, но не лучший в мире.

Кто был первооткрывателем табака, неизвестно, как неведомо, кто первым ухитрился воспламенить огонь, кто изобрел колесо, порох и многое другое. Однако истории известно, древние североамериканские индейцы племени виннебаго утверждают в своих легендах, что семена табака были вручены Богом первому человеку, с тем чтобы он, бросая их в огонь, мог свои прошения, свои мольбы отправлять на небо в волнах дыма. Кое-кто из просвещенных людей знает и то, что в Земном Раю табак уже существовал и был тем растением добра и зла, тем самым запретным плодом, еще до яблока, который сладок и который подтолкнул первых мужчину и женщину на свершение первородного греха. При этом, однако, в священной книге еврейского народа нет ни единого упоминания о табаке. Когда она создавалась, о табаке ни в Европе, ни в Азии, ни в Африке ничего не знали. И жители этих трех древних континентов не ведали о табаке ничего еще добрых пятнадцать веков. До тех пор пока Кристобаль Колон (Христофор Колумб) не открыл с обнаженным мечом от имени католических королей Землю Адама, или Orbe Novo, Новый Мир. Славный мореплаватель увидел, как индейцы Больших Антильских островов, коренные жители открытого им нового материка, приветствуя его и его людей, как «пришельцев с Неба», «детей Солнца», втягивали носом дым от листьев некоего растения и приходили от этого в раж. Колумб первым и привез в Европу растение семейства пасленовых — «прелестный подарок», как и сифилис, Старому Свету от Америки! Однако истинным «отравителем» Европы, а затем и остального мира, поскольку курение табака человеком, как и плохое питание, изнурительный труд, стрессовые состояния, значительно укорачивает его жизнь, явился английский барон, сэр Вальтер Ралей. Тридцатилетний красавец, знаток морского дела, прославивший себя в войнах и легко ставший любовником пятидесятилетней королевы Елизаветы I, увлекаемый романтикой завоеваний, отправился в Новый Свет. Там он для Англии открыл Северную Америку и в 1584 году основал первую английскую колонию на берегах, которые в нынешних США занимает штат Виргиния. Капитан Ралей в 1585 году впервые привез табак в Лондон, где вся мужская часть королевского двора, как признак высшей моды, тут же начала курить трубки. В Виргинии же в начале XVII века начали расти, как листья на деревьях по весне, табачные плантации. Это прибыльное дело вела из Лондона «Виргиния Компани», основанная расчетливой английской королевой Елизаветой I.

Так возник интерес к табаку как к товару, как к предмету экспорта, который очень быстро достиг колоссальных размеров, весьма возможно, по доходности переплюнув золото.

К тому времени, когда по просьбе тестя, сеньора Андрадэ, наш капитан Педро де ла Крус отправился на своей шхуне с партией табака в Картахену, крупный коммерческий центр материковой Америки, табак являлся наиболее лакомым кусочком контрабандистов многих стран мира и прежде всего пиратов Карибского моря. Потому в те времена партии табака и перевозились, как правило, на вооруженных судах.