Пираты Марокко
Шрифт:
– Арман, гони пушкарей по местам! Надо по форту залп успеть сделать, а то могут не позволить уйти! Быстрей! Канальи, по местам! Заряжай!
Пьер грозно махал саблей, подгоняя пушкарей. Те с неохотой сложили на палубе награбленное добро, но быстро стали заряжать.
Ядро из форта врезалось в самый нос «Тени пророка». Бушприт повис на снастях, отваливаясь, фок-мачта слегка дрогнула. Но ветер уже надул паруса. Ход помаленьку увеличивался. Позади остался сильно поврежденный флагман, который едва тащился. Пьер крикнул пробегавшему
– Бросай на флагман буксир, пока не поздно. «Мечу пророка» самому не уйти! Торопись, раис!
Тот оглянулся на Пьера – глаза навыкате, рука и головной платок в крови. Казалось, он не воспринимал сказанного. Потом вроде понял, кивнул и заспешил на корму. Пьер не стал дальше следить за ним.
Припав к пушке, он старательно наводил ствол на форт. Расстояние медленно увеличивалось, и Пьер боялся, что это помешает ему сделать прицельный выстрел.
Пушки грохнули. Пьер крикнул:
– Следите за ядрами!
Матросы уставились на форт. В одном месте взметнулся султан дыма и пыли. Радостные крики огласили палубу.
– Эх, одно ядро ушло выше, – с сожалением молвил Пьер, махнул рукой, отошел к бухте канатов, уселся и опустил голову.
Усталость неожиданно навалилась на него. Арман спросил:
– Ты что, Пьер? Задело, что ли?
– Да вроде нет, Арман. Просто устал чертовски.
– Ничего, это скоро пройдет. Я сейчас попытаюсь достать вина, хотя бы пару глотков. Это подбодрит тебя, – он умчался куда-то на бак, где матросы разбирали поврежденные снасти.
Огонь из форта утих. Шебеки ушли из-под обстрела и теперь едва заметно тянулись по проходу в открытое море. Гора Бланка четко высвечивалась ярким солнцем. Слева по борту медленно проплывал остров Крусес, а справа в дымке виднелся остров Франсес. Их яркая зелень сверкала чистотой и радовала глаз.
Впереди завиднелись две шебеки, занятые перегрузкой добычи с ранее захваченного корабля испанцев. Адмирал подал сигнал сворачивать работы.
Полчаса спустя все шебеки, а их теперь осталось всего пять – одна, сожженная и разрушенная, осталась в порту, где догорали ее останки, вышли в море и взяли курс на восток. Надо было зализывать раны, полученные в первом бою.
Сильнее всех пострадал «Меч пророка». Там спешно шли ремонтные работы, так как он сильно отставал и мог стать легкой добычей для мстителей-испанцев.
Пьер с Арманом занимались чисткой пушек, приборкой и укладкой огневого запаса. Остальные убирали палубу, ухаживали за ранеными, ремонтировали повреждения и спускали в море покойников. Их оказалось семь. Полтора десятка раненых стонали, выли или молча молили Аллаха о ниспослании милости на их грешные головы.
Шамси, бледный и осунувшийся, едва передвигался по палубе, отдавая приказания и раздавая удары плетью направо и налево бедолагам, не успевавшим исчезнуть с его пути. Голова и рука его были перевязаны и алели пятнами крови. Капитан молча стоял на юте и наблюдал за работами.
Пьер внимательно присмотрелся к капитану. Это был пожилой, но еще далеко не старый мужчина. Большие черные глаза под тонкими бровями, прямой нос с тонкими крыльями ноздрей выдавали чувствительную натуру. Усы и короткая бородка красиво обрамляли его лицо, несколько удлиненное, но с высокими скулами. Голова под голубой повязкой со свешивавшимся слева концом придавала всему его облику мужественность и уверенность. Глаза смотрели внимательно, остро, в них чувствовался ум и характер.
Капитан перевел взгляд на Пьера, и тот не успел отвести глаза. Секунду Пьер вглядывался в лик капитана, потом отвернулся, но услышал, что капитан обращается к нему:
– Руми, эй, руми у пушек! Поднимись ко мне!
Пьер удивленно пожал плечами, вопросительно бросил взгляд на Армана и побежал на ют.
– Слушаю, раис! Что прикажешь?
Капитан пристально вгляделся в лицо Пьера. Помолчал немного, затем спросил:
– Мне сдается, руми, что ты был не простым матросом у себя. Я верно подметил? Говори правду, руми.
– Что ж, раис. Я скажу правду, как тебе будет угодно. Я купец, занимаюсь морской торговлей. Значит, и суда у меня есть. Так что судовождение и морской бой мне ведомы, раис. Тут ты не ошибся.
– Но ты молод и не мог овладеть всеми премудростями моря.
– И тут ты прав, раис. Всеми премудростями вряд ли можно овладеть, коли на то не будет воля Господня. Но кое-что я усвоил, раис. С четырнадцати лет приходилось усваивать. Жизнь-то хранить как-то надо было.
– Я наблюдал за тобой, руми. Ты весьма умело вел бой. Думаю, что не буду излишне добр к тебе, если скажу, что твой последний залп картечью спас шебеку адмирала от полного уничтожения.
– В то время я не думал об этом, раис. Все происходило само собой, по велению Божьему.
– Но ты дрался со своими единоверцами, руми. Как понять тебя?
– Все единоверцы дерутся друг с другом, и с этим ничего не поделаешь, раис. Так что же тут удивляться? Я сторонник терпимости в вере. Каждый выбирает ее себе по разумению и вкусу. Так я увидел это в Индии. И мне это нравится, раис.
– Опасное суждение, руми. Но это твое дело. Ты полезен здесь, и на это можно не обращать внимание. Что бы ты хотел получить в награду за успешное ведение боя? Я готов тебя выслушать, руми.
– Раис, ты, видимо, знаешь, что я тут нахожусь лишь по одной причине – хочу побыстрее попасть домой. И это моя единственная просьба к тебе. Не препятствуй нам с другом осуществить свое желание. Нам больше ничего не надо, раис.
Капитан внимательно окинул Пьера взглядом, помолчал, потом промолвил:
– Все в руках всемилостивейшего Аллаха. Инша-аллах! Можешь идти, руми, да поможет тебе Всевышний!
Пьер поклонился, приложив руку к сердцу, потом сбежал по трапу и присоединился к Арману и своей команде.