Пираты Марокко
Шрифт:
– Интересно, что с нами будут делать? Пастухи, как я слышу, постоянно отвечают на вопросы, которые касаются нас. Однако видно, что вокруг не очень-то злобно на нас поглядывают.
– Пастухи, наверное, рассказывают о том, как мы не дали отбить их стадо, а это для здешних мест довольно значительное событие. Видимо, ты был прав, заставив меня и их взяться за оружие, Пьер.
– Время покажет, а пока гляди по сторонам и запоминай побольше.
К путникам подошли воины, и старший из них на плохом арабском сказал:
– Идите за мной, – и не оборачиваясь
Трое воинов с копьями и саблями следовали сзади. Ворота рибата были открыты, хозяин радушно склонился, разводя гостеприимно руками.
Старший что-то быстро говорил, но Пьер почти не улавливал слов. Потом начальник повернулся к Пьеру и сказал уже куда медленнее:
– Здесь ваш дом, руми. Живите тихо. Потом вам скажут, что делать, – и ушел в сопровождении воинов.
Хозяин рибата огладил бороду и жестом пригласил гостей следовать за ним.
– Живите здесь, это ваше помещение, – сказал он по-арабски, но было видно, что это дается ему с трудом.
Не успели наши путники оглянуться, как хозяин исчез, оставив их одних. Друзьям ничего не оставалось, как осмотреться и прийти к выводу, что их поместили в подобие собачьей конуры. Комнатка была низкой, рукой до потолка легко достать, в длину не более семи локтей. Входили в нее через узкую дверь, вернее, даже не дверь, а проем, завешенный кошмой.
– Ну что ж, поживем здесь, Арман, – подытожил осмотр Пьер. – Не такие уж и роскошные апартаменты, но другого нам пока не найти.
– Прибраться бы тут хоть немного, грязь и пыль как-то почистить, а? Уж очень тут воняет.
– Это можно и завтра сделать, тем более что вечер на носу. Сейчас отдохнуть бы да поесть… Хоть солома свежая, а к вшам нам не привыкать, сколько месяцев с ними живем душа в душу.
– Ты прав, Пьер. Поедим и завалимся спать.
Не успели они скудно перекусить, как явился слуга с подносом, на котором возвышался аппетитный благоухающий кусок жареного мяса и горка зелени на свежей лепешке огромного размера.
– Вот это да! – воскликнул в восторге Арман. – Пьер, глянь-ка на это роскошное блюдо! Это же настоящий пир!
– Согласен, что это пир, но зачем тебе, немому, кричать об этом на весь рибат? Сдурел, что ли? Заткнись лучше.
– Да брось ты, Пьер. Ведь нас называли руми, и не только пастухи, так что притворяться не стоит. Им все известно.
– Ну ладно, прости. Лучше давай отдадим должное угощению. Это вселяет надежду, что нам здесь может улыбнуться счастье. Хватай кусок!
Утром, когда солнце едва показалось над стенами рибата, за ними пришли. Тот же начальник воинов молча махнул рукой и дал понять, что предлагает следовать за собой.
– Нам предстоит аудиенция, – шепнул Арман. – Может, опять угощение нам подбросят, как ты думаешь?
– А что тут думать. Скоро все выяснится. Молчи лучше.
Их долго вели по переулкам, пока друзья не увидели ворота и стражников в них. По ступеням красного гранита они прошли во внутренние покои. Было в этих строениях что-то
Наконец старший остановился перед роскошной дверью, покрытой затейливой резьбой и раскрашенной, открыл ее и прошел вперед, дав знак следовать за ним.
Большая комната была довольно светлой. Большое окно выходило во внутренний двор, и прохладный ветерок шевелил шелковые занавески. На большом толстом ковре восседал пожилой человек, вытянув деревянную ногу вперед и поджав здоровую под себя. Перед ним стоял низенький столик, уставленный различными кушаньями.
Аромат свежего жаркого ударил в ноздри друзьям, и они непроизвольно сглотнули слюну. Гости стояли перед хозяином тигремта и не знали, как себя вести. Наконец Пьер поклонился и сложил ладони перед грудью в знак приветствия, Арман скопировал все это в точности.
Хозяин долго молча рассматривал прибывших, а те переминались с ноги на ногу в томительном ожидании. Наконец он ударил в ладоши, и тут же появился согнувшийся в поклоне слуга. Получив молчаливое приказание, переданное жестом, понятливый слуга исчез и тут же появился с подносом, на котором стояли чашки с мясом, рисом, зеленью и фруктами. Посередине возвышался бронзовый кувшин и две пиалы.
– Вы молоды, следовательно, голодны, – произнес хозяин на хорошем арабском. Голос его был хрипловат, но приятен. Свои слова он подтвердил жестом, предлагая садиться и принять участие в трапезе.
Пьер прижал руку к сердцу, поглядел на Армана и опустился на ковер, друг незамедлительно последовал за ним.
Хозяин молча глядел, как гости расправлялись с угощением. Он не произнес ни слова, пока те не насытились. Потом смотрел, как они пили вино, и ни один мускул за все это время не дрогнул на его загорелом до черноты лице.
Он носил короткую бородку, тронутую сединой. Черные глаза смотрели пытливо, в них чувствовался незаурядный ум. Нос с горбинкой и нервными крыльями придавал ему воинственный вид, а прямые черные брови слегка прикрывали глаза и делали лицо несколько жестоким.
На голове этого человека красовалась белая повязка, закрученная замысловато и даже красиво. Заговорил он только тогда, когда убедился, что гости насытились и напились:
– Вы оказали мне большую услугу, отбив стадо коз. Но вы чужеземцы, и я обязан выяснить, что привело вас в наши края. И я не завидую вам, если вы окажетесь португальскими лазутчиками. Итак, я слушаю.
Пьер переглянулся с другом, помолчал, словно собираясь с мыслями, а потом стал рассказывать, стараясь не очень утомлять слушателя подробностями. Он часто замолкал, вспоминая и снова переживая навалившиеся на них беды. Хозяин не перебивал, терпеливо слушая, по виду его никак нельзя понять, нравится ли ему рассказ или нет, верит он или не верит. Лицо его оставалось спокойным, и лишь рука почти ритмично двигалась, кидая в рот сладкие орешки.