Пираты.
Шрифт:
Как-то раз Пэй вернулся из экспедиции, предпринятой к бретонским берегам, ведя за собой больше сотни трофейных судов (старинные хроники не уточняют, какую долю из них составляли обычные рыбачьи баркасы). «Весь город на радостях предался кутежу, во время которого было открыто множество бочек доброго портвейна и бочонков бренди… так что едва ли в городе остался хоть один трезвый человек. Несколько дней никто не думал ни о делах, ни о чем-нибудь еще, кроме еды, выпивки и веселья».
Но Пэй, являясь благодетелем родного города, был еще и пиратом. Главные его жертвы – испанцы – еще не стали самой могущественной державой Европы, но это был гордый и мужественный народ. В том самом 1406 году, когда Пэй гонялся за французскими трофеями у берегов Бретани, испанцы под командованием грозного Перо Ниньо обстреляли с моря укрепленный порт Пула, подвергнув его достаточно основательной обработке. После этого некий Филпот, видный гражданин Пула,
Военное противостояние на море
Деяния Фауэйских молодцов
Трудно представить, что неприметный городок Фауэй когда-то пользовался громкой славой. Однако в XIV, XV и XVI столетиях он был таким же видным среди морских портов Англии, как Пул или Плимут. Джон Лиленд, антиквар, объяснял процветание города «воинской доблестью и предприимчивостью жителей, а также пиратством. Все, кто торговал, быстро богатели, множество судов разных стран теснилось в гавани, и фауэйские корабли заходили во все концы христианского мира». Но ни один из корнуоллских портов, кроме Фауэя, не пользовался такой дурной репутацией. А все из-за пиратских подвигов своих жителей. Здешние моряки, величавшие себя «Фауэйскими молодцами», жгли и опустошали Нормандское побережье уже во времена Эдуарда III. В ходе Столетней войны король был весьма рад их помощи в борьбе против французов. А когда наступал мир, «Фауэйские молодцы» сражались против Лиги Пяти Портов – главного врага и конкурента всех девонских мореплавателей. Однажды, проплывая мимо Уинчелси и Рэя, «молодцы» отказались «почтительно снять шляпы по требованию этих городов». Разгневанные такой дерзостью, союзники кинулись в погоню. Но, как пишет современник, «смелое начало не имело счастливого конца: фауэйцы оказали нападавшим такой суровый прием, что те рады были убраться восвояси, так и не истребовав извинения у своих оскорбителей».
Распоясавшиеся джентльмены удачи
Карикатура на морскую владычицу Англию
В те времена каждый порт в Западной Англии имел своего пиратского вождя. Тот делал все, что ему вздумается, и всегда в полном согласии с местными лордами и графами. Эксмут мог похвастаться капитаном Уильямом Киддом (это имя возродилось около трех столетий спустя, вероятно, потому, что было самым знаменитым среди пиратов). В Портсмуте хозяйничал Клей Стивен, а в Сент-Айвсе подобных «джентльменов» собралось так много, что перечислить всех едва ли возможно. Их славу поддерживали не только пиратские подвиги, но и неслыханное пьянство и разврат. Всякий раз, когда корабли возвращались из Бристольского залива, в портовых тавернах устраивались грандиозные попойки. Еще многие годы после того, как последний пират Сент-Айвса закончил жизнь на виселице, городские девушки напевали песенку-предостережение, повествующую о соблазнах корнуоллского порта:
Девы юные, спешите, Торопитесь, уходите Из Сент-Айвса лучше прочь - В чащу, в горы, в дождь иль в ночь. О, глотните хоть чуток Ветра свежего глоток. Сами будете не рады Всем прельщеньям и усладам, Всем уловкам моряков Из портовых кабаков. Чистым девам не в почет Пляски ночи напролет, Их не блазнит злата звон. Так бегите ж тотчасВременами правительства пытались положить конец национальному бедствию. Однако, как правило, их старания перечеркивали местные землевладельцы. Практически все сквайры Западной Англии, жившие близ побережья, приложили руку к пиратским делам. Облеченные судебной властью, они издавна получали щедрые проценты с тех самых лиц, против которых, по букве закона, следовало назначить расследование по подозрению в пиратстве. Было бы крайне странно, если бы лорды стали отправлять на виселицу таких выгодных компаньонов. К тому же во время почти непрерывных войн XIV и XV столетий пираты являлись лучшими моряками среди всех, имевшихся в распоряжении английского командования.
Генрих V добился определенных успехов, заключив весьма разумный договор с Францией и Испанией, по которому стороны обязывались не использовать услуги корсаров и бороться с ними совместными усилиями. Согласно договору, ни одному вооруженному кораблю не разрешалось покидать порт без надлежащей лицензии и внесения каким-либо поручителем крупного денежного залога за достойное поведение капитана. Чтобы усилить действенность этих мер, Генрих издал суровые законы, карающие за морской разбой, и начал раздавать пропускные охранные свидетельства торговым судам. Все эти меры привели к незначительным улучшениям, но за двадцать лет королевский военно-морской флот снова пришел в упадок, и купцы опять были вынуждены возмещать свои убытки либо силой, либо хитростью.
В период правления Генриха VI (1422-1461) бедствие достигло невиданных масштабов. Английские пираты грабили корабли соотечественников без всяких сомнений или угрызений совести. Положение стало настолько скверным, что море – естественный и в обычное время самый дешевый путь торговых перевозок – оказалось почти недоступным. Теперь уже товары из Лондона в Венецию было выгоднее отправлять сухопутным путем, вверх по Рейну и далее через Альпы. Дороговизна морских перевозок обусловливалась огромной стоимостью защиты от пиратов. Один венецианский капитан, который отважился идти морским путем, сообщил по прибытии в Лондон, что он взял на борт полсотни солдат и двадцать два канонира из страха перед неминуемым нападением. Предосторожность оказалась не лишней, так как в пути ему пришлось отбиваться от норманнских пиратов.
Во времена царствования Генриха VII (1457-1509) был изобретен новый метод, который, как надеялись, остановит пиратов, но в действительности это только ухудшило положение. Мы говорим о выпуске каперских свидетельств, которые широко использовались в течение нескольких веков. Эти грамоты давали купцам право собственноручно возмещать убытки. Например, если английский купец был ограблен французским пиратом и потерпел ущерб на сумму 500 фунтов, то правительство обеспечивало его грамотой, разрешающей отобрать товары на такую же сумму у любого встреченного французского судна. Ясно, что подобный закон принес лишь новые беды. Ярким примером этого служит история шотландского купца Эндрю Бартона, ставшего пиратом и… народным героем.
Генрих VII
Заявив, что его отца много лет назад ограбили португальцы, он получил от короля Шотландии Якова IV грамоту, дававшую ему право взять реванш. Заручившись этим документом, Бартон снарядил два мощных корабля – «Лев» и «Дженнет Первин» – и отплыл к фламандскому побережью. Здесь он принялся грабить суда всех стран, включая и английские. Вскоре негодующие лондонские купцы подняли шум, и король Генрих VIII послал двух сыновей графа Суррея, чтобы покарать негодяя. В ожесточенном сражении шотландские пираты были разбиты, а Бартон погиб в бою. Его корабли отвели в Блекуэлл и включили в состав английского военно-морского флота.
Шло время. Корабли становились все крупнее, британские моряки – все смелее и искуснее, морские путешествия – все дальше. Но самыми лучшими мореходами оставались пираты, и это признавали их современники. Морской разбой, сражения и грабежи губили торговлю, но в то же время выковали поколение замечательных мореплавателей, которые, пиратами они были или нет, делят с королевой Елизаветой славу той эпохи.
Рабство и выкуп
Торговля рабами во все времена являлась стимулом и наградой для любого средиземноморского пирата. Она достигла невероятных размеров. В Алжире, Тунисе и Триполи даже были сформированы специальные компании для финансирования кораблей, которые выходили в море только за тем, чтобы привезти живой товар. Не существует никаких численных данных, но едва ли найдется хоть один год, в который тысячи европейцев не исчезли бы в утробе жестокого промысла. Только в Алжире в 1634 году имелось 25 000 христианских рабов. И это не считая 8000 христиан, обращенных в магометанство.