Пирог с крапивой и золой. Настой из памяти и веры
Шрифт:
Пан Бусинка живет в коробке из-под печенья. Да-да, с котами на крышке!
Пан Бусинка умеет сидеть у меня на плече! Когда он ест сыр, его усы шевелятся мелко-мелко, как крошечные кисточки. Он держит кусочек передними лапками, как ребенок. Так смешно! Магда, чтобы не хохотать в голос, зажимает рот руками.
Хотела бы я, чтобы другие девочки тоже полюбили пана Бусинку. Он бы им понравился.
Сегодня
Какая я эгоистка.
1922–1923. Черная дверь
Долгое лето, полное игр, сонного безделья в кружевной тени и домашних нежностей, несколько смягчило девочек. Лютая ненависть, которой терзали Касю весной и до самых годовых экзаменов, сменилась полным отчуждением. Не сказать, чтобы от этого ей стало легче. Если хорошо присмотреться, при-слу-шать-ся, можно было найти ее плачущей. Раньше ее хотя бы замечали, а теперь она превратилась в невидимку, теплокровного призрака в коричневой униформе. Как это, должно быть, ранит, когда вы девочка тринадцати лет.
Но, справедливости ради, ее одиночество перестало быть абсолютным уже к концу сентября. Магда, при всей ее заносчивости золотого ребенка, обладала сострадательной душой – она не могла оставаться безучастной, наблюдая чужую боль. Дети не задумываются о лицемерии или масках. Подстраиваясь под обстоятельства, они с легкостью кромсают свою жизнь на сочные ломти, различные между собой до изумления. Так же поступила и Магда: когда закрывались двери дортуара, она становилась иной для Каси.
Это могло продолжаться долго, но не бесконечно. Так оно и случилось.
Из всех учениц второго года Марии сложнее всех было вливаться в размеренную жизнь пансиона Блаженной Иоанны. За лето она загорела до самых колен, потому что носила теннисную юбку-шорты, носилась по полям со старшими братьями и их друзьями, гостившими в их доме целый месяц, купалась в пруду (об этом она говорила, сдавленно хихикая и прикрывая рот обеими ладонями). Ее волосы выгорели до прозрачности, а на тонком носу и щеках гречневой шелухой рассыпались веснушки. Словом, она совершенно одичала.
Наставницы не сговариваясь продлевали и продлевали срок ношения таблички «Сдержанность», пока Мария не погасла. Но когда прошел период бесконечного щенячьего возбуждения, ее накрыло ностальгией.
То и дело отвлекаясь от подготовки домашнего задания, она откидывалась на спинку стула и вздыхала. Потом принималась вспоминать, как делала домашний лимонад, а тут только чай по расписанию. Как возилась со щенками и жеребятами, любимцами ее отца, страстного охотника, а здесь только пугливая, вечно беременная кошка, живущая между кухней и котельной. И ни одного котенка.
Но больше всего Мария
Остальные девочки терпеливо слушали ее излияния и сбивчивые пересказы.
Как правило, они завершались восклицанием:
– У нас таких книг днем с огнем не найти! И привезти нельзя.
После чего Мария, вконец расстроенная и опустошенная серостью окружения, возвращалась к уравнениям с непостижимыми иксами.
Пока ее наконец не осенило: пансион, в котором она жила с четырьмя самыми замечательными подругами на свете – Каська не в счет, – был старым и таинственным, стоило только протянуть руку, коснуться резных луковиц, венчавших перила, или выйти на продуваемую всеми ветрами террасу, закутав плечи в платок, и можно было оказаться в поместье Рочестеров. Ну или, на худой конец, в Ловудской школе.
А ночью, когда луна накидывала серебристую вуаль на лес вокруг, а голые ветви кленов тянулись к окнам, как чудовищные лапы, легче легкого было представить себя в замке таинственного графа-затворника. Не оборачивайся! Он ящерицей ползет между окон в поисках новой жертвы…
– Она смотрела в будущее со смирением, покоряясь своей необычайно трагической судьбе, – шептала Мария, пока никто не слышал.
Иногда девочка притворялась, будто уже попала в книгу, и говорила о себе в третьем лице, как мог бы сказать только автор.
Мария недолго наслаждалась фантазией одна. Вскоре она поделилась ею с одноклассницами, и те согласились, что их пансион мог бы стать фантастической декорацией. И мир для них преобразился.
Но я скажу вам одно: не стоит слишком заигрывать со старыми домами – они могут ответить взаимностью.
Итак, мои милые принцессы решили рассмотреть свой замок получше. Теперь их увлекала каждая мелочь, раньше не имевшая ценности, – царапины на каминной полке в большой гостиной; каменные руки, державшие на весу водосток; фрагмент паркета, замененный деревом другой породы, и настенные светильники, похожие на цветки ядовитой белладонны. У каждой из этих деталей была своя история. О, что за мерзкие то были истории! Мои принцессы были к ним не готовы.
Но самое главное они постигли сами.
– Теперь я абсолютно уверена, – торжественно прошептала Мария за обедом, пока все вылавливали из бульона разваренные клецки, – в нашем пансионе есть тайник!
– Марыся, – вздохнула Данута. – Я тебе повторяю – постарайся так не скалиться, хорошо? Это же ужас!
– Хорошо, хорошо. – На мгновение она поджала губы, но почти сразу не сдержалась и затараторила, склонив голову к самому столу. Кончик одной ее косы утонул в супе, но Мария этого не заметила. – Теперь у меня есть доказательства! Когда я все поняла, то чуть не упала в обморок. Настоящий обморок – хлоп, и об пол! Но я не упала, только решила вам все показать!