Писатель 2: Назад в СССР
Шрифт:
Светящиеся таблички «ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ» и «НЕ КУРИТЬ» погасли. Наши соседи мгновенно освободились от ремней, достали импортные сигареты «Camel» с верблюдом на пачке и задымили. Хорошо, что дымок потянулся куда-то вверх. Видать, там были вытяжка. По салону двинулись бортпроводницы с подносами, нагруженными стаканами с напитками. Я взял Наде томатный сок, а себе – коньячок. Парни напротив – тоже. Они посмотрели на меня прозрачно-синими прибалтийскими глазами, в которых не было ни искорки дружелюбия.
Ничего, парни, потерпите. Ваше время еще не пришло. Я, советский гражданин, лечу в советский город Ригу – столицу советской же Латвии. И придется вам мне пока улыбаться. Ну, не вам, так другим – официантам, гостиничным администраторам, горничным и прочим. Я тоже отстегнул ремень безопасности, поднялся и направился к знаменитому барду. Мне лишь хотелось с ним поздороваться, а вовсе не навязывать свое общество. А еще больше мне хотелось его предупредить о жарком лете 1980-го, олимпийского года.
Да вот только что я мог ему сказать? Не пейте, Владимир Семенович, не употребляйте дурь? Глупо! Это не подействует. В лучшем случае, он примет меня за сумасшедшего, а в худшем – за сотрудника КГБ. Сейчас многие помешаны на стукачах – вернее – сексотах, они же секретные сотрудники, потому что не знают, чего на самом деле следует бояться. Так что – никаких предупреждений. Просто поздороваюсь и пожелаю счастливого пути, куда бы он сейчас ни направлялся.
Со стаканчиком наперевес я приблизился к кумиру нескольких поколений советских людей, наклонился и сказал тихо:
– Здравствуйте, Владимир Семенович!
Он удивленно на меня воззрился и ответил также негромко:
– Здравствуйте!
Его знаменитую хрипотцу нельзя было спутать ни с чем другим. Я поднял стаканчик с коньяком и произнес:
– Большое спасибо вам за ваше творчество! Берегите себя!
Мимо как раз проходила бортпроводница с опустошенным подносом, на котором ютился единственный стаканчик. Высоцкий взял его и ответил:
– Благодарю, товарищ!.. Постараюсь!
Чокнувшись, мы выпили с ним, и я ретировался. Я прекрасно понимал, что для великого человека это лишь мимолетный эпизод, о котором он забудет раньше, чем самолет коснется бетонки в рижском аэропорту. А вот для меня эта встреча имела значение. Замысел нового, главного романа моей жизни выкристаллизовывался в моей голове. В нем я должен осмыслить эту эпоху так, как это не сможет сделать ни один из современных писателей. Потому что все они погружены в поток времени и не ведают, что ждет их за поворотом.
А я – ведаю! Единственный не только из поэтов и писателей всего мира, но и вообще – из четырех с лишним миллиардов человек, населяющих сейчас планету. Будет не только глупо, но и непорядочно не использовать такую возможность. Глупо, потому что другого такого шанса не будет, а непорядочно – потому что я должен предупредить всех, кто прочитает мою книгу, если уж не могу предупредить конкретных людей. По крайней мере – обязан постараться.
Нет, я, несмотря на свои двадцать, не настолько наивен, чтобы верить в силу воздействия печатного слова и надеяться, что книга может приостановить процессы разложения советского общества, которое приведет к чудовищной катастрофе, именуемой развалом СССР. Катастрофа, так или иначе, произойдет. И потому, что огромный талант, который сидит в десятке кресел позади меня, губит свою жизнь собственными руками, и потому, что эти белесые юнцы напротив считают, что независимая Латвия будет процветать, и по миллионам других причин.
И всем этим миллионам кажется, что им нужно больше свободы, которая заключается, прежде всего, в том, чтобы слушать западную музыку, носить западные тряпки и покупать все, что душа пожелает. И при этом они думают, что за эту кажущуюся свободу им не придется платить страшную цену. Вот в чем их главное заблуждение, которое нужно попытаться развеять книгой, что я должен написать. Ну или хотя бы попытаться. По спине и рукам пробежал холодок. А вдруг Высоцкий ее прочтет и переменит свое отношение к себе самому и своему здоровью?
Ведь его слово, как никакое другое, было необходимо нам в Катастройку и проклятые девяностые! Я понимал, что меня слегка уже заносит. Пора возвращаться к действительности. Как ни убегал самолет от рассвета, что накатывался с востока, но Земля двигалась все же быстрее. За иллюминаторами сиял золотой свет. И когда «Ту-104» опять погрузился в мокрую вату облаков, то под ними тоже оказалось светло. Бортпроводница объявила, что самолет готовится к посадке и что в аэропорту города Рига температура воздуха – три целых, девять десятых градуса, пасмурно, но без осадков.
Что ж, прекрасная погода для первой половины марта. Самолет снизился над Рижским заливом, развернулся и пошел на посадку. Шасси коснулись бетонки, и лайнер резко затормозил. Так что теперь пришлось нам с Надеждой повисеть на натянувшихся ремнях. Правда, через несколько мгновений нас опять прижало к спинкам кресел, ибо «Ту-104» использовали тормозные парашюты, которые тоже достались им в наследство от своего прародителя дальнего бомбардировщика.
В иллюминаторах показалось здание аэровокзала с большими буквами на крыше: «RIGA». Бортпроводница сообщила нам очевидное и пригласила на выход. Мы поднялись, оделись и поспешили туда. Спустившись по трапу, я не стал сразу садиться в перронный автобус, хотя Надя недоуменно дергала меня за рукав. Мне хотелось дождаться, когда спустится Высоцкий. Наконец, он показался в проеме люка. На минуту замер, что-то сказал бортпроводнице и принялся спускаться.
Его встречали. Я увидел автомобиль, который подъехал почти к самому трапу. Из него вышла молодая белокурая женщина и какой-то парень в модных джинсах, кожаном пальто и темных очках. У блондинки в бежевом пальто в руках были цветы. Увидев Владимира Семеновича, она замахала букетом и кинулась навстречу. Проходя мимо меня, бард и киноактер приветливо улыбнулся и кивнул мне – вспомнил мои пожелания. Они уехали, и я нехотя поддался настойчивости своей спутницы. Мы сели в автобус и вместе с остальными пассажирами покатили к аэровокзалу.
Вокзал был новенький, с иголочки. Он был построен всего полгода назад и потому радовал пассажиров простором, комфортом и современным дизайном интерьеров – лишнее свидетельство «ужасов советской оккупации». Получив багаж, мы с Надей двинулись к стоянке такси. Надо было решить вопрос с жильем. Я помнил, что в СССР попасть в гостиницу было не так-то просто, если организация, в которой ты работаешь, не забронировала тебе номер, но так как наша с кузиной поездка «дикарями» с самого начала была авантюрой, пришлось положиться на авось.