Писатель 2: Назад в СССР
Шрифт:
Я назвал водителю такси гостиницу «Рига», и он повез нас, напевая что-то в усы, постриженные скобкой – такая была в эти годы прибалтийская мода, которая скоро расползётся по всему Союзу. Почему «Рига»? В прежней жизни мне приходилось жить в этой гостинице. Она построена в середине пятидесятых годов и сохранила в своих интерьерах стиль той эпохи. Деревянные панели, красные ковры, плюшевые занавеси, позолота где надо и не надо. Высокие потолки, широкие лестницы и просторные коридоры. В номера ведут солидные, массивные двери с медными ручками. Да и
Конечно, я выбрал её не за это.
Самое ценное – близость к рижским достопримечательностям. Как-никак исторический центр. А посмотреть места и вправду хотелось, тем более, что впереди, по возвращении из приморского райского уголка, ждало много работы. Из окон гостиницы открывается вид на Театр оперы и балета Латвии, дальше – живописный парк на берегу городского канала, Колоннадный киоск и знаменитые часы «Лайма», излюбленное место встреч нескольких поколений рижан. Правда, ныне реклама довоенной шоколадной фабрики с этих часов была убрана и заменена разноцветными панелями с подсветкой, но старое название часов по-прежнему живет в памяти горожан.
В общем, место для обитания туристов самое подходящее. Вот только повезет ли? Мы вышли с Надей из машины и прошли в вестибюль гостиницы. Я сразу направился к стойке портье. Меня вдохновило, что ее хотя бы не украшает табличка «МЕСТ НЕТ», как в других советских отелях, так что я шустро переставлял ботинки. Портье оказалась немолодой дамой, которая смотрела на меня без неприязни. Что меня, честно сказать, воодушевило еще больше. Я открыл было рот, чтобы поздороваться, ну и изложить цель своего к ней обращения, как вдруг рижанка заговорила сама:
– Здравствуйте! Если вы касательно номера, то вынуждена вас огорчить. Мест нет.
Ответ не стал для меня неожиданностью, но и сдаваться я не собирался.
– Доброе утро! – произнес я, доставая из кармана свое редакционное удостоверение. – Видите ли, я сотрудник журнала «Грядущий век». Прибыл в ваш прекрасный город вместе с актером театра на Таганке и знаменитым бардом Владимиром Высоцким…
– Что же вы сразу не сказали! – перебила она меня. – Для таких случаев у нас всегда есть некоторый резерв… – Она протянула руку за документами. И я ей сунул наши с Надеждой паспорта. – Та-ак, – протянула она, рассматривая документы. – Насколько я понимаю, ваша спутница не является супругой…
– Нет, она поэтесса, выступает на сцене с Владимиром Семеновичем…
– Вы же понимаете, я не могу вас поселить в одном номере, – покачала она головой.
– И не надо! – обрадовался я.
– Да? – озадаченно переспросила портье – очевидно, упорствовали на эту тему приезжие достаточно часто. – Ну хорошо… Вот вам анкеты, заполняйте.
Я взял листочки, подозвал кузину, и мы начали заполнять анкеты, без которых в советских гостиницах нельзя было временно прописаться. Покончив с этим бумагомаранием, я протянул их старушке, а та вдруг привстала со стула и прошептала:
Глава 6
–
– Вы увлекаетесь творчеством Высоцкого? – спросил я.
– Не я! – отмахнулась дама. – Сын. Целыми днями крутит на магнитофоне его песни.
– Ну что ж, – сказал я, понимая, что выкрутиться не удастся. – Встречу Владимира Семеновича, спрошу.
– Встретите-встретите, – улыбнулась портье, которую по-советски следовало называть администратором, протягивая деревянные «груши» с ключами. – Ваш номер как раз напротив его.
Вот это сюрприз. Мы с Надей будем жить рядом с Владимиром Семеновичем! С другой стороны, очевидно же, что по-другому и не выйдет, раз мы в одном отеле остановились. Подхватив вещички, мы поднялись на третий этаж. Наши номера были 323 и 324. А Высоцкий, если верить мадам, живет в 318-м. И только я об этом подумал, как дверь с цифрой «318» отворилась, и в коридор вышел сам обитатель номера. Увидев меня, он улыбнулся.
– А мы, оказывается, соседи, – сказал Владимир Семенович дружелюбно. – Кстати, как вас зовут, молодой человек?
– Артемием, – ответил я. – А это моя кузина. Надя.
– Какое хорошее старинное слово «кузина», – отозвался бард. – Приятно познакомиться. – Он поцеловал зардевшейся Надежде руку и добавил: – Приходите вечером на мой концерт. Я скажу Роберту, моему здешнему импресарио, чтобы он вам придержал два билетика.
– Если можно – три, Владимир Семенович, – набравшись наглости, попросил я.
– Значит – три! – сказал Высоцкий, нисколько не удивившись. – Увидимся на концерте!
И он зашагал к лифту. Я открыл дверь Надиного номера.
– Это же он играл в картине «Вертикаль»? – шепотом спросила она, указывая глазами в сторону удаляющегося артиста.
– И в «Хозяине тайги» – тоже, – откликнулся я.
На душе было тепло, и даже то, что она, наконец, узнала артиста, радовало как-то по-детски. Я когда-то читал, что писал он очень много, почти беспрерывно, и теперь задумался – какая песня сегодня, например, за обедом выйдет у него из-под пера?
– Точно! – ахнула кузина. – Надо обязательно попросить у него автограф!
– Вот на концерте и попросишь, – пробормотал я, занося в номер ее чемодан. – Располагайся. И давай сходим куда-нибудь, поедим, что ли.
– Хорошо. Только душ приму.
– Как желаешь. Когда будешь готова, постучи ко мне.
– Ладно…
Я направился в свой номер. Был он точно таким же, как и Надин. Две койки, разделенные тумбочкой. Стол. Два стула. Графин с двумя стаканами на стеклянном подносе. Радиоточка. Люстра. Санузел. В небольшой прихожке – вешалка и тумбочка для обуви. В общем – не люкс. К тому же на второе место всегда могут подселить незнакомого соседа. Со слета эндокринологов, как в «Мимино». Я так думаю!.. Только вид из окна тут похуже, чем в комедии Данелии. За окном был двор с мусорными баками и грузовиком, из которого как раз вытаскивали какие-то тюки.