Писатель: Назад в СССР
Шрифт:
– Да ладно тебе! – отмахнулся я. – Скажешь тоже…
– Скромничает, – ухмыльнулся он. – А ведь его рассказики и стишки в «Советском воине» печатались!
– А вы и стихи пишете? – поинтересовалась лыжница.
– Случается, – не стал отрицать я.
– Познакомься, Тёмка, это…
– Хорошая девочка Лида! – проскандировала компания.
– А чем же она хороша? – подхватил мой бывший сослуживец.
– Достали уже, – насупилась девушка и надула губки.
– Вам очень идет это имя, – привычно включил я механизм охмурёжа.
– Ты, кстати, куда? – спросил меня Литвинов. – Мы вот на Красную Горку собрались, кататься… Айда с нами!
– Не могу, у меня дела…
– Писательские небось?
– Литературные…
– Ну, тогда завтра приходи в гости… Отметим День Советской Армии!
– Приходите! – попросила Лида.
– Ну если вы просите – обязательно!
«Станция метро…» – прогнусавили охрипшие динамики.
– Выходим! – крикнул Литвинов, и вся толпа хлынула за ним из салона, как цыплятки за мамкой. – Тёмка, завтра в три приходи! Адрес…
И он назвал улицу, номер дома и квартиры. Покидая троллейбус, Лида многозначительно на меня посмотрела. И я решил, что и в самом деле приду, раз уж приглашают. И с особенным удовольствием – если выгорит мое сегодняшнее дело. А почему бы ему не выгореть? Я ведь многого не попрошу. Не в главные редактора мечу. Литсотрудник – это же мелочь. Зарплата, как у уборщицы. В литейке я зарабатывал больше, но в редакции будет к литературе явно ближе, чем сейчас – в горячем цехе.
Объявили мою остановку. Я выскочил на заснеженный тротуар, огляделся. Передо мною возвышался знаменитый дом Драмлита, воспетый еще Булгаковым. С первого по девятый этаж он был набит знаменитыми писателями, поэтами, драматургами, литературными критиками, их женами и детьми, тещами и тестями, свекрами и свекровями и их собачками. Квартиры в нем были просторными, удобными, с высокими потолками, эркерами и раздельными санузлами. Здесь творилась история советской литературы со всеми ее взлетами, поражениями, тайнами и даже преступлениями.
Войдя в подъезд, я тут же наткнулся на консьержа. Солидный дядя сидел внутри стеклянной будки и подозрительно на меня смотрел. Ну еще бы! Он привык к другим посетителям. А тут какой-то рыжий парень в простеньком немодном пальто и шапке-ушанке. Вот сейчас вылезет из своей будки, перегородит лестничную клетку, да еще в свисток начнет наяривать, милиционера с улицы звать. Ладно. Я тоже не из простаков. И в доме этом бывал не раз. Знаю, как с такими разговаривать.
– Добрый день! – сказал я ему. – Я к Станиславу Мелентьевичу, в сто пятнадцатую.
– А они вас ожидают? – прищурившись, осведомился консьерж.
– Не просто ожидают, – откликнулся я с лёгкой улыбкой. – Жить без меня не могут!
– И все-таки я уточню, – пробурчал он. – Мало ли вас ходит, шаромыжников…
Он схватил черную эбонитовую трубку довоенного еще телефона. Набрал номер.
– Евдоха? – спросил консьерж, когда ему ответили. – Хозяин дома? Ага… Тут к нему парень какой-то… Ждете кого?.. Ага. Ну я пропускаю, значить…
Положив трубку, страж буркнул:
– Проходи… Девятый этаж.
– Знаю!
Я поднялся на несколько ступеней, нажал кнопку вызова лифта. Здешний подъемник был немногим моложе того, что у меня дома. Обшитая красным деревом кабина вознесла меня на самую верхотуру писательского дома. Дверь 115-й квартиры была приотворена. Из перехваченной цепочкой щелочки между створкой и косяком выглядывал пытливый старушечий глаз. Это была домработница известного писателя и главного редактора одного из центральных журналов, Мизина Станислава Мелентьевича.
– Евдокия Семеновна, – сказал я. – Пропустите меня к хозяину, я ему гонорар из «Нового мира» принес.
Враньё моё сработало. Цепочка брякнула, дверь отворилась во всю ширь, и я ступил в обширную прихожую. Здесь пахло натуральной кожей и духами. Натертый паркетный пол блестел в свете настенных светильников, из комнат доносилась музыка советских композиторов, а из кухни – вкусные запахи. На старухе-домработнице был фартук, в одной руке нож для резки капусты, а в другой – вафельное полотенце. Сразу видно, что звонок консьержа и мое прибытие отвлекли ее от готовки.
– Скидавай пальто и штиблеты, – распорядилась Евдоха. – Вот тапки… Хозяин в кабинете ждет.
Похоже, я угадал, они и впрямь кого-то ждали. Может, и в самом деле – курьера из редакции, с гонораром. Для таких величин, как товарищ Мизин, обращаться в бухгалтерию персонально не по чину. Они либо гонорары «на книжку» получают, либо наличными через курьера. По крайней мере, в первые мгновения меня взашей не выставят, а дальше – как пойдет разговор. Все зависит от того, испугает ли Станислава Мелентьевича то, что я ему скажу?.. В худшем случае он вызовет милицию. Да и то – вряд ли…
Исполнив требования домработницы, я прошел к кабинету ее хозяина. Тем более, что прекрасно помнил дорогу. Ведь в прошлой жизни я частенько бывал в этой квартире. Сначала как начинающий литератор, мальчик на побегушках, который ловит каждое слово мэтра, а потом – как полноправный коллега, почти приятель. В 1975-м до этого было еще далече, мы даже знакомы не были. Ну, так вот сейчас и познакомимся… Вопреки обоюдному нежеланию.
Я с интересом несколько мгновений разглядывал блестящую в свете настольной лампы лысину, склоненную над столом.
– Здравствуйте, Станислав Мелентьевич, – произнес я.
– Здравствуйте, молодой человек, – лысина пришла в движение, открыв моем взгляду высокий морщинистый лоб, редкие брови, выпуклые блеклые глаза, нос картошкой и кривой, словно вечно усмехающийся рот. – Я вас не знаю… Вы новенький?
Без всякого приглашения я уселся в кресло, в котором частенько сиживал в первой своей жизни.
– Для вас – да, Станислав Мелентьевич, – сказал я, – но скоро, надеюсь, мы подружимся, и я даже стану для вас незаменимым человеком.