Писательница для оборотня
Шрифт:
Только без второй части сна. Макс так и не явился и сон явью не стал.
После душа я следовала из кухни в столовую, с кружками горячего шоколада в руках, когда заметила краем глаза движение. Остановившись напротив окна, я довольно долго смотрела на перила веранды и облетевшую изгородь из сирени. Ничего.
— Что ты там высматриваешь? — спросила тётушка, догнавшая меня с подносом, на котором стояли тарелки с нашим завтраком.
— Ничего. Показалось, — едва я шагнула от окна, как тётя заорала.
— Олень!
— Где?!
В мгновение я вернулась к окну и имела честь лицезреть белый зад вприпрыжку удаляющегося благородного животного. Волчица оставалась в доме и на наши с тётушкой крики даже ухом не повела.
— Перенесём наш завтрак в кабинет, — я развернулась и подпихнула тётушку в его сторону.
Нам предстояло просмотреть неделю записей.
Вместе с тётушкой мы стали просматривать часы видео, увеличивая их скорость многократно. Благо, что догадались начать с самых свежих записей. И на вчерашней дате промелькнула мужская фигура.
— Вот он! — заорала тётя, напугав меня.
Я вздрогнула и нажала на кнопку отмотки, затем включила обычное воспроизведение видеокадров. Мужчина отточенным движение открыл замок на калитке и ушёл из кадра, спустя десять минут он вернулся, ведя за собой на самодельной уздечке молодого оленя, прямиком в открытую калитку. Всё среди белого дня в шестнадцать сорок семь по времени.
— И правда, камеры хорошие, всё так видно отлично, ещё бы он не в мастерке был. Зачем капюшоном рожу скрывать? — ворчала над ухом тётя. — Это он? Максим твой?
— Нет...
Я отмотала ещё и ещё, просмотрела кусок видео несколько раз, пытаясь понять, почему я уверенна, что это не Макс.
— А! Я поняла! — обрадованно выкрикнула я, победно хлопнув в ладоши.
— Что?
— Почему я знаю, что он не Макс, вот смотри. Видишь, он хромает. Это обычный человек.
Перестав перематывать, мы с тётей стали смотреть дальше, и я лишь убедилась в своей правоте. Хромой мужчина пытался замаскировать оставленный после себя запах чем-то, что принялся распылять из баллона вокруг.
— Заметает следы, вот гад! — возмутилась тётя, и я была с ней солидарна.
— Это не Максим. Во-первых, хромает, Максим бы обратился, если что, а во-вторых, видишь эту штуку, он даже носом не повёл, хотя она ядрёная. Я от неё чихала как ненормальная. Это человек, — признала я ещё раз, уже с горечью от поражения.
Мои надежды что это он не оправдались. Настроение резко пошло вниз.
— Что будешь делать? — поинтересовалась тётя.
— Нужно посчитать интервал между оленями и устроить засаду возле калитки. Поймаем его и спросим прямо, какого чёрта он делает?
— Может он от Максима?
— Хорошо бы, если так, — вздохнула я, поглаживая живот.
Ощущать себя ненужной я в принципе могла спокойно, но за девочек было невероятно обидно.
— Знаешь, а я
— Что загадала? — с улыбкой спросила тётушка.
— Если Максим не явится до их рождения, то всё. Я его больше к себе никогда не подпущу!
— Ой ли!
— Нет, я серьёзно. Я сама со всем стараюсь справляться и эта беременность, я к такому была не готова. Это он таким родился, а я... Словно меня в воду выбросили, и я как-то должна была научиться плавать, а за то, что нахлебалась воды ещё и выхватила. Он несправедлив.
— Тебе решать, конечно, но он же может и не знать, что ты в положении.
— А незнание не освобождает от ответственности. Я тоже не знала, он же меня не освободил от своей ненависти и той несдержанности?
— В тебе сейчас говорит обида, а что будет, когда родишь? Что изменит, допустим, если он опоздает только на один день?
— Всё. Это всё изменит. Я хочу, чтобы он вернулся, только не готова всю жизнь потом думать, что он вернулся лишь из-за своих волчат, потому что так инстинкты велят и стая. Пока они не родились, я хоть думать смогу, что ко мне.
— Ой, Танька, дурёха ты, — с улыбкой протянула тётя. — Вы же мысли друг дружки слышите, как по радио, что утаить в такой волне можно?
Может тётя и дело говорила, но пожав плечами, я осталась при своём. Рожу без Аристова, и жить буду без него, не приму обратно, ибо нечего истинной парой разбрасываться!
Пересмотрев с тётей ещё несколько раз запечатлевшие лазутчика видео-кадры, мы позавтракали и определились с примерной датой засады на оленевода. Решено было караулить его на тринадцатый день.
Немного промахнулись.
Тринадцатый день просидели неподалёку в машине зря, зато я на собственной шкуре поняла, каково это — быть детективом. Муторно и спина с ногами затекают.
Плоды нашей с тётей слежки мы собрали уже на следующий день. Примерно в то же время что и на видео, в четыре часа дня, мужчина средних лет на фургоне съехал на обочину, аккурат напротив калитки. Сначала он дошёл до калитки, видимо, открыл её, а после вернулся за оленем. Открыв фургон, мужчина вывел животное на уздечке и повёл проторённой дорожкой.
— Когда мы пойдём его ловить? — спросила тётя, вытащив из-за пазухи плаща силиконовую скалку с ажурным узором. Маленькую, такой можно было разве что глаз выткнуть.
— Что это? Убери, — посмеялась я. — Мы сюда не за трупом приехали, а за информацией. Подождём, когда он вернётся, олени на дороге не валяются.
— И то верно, только это я всё же оставлю при себе, — согласившись, тётушка начала ныкать своё орудие обратно за пазуху, разряжая тем самым обстановку.
— Он идёт! Пошли! — позвала я тётю, совершив попытку выскочить из машины.