Пища любви
Шрифт:
Лауре позвонил портье пансиона — для нее принесли посылку. Она спустилась вниз и была очень удивлена, увидев весьма странный букет.
При ближайшем рассмотрении выяснилось, что букет сделан из конфет — рыжих, голубых, розовых, покрытых сахарной глазурью и похожих на маленькие ириски.
Записки не было, но Лаура знала, что прислать такой подарок мог только один человек. Она уснула, чувствуя на губах сладость ириски, и ей снился ее римский любовник со страстными сумасшедшими глазами.
Бруно стоял возле кухонного окна и смотрел на спящий город. Потом
Бруно подумал и решил: единственный способ притвориться, что весь обед в доме родителей Карлотты приготовил Томмазо, — это сделать все заранее. Он придумает что-нибудь простое, но впечатляющее, что можно привезти с собой и разогреть у них на кухне. А поскольку самым простым и впечатляющим блюдом является свежая паста, именно на ней он и остановил свой выбор.
Бруно положил на разделочный стол большую деревянную доску. Домашнюю пасту не готовят на мраморе. От его холода черствеет тесто. С одной стороны от Бруно возвышалась горка «Типо 00» — муки высшего сорта, в верхушке которой он проделал лунку наподобие кратера вулкана. Вылил туда яйца. Самой тоненькой вилочкой он начал смешивать муку с яйцами. Вскоре Бруно отложил вилку и дальше уже мешал руками. Мука и яйца быстро превратились в однородную массу, мягкую и упругую. Но Бруно продолжал месить до тех пор, пока тесто не стало нежнейшим. Он вымыл и вытер руки, чтобы можно было проткнуть тесто большим пальцем, и проверил, не прилипает ли оно к коже.
Ребром ладони Бруно раскатал тесто и перевернул его. Потом еще и еще раз. Раскатал — перевернул. Приготовление пасты — это ритуал, состоящий из замешивания и раскатывания. Одни и те же отточенные движения рук повторяются снова и снова, как у штукатура или пианиста. Бруно месил тесто минут восемь. Это была тяжелая физическая работа, и Бруно быстро вспотел, но тесто стало эластичным, а его поверхность гладкой, как кожа Лауры.
Во время готовки Бруно не мог не думать о Лауре. Физическое напряжение повлияло на мысли, и они приняли эротический характер. Раскатать, перевернуть… Руки ныли от желания обнять ее, а тело наполнилось неутолимой страстью. В воображении плясали безумные картины. «Я приготовлю для нее такой десерт, что у нее закипит кровь, — думал Бруно. — Я сделаю так, что она почувствует то же, что чувствую я». Конечно, он все время помнил о том, что совсем не он, а Томмазо сможет воспользоваться его трудами, но желание выразить себя в кулинарии было непобедимо.
После таких упражнений и тесту, и повару требовался отдых. Бруно принялся за secondo. На сей раз это был saltimbocca — классический римский сандвич с тонкими ломтиками телятины, prosciutto [29] и листьями шалфея. Заранее приготовленный saltimbocca разогревается почти мгновенно, и тут уж даже Томмазо ничего не перепутает.
Через несколько минут Бруно снова взялся за тесто: немного расплющил его и достал скалку. Она была длинной, как меч (если быть точным — восемьдесят сантиметров), и гораздо тоньше обыкновенной скалки, поэтому крутилась гораздо быстрее. Главная хитрость — не применять силу. Тесто нужно не раздавить, а ласково раскатать по поверхности стола, как глазурь по поверхности торта.
29
Ветчина (ит.).
Когда раскатанное тесто стало размером с пиццу, Бруно перешел к другому движению — как бы растягивал скалкой края, распределяя давление от центра. Это самое трудное. Бруно знал, что у него это получается хуже, чем у какой-нибудь домохозяйки из Эмилии-Романьи, которая занимается этим всю жизнь, изо дня в день, но осторожничать было некогда. Если замешкаешься, паста получится сухой и начнет ломаться прежде, чем будет готова. И Бруно понемногу растягивал тесто, пока оно не стало тонким, как шелк. Пора было остановиться и порезать его на tortellini.
— Синьора, у вас есть дуршлаг? — прокричал Томмазо через кухонную дверь. Вошла мама Карлотты, открыла буфет и показала ему, где лежит кухонная утварь, попутно оглядев критическим взглядом груду продуктов на столе.
— Вы делаете свежую пасту? — удивленно спросила она, увидев горку муки и яйца, для виду прихваченные с собой.
— Конечно.
— Принести вам электрическую скалку?
Томмазо посмотрел на нее с нескрываемым удивлением.
— Я никогда ею не пользуюсь. Предпочитаю делать все руками.
— А обычная скалка у вас есть?
Томмазо сделал неопределенный жест рукой.
— Буду импровизировать.
Мама Карлотты недоверчиво взглянула на молодого человека.
— Как вы можете импровизировать, если вам нужна скалка для пасты?
Томмазо решил, что самое время переменить тему разговора.
— Синьора, мне понадобится большой кувшин, керамический или стеклянный. И шесть подставок для яиц разного размера. Ах да, и бутылка хорошей «марсалы». Лучшей из тех, что есть у вашего мужа.
«Это их смутит», — подумал он, глядя вслед хозяйке, отправившейся выполнять распоряжение. Только бы Бруно появился вовремя. Все получается не так легко, как он рассчитывал.
— Как там дела? — спросила Карлотта у своей мамы. Все будущие дегустаторы, сосланные в столовую дожидаться кулинарного шедевра Томмазо, уже сгорали от нетерпения.
— Он еще не начал делать пасту, уже двадцать минут режет один пучок сельдерея. Теперь ему понадобились подставки для яиц. И бутылка «марсалы».
— Я принесу, — быстро откликнулся доктор Феррара, поднимаясь со стула. Он до сих пор не понял, как получилось, что на кухне его жены командует совершенно чужой человек, но по опыту своей долгой супружеской жизни знал, что ситуация становится взрывоопасной. Констанца Феррара плотно сжала губы и так туго стянула волосы в пучок, что у нее побелела кожа на лбу.
— Обещаю вам, что это того стоит, — успокоила ее Лаура.
Из кухни слышалось громыхание кастрюль, а потом Томмазо громко запел. Андреа, спутник Карлотты, рассмеялся и закурил очередную сигарету.