Пища любви
Шрифт:
— Сегодня мы переходим к очень сложной теме — понятию гармонии, — говорил доктор Феллоуз. — Для гениев эпохи Возрождения гармония была не эстетической, но духовной категорией. Именно здесь соприкасались замысел и творчество. С помощью своего таланта художник отражал и прославлял великую гармонию Божественного. — Он стряхнул пушинку со своей рубашки, цвет которой Лаура описала бы как виноградный.
Лаура задумчиво улыбнулась профессору. Впрочем, сегодня она улыбалась всем. Феллоуз кашлянул и продолжил:
—
Лаура склонилась над тетрадкой, и Феллоуз оценил линию ее шеи, хрупкой и гармоничной, достойной эпохи Кватроченто. На мгновение он сбился с темы, подумав, как это прекрасно, что Италия помогает найти прекрасное в самых обыкновенных людях.
Лауре же в это время лезли в голову такие непристойности, что она не удивилась бы, если бы покраснела от стыда. Она смотрела на лектора и представляла себя в постели с Томмазо.
— Итак, гармония, — повторил Ким, одаривая Лауру благожелательной улыбкой.
— Значит, готовим для лучшей подруги Лауры. И для парня лучшей подруги.
— Да?
Разговор происходил у Дженнаро во время первого утреннего ristretti. Бруно чувствовал непривычную легкость. Он полагал, что это следствие либо его влюбленности, либо того, что Дженнаро удалось-таки усовершенствовать свою «Гаджу» при помощи бензинного насоса. Он поднял давление до максимума, в результате кофе получался таким крепким, что даже завсегдатаи иногда пошатывались и, не в силах удержаться на ногах, садились за столики.
— Да. Но должен тебя предупредить, что возникли определенные сложности.
— Сложнее, чем обычно, уже и быть не может, — возразил Бруно.
— Ну, может, «сложности» — не то слово. Небольшие изменения в планах. Нет, даже не в планах. В месте встречи.
— Что ты имеешь в виду?
— Понимаешь, эта подруга Лауры рассказала обо мне своим родителям. Они живут здесь, в Риме, и хотят, чтобы я приехал к ним домой, туда, где остановятся Карлотта и ее парень. Естественно, мне пришлось согласиться.
Бруно уставился на него.
— Ты спятил?
— Почему спятил? — пожал плечами Томмазо. — Я приду, займу кухню, выгоню оттуда мамашу, и тогда мы придумаем, как впустить туда тебя.
— Насколько я понял, меня не пригласили?
— Ну да.
— Давай-ка разберемся, Томмазо. Ты хочешь, чтобы я без приглашения забрался в дом…
— В квартиру.
— Хорошо, в квартиру. Это даже лучше. Надеюсь, она не на шестнадцатом этаже?
— Ну… по-моему, на втором.
— Я заберусь в квартиру, которая находится на втором этаже, каким-то образом проскочу на кухню, а потом буду готовить обед, и меня никто не заметит.
— Точно. Бруно, ты мастерски ухватил суть! Это значит, что ты сможешь все продумать и осуществить.
— Видишь ли, Томмазо, рано или поздно нам придется во всем признаться. Тебе это не приходило в голову?
— Конечно приходило. Тогда нам придется драпать со всех ног, а потом мы будем очень громко смеяться. Meglio un giorno da leone che cento da pecora [28] , как любил говаривать мой отец, упокой Господь его душу.
28
Лучше один день жить как лев, чем сто как овца (ит.)
Ален выбрал себе на кухне такое место, откуда хорошо был виден стол кондитеров. Он явно искал повод повысить одного из них до статуса другого.
Замесив сдобное тесто и протерев абрикосы через сито для приготовления сиропа, Бруно заметил, что пюре получилось с комочками. Он очень удивился и снова пропустил его через сито. В нем опять оказались кусочки мякоти и даже косточки. Бруно взял в руки сито и хорошенько его осмотрел.
Кто-то в нескольких местах проткнул решетку чем-то острым, и дырочки стали слишком широкими.
Бруно молча отложил сито в сторону и осмотрел остальное оборудование. Рабочее место повара — его святая святых, и каждый окружает себя собственным набором инструментов, ножей, специй и разных приспособлений. Во время готовки повар берет нужный предмет не глядя, привычным движением. Он уверен, что миска с кремом на столе та самая, которую он некоторое время назад достал из холодильника, что уксус того самого сорта, которым он всегда пользуется, а сахар — это действительно сахар…
Бруно опустил палец в банку с сахаром и облизал его. Кроме вкуса сахара здесь явно присутствовал и другой вкус. Кто-то подмешал в него соль.
Почувствовав прилив страха, Бруно попробовал свой уксус. Вместо него в бутылке оказалась лакричная вода.
У Бруно подогнулись ноги. Сколько же испорченных блюд он уже отправил в зал? Слава Богу, пока никто не пожаловался, хотя странно, что посетители «Темпли» не возмутились, обнаружив в своих сладких десертах соль вместо сахара.
Бруно твердым шагом подошел к Хуго Кассу, который стоял в окружении своих помощников, и заставил его обернуться, довольно грубо похлопав по плечу.
— Это ты все перепутал у меня на столе? — спросил Бруно.
— Конечно нет, — бросил Хуго.
Один из помощников хихикнул. Для Бруно это стало последней каплей. В нем закипела ярость. Отведя руку назад и сжав пальцы в кулак, он врезал французу по подбородку так, что тот рухнул на ящики с овощами. Карл, видевший всю эту фантастическую сцену с противоположной стороны кухни, тут же направился к Бруно и от имени Алена Дюфре сообщил ему о понижении в должности. Отныне и впредь он поступает в распоряжение Хуго. Кроме того, Ален просил передать, что если Хуго будет недоволен его работой, Бруно вылетит из ресторана.