Пища любви
Шрифт:
— Это как времена года, да? — спросила Лаура, не поняв намека.
— Точно. После сезона говядины идет сезон баранины. А когда кончится и он, наступит еще какой-нибудь. Например, сезон дичи.
— Тогда ты откажешься от баранины и будешь готовить дичь.
— Именно так.
— Так ты хочешь начать готовить дичь в твоем ресторане?
— О господи… — вздохнул Томмазо, наконец поняв всю сложность этого объяснения, — Я говорю не о ресторане, — беспомощно пробормотал он. — Я говорю о нас с тобой.
— О нас?
—
40
Печенье (ит.).
— И работники ресторана не могут пойти домой, они вынуждены ждать.
— Да, именно так.
— Я поняла, Томмазо. Иногда тебе приходится задерживаться допоздна. Но это не проблема.
— Разве?
— Нет. Это ведь твоя работа, и мне нравится, что ты шеф-повар. Даже если из-за этого ты иногда засыпаешь, когда мы занимаемся сексом.
— Никогда! — обиделся Томмазо.
— Не тогда, когда это не вовремя для тебя, а когда это не вовремя для меня, — уточнила Лаура — Помнишь, два дня назад, когда…
— Но это было исключение.
— Ничего страшного, — успокоила его Лаура. — Ты нравишься мне таким, какой ты есть. Ты занимаешься кулинарным искусством, я изучаю историю искусства. Поэтому мы вместе. У каждого из нас есть свои интересы.
— Кстати, об интересах…
— Я люблю тебя, — сказала счастливая Лаура. — И люблю говорить с тобой о еде, как сегодня. Скажи, какое меню сегодня в ресторане?
— Я ей обязательно скажу, честное слово, — уверял Томмазо позже вечером, разговаривая с Бруно. — Я уже заронил семена. Просто нужно еще немного времени.
— Там осталось немного тушеной курицы. Хватит на завтра, но не дольше.
— Это все Лаура. От нее разыгрывается аппетит.
— Вчера вечером у нас с Томмазо был странный разговор, — отчитывалась Лаура перед Карлоттой.
— О чем?
— Все как-то загадочно. Мне показалось, что он чего-то не договаривает. Он приготовил великолепную тушеную курицу, все время намекал, что хочет о чем-то поговорить, а вместо этого завел речь и том, как это ужасно, что ему приходится работать в ресторане до глубокой ночи.
В телефонной трубке повисло напряженное молчание.
— Может, он пытается сделать тебе предложение?
— Нет! — засмеялась Лаура. — Мы ведь знакомы всего несколько месяцев.
— Он спит с тобой. Если бы ты была итальянкой, это означало бы, что вы почти женаты.
— Но он знает, что летом я возвращаюсь в Америку.
— Тем больше у него оснований сделать предложение прямо сейчас.
— Карлотта, это глупость.
— Да? Ты же сама говорила, что он тебя обожает.
— Да, но… О господи! — пробормотала Лаура — Помолвка? Ты правда так думаешь?
— Возможно. А если он сделает предложение, что ты ответишь?
— Понятия не имею — призналась Лаура — Это очень сложно. Я должна подумать.
В ресторан Томмазо шел с тяжелым сердцем. Он хотел все сказать Лауре, но оказалось очень трудно произнести простые слова, которые разобьют ей сердце. Все ополчатся против него. Во-первых, сама Лаура, а во-вторых, доктор Феррара, его главный покровитель, который к тому же отец ее лучшей подруги. В ресторане и без того была сложная ситуация. С тех пор как Мария выяснила, что никакой он не шеф-повар, она стала относиться к нему с явным презрением, а Бруно, напротив, уважала все больше. Сам же Бруно пребывал в глубочайшей депрессии и почти не разговаривал. Он открывал рот только для того, чтобы спросить, поговорил ли Томмазо с Лаурой.
— Scusi?
Томмазо поднял глаза. К нему обращалась девушка. Симпатичная блондинка в шортах. За спиной — рюкзак, в руках — путеводитель.
— Si? — ответил он.
— Вы не подскажете, как пройти к пьяцца Навона?
Туристка. Томмазо уже и забыл о том, как он любит туристок.
— Конечно, — ответил он. — Честно говоря, я и сам иду в ту сторону. Но боюсь, — добавил он скорбным голосом, — что мне придется взять с вас плату за сопровождение. У нас здесь так принято.
— В самом деле? — недоверчиво прищурилась девушка.
— Честное слово.
— И как дорого мне это обойдется?
— Вы должны пообещать, что когда мы доберемся до места, вы позволите мне угостить вас граппой.
Девушка засмеялась.
— А если такие условия мне не подходят?
— Тогда вы меня поцелуете.
— Согласна на граппу. Но быстро.
— Замечательно. Как вас зовут?
— Хейди. Я из Мюнхена, — ответила девушка и со смехом протянула ему руку.
— Привет, Хейди. Меня зовут Томмазо, я… — он чуть не сказал «шеф-повар», но в последний момент передумал — Я официант.
И сказав это, он почувствовал упоительную свободу, как будто гора свалилась с плеч.
Спустя два часа и несколько порций выпивки Томмазо привел Хейди к себе домой. Бруно был в ресторане, Лаура на занятиях. Томмазо объяснил себе, что уже порвал с Лаурой, хоть еще и не сказал об этом прямо.
Так много женщин, и только один Томмазо. Едва войдя в квартиру, он тут же принялся наверстывать упущенное.