Письма (1857)
Шрифт:
Но вот что важное, Миша: что я наверно не напишу в этом месяце и не только этой статьи, но и ничего в этом месяце не напишу в критику. Ты пишешь о "Заметках летописца". Это превосходная мысль, но от меня всё будет после, а не теперь. С лихвой будет, а теперь надо подождать. Я теперь пишу повесть, да и с ней горе. Друг мой, большую часть месяца я был болен, потом поправлялся и до сих пор еще, по-настоящему, порядочно не поправился. Нервы расстроены, и сил до сих пор не соберу. Мучения мои всяческие теперь так тяжелы, что я и упоминать не хочу о них. Жена умирает, буквально. Каждый день бывает момент, что ждем ее смерти. Страдания ее ужасны и отзываются на мне, потому что... Писать же работа не механическая,
Ты хлопочешь о критике; правда, но три, четыре статьи, как н<а>пример Аверкиева (исторических, по летописям), не будут стоить (при всем их успехе) и одной руководящей, вводной статьи, вроде "Ряда статей", вроде объяснения направления "Эпохи". Вот мое мнение. И потому обратись к Страхову и умоляй его писать. Что же касается до критического отдела вообще, за весь год, то не беспокойся, будет с лихвой, даже эффект произведем (отвечаю за это), и на следующий год наш журнал будет решительно первый из толстых журналов, я в этом уверен. Увидишь. Но покамест хоть одну статью руководящую или задорную. Не беспокойся, и этого довольно для подписчиков. Но все-таки 1900 подписчиков мало. Стало быть, будет всего около 3000 подписчиков. Это великолепно для начинающего и нового журнала (потому что, как ни верти, а наш журнал и начинающий и новый), но мало для материальных средств журнала. Немало будет муки, хлопот и долгов. Будущий год поправит дело. Только бы этот год довести до конца.
Романа до сих пор не читал. Это очень ловко, если он хорош. Что же касается до статьи Ержинского, то она действительно хороша и прекрасно читается. Статья Горского производит здесь некоторый аффект. Это любят. Голая, дескать, правда, а публика - младенец. Объявлений мало. Нигде не встречаю. Только и видел в одном "Дне". Так ли поступила, н<а>прим<ер>, "Библиотека для чтения" с начала осени и до сегодня. Может, объявления и были в газетах. Но, значит, только мелькнули, а надо бы завалить всю Россию объявлениями.
Благодарю за все хлопоты и за Пашу. Он мне пишет, и пишет, что ты заплатил за квартиру и дал ему денег, но вот что, брат: уверяю тебя, клянусь, что деньги и для меня здесь необходимы. Расходы ужасные. Ты об моем положении понятия не имеешь и потому вышли мне еще 100, умоляю тебя. Ты писал, что вышлешь на этой неделе, но в этом письме твоем не упоминается. Если б была какая-нибудь возможность не брать у тебя, я бы не брал. На себя собственно я очень мало трачу. И потому пришли. Да мало того еще: я не знаю, что будет дальше. В повести моей наверно 3 листа будет, а может и больше, может и четыре. Сочтемся, пригожусь, но не оставляй и ты меня в это тяжелое время, ради бога. Не оставляй и Пашу; я надеюсь, что он не попросит у тебя лишнего. Он хоть и шалун, но честен. Я это знаю и за это отвечаю.
Без твоей помощи мне решительно не на кого здесь надеяться. Александр Павлович для нас как ангел божий, но денег у него нет.
Забыл, про что-то еще хотел писать. В следующем письме вспомню. Но объявлений ей-богу мало, очень мало, нужно повторять, надоедать объявлениями. Первая же книга так приятно пестрит
Прощай, до свидания, всем твоим кланяюсь, а тебя обнимаю.
Твой Ф. Достоевский.
Доставь, ради бога, эту записочку Паше, от тетки, ради бога, не замешкай.
(1) было: Но пусть
(2) далее было начато: могу д<аже?>
(3) далее было начато: куда б<ольше?>
(4) вместо: могла бы фигурировать - было: фигурирует
224. M. M. ДОСТОЕВСКОМУ
5 апреля 1864. Москва
5 апреля/64.
Друг мой Миша!
Напишу тебе два слова:
Повесть моя, если б только силы, да досуг, да без перерыва, могла бы быть написана в этом месяце, но уж отнюдь не в первой половине. Это во всяком случае. Теперь рассуди: книгу за март надобно выдать непременно в апреле. Неблаговидно начинающему журналу являться с мартовской книгой в мае. Могу ли я кончить и поспеть? По всем признакам - нет. И главное перерыв, который не от меня зависит и за последствия которого я не могу ручаться. И потому, голубчик мой, обращаюсь к тебе: как можно скорей напиши мне: к которому числу, самое позднее, надо иметь тебе в руках повесть? По ответу твоему буду судить - кончу иль не кончу. Во всяком же случае, возьми в соображение могущие быть обстоятельства, которые остановят работу и которые не от меня зависят.
Напиши мне тоже: есть ли у тебя что-нибудь в отделе повестей на март, кроме моей, и что именно?
Мое соображение такое: можно явиться и без известных имен в этом отделе. Об моей повести можно уведомить (я думаю, совершенно не надо), что напечатается в апрельской книжке. Наконец, хочется хорошенько написать и не комкать как-нибудь, а главное, что я, хоть бы, может быть, и мог окончить, но ни сил (физических), ни обстоятельств благоприятных к тому не имею.
И потому я решил так:
До получения от тебя ответа буду усиленно и настойчиво продолжать повесть (будь что будет). Если напишешь, что можно, за нужду, и обойтись без моей повести, то я тотчас же ее отложу и успею-таки в этот номер (наверно, если скоро ответишь) написать что-нибудь в критику (не о Костомарове, так как эта статья велика)
Если ж напишешь, что нельзя обойтись, - буду писать повесть. Впрочем, по числу, тобой означенному для срока присылки, сам решу, что возможно, что невозможно, и только в случае совершенной невозможности оставлю повесть.
Я сознаю, брат, что теперь я тебе плохой помощник. Наверстаю потом. Теперь же положение мое до того тяжелое, что никогда не бывал я в таком. Жизнь угрюмая, здоровье еще слабое, жена умирает совсем, по ночам, от всего дня, у меня раздражены нервы. Нужен воздух, моцион, а и гулять некогда и негде (грязь). Мое теплое (слишком ватное) пальто мне уже тяжело (вчера было +17 градусов в тени). Да что описывать. Слишком тяжело. А главное, слабость и нервы расстроены.
А между прочим, только на тебя и надежда. Брат, деньги у меня текут как вода. Поверь, что расходы огромные. На себя копейки не трачу, летних калош не соберусь купить, в зимних хожу. Не могу существовать без денег. Поддержи же меня теперь, в слишком эксцентрическом положении, и поверь, что скоро заработаю.
Читал на публичном чтении. Читал и Островский, который, хоть и приветливо, но как бы (1) с обидчивостью, заметил мне, что прежде ты присылал ему "Время", а теперь "Эпохи" не выслал. Я обещал тебе передать. Если находишь нужным, пошли ему билет на Базунова.
Видел Чаева. Он спрашивал меня, какой был твой ответ насчет его драмы "Александр Тверской"? Напиши, пожалуйста. (Стихи хороши. Драмы же я сам еще не читал, а о рекомендации в "Дне" я писал тебе.)