Письма императора
Шрифт:
Амалия покосилась на дверь и увидела, что та лишь притворена, хотя молодая женщина отлично помнила, что, прежде чем лечь, заперла ее на ключ.
– Что вы тут делаете? – холодно спросила она у ночного гостя.
– Пришел отблагодарить вас за заботу, – отозвался принц воров, придвигаясь ближе к ней.
– Я же закрыла дверь, – довольно кисло сказала Амалия, отодвигаясь от него.
– Очень предусмотрительно с вашей стороны, – согласился Ален. – Только мне никакие замки не помеха, – добавил он с усмешкой.
– В
Ален взялся за ворот, собираясь снять с себя рубашку, но тут Амалия подалась вперед и двумя пальцами ткнула его в рану. Со сдавленным криком Ален скатился с кровати и скорчился на ковре.
Дверные петли протестующе заскрипели. На пороге возник инспектор Готье с лампой в руке. На ночь он остался в особняке – на случай, если к ним вновь нагрянут непрошеные гости.
– Признаться, я ожидал чего-то в таком роде, – бесстрастно заметил он, глядя на обессилевшего принца воров, который никак не мог подняться с пола. – Вы позволите?
После чего он свободной рукой ухватил Алена за шкирку и поволок его прочь из спальни Амалии, как нашкодившего котенка. Принц извивался и хрипел, на его губах проступила пена, но он ничего не мог поделать: Готье оказался гораздо сильнее его.
– Я тебя убью! – прохрипел Ален, когда они уже были в коридоре и Амалия не могла услышать их.
Готье выпустил его и приложил палец к губам. Цепляясь за стену, Ален кое-как распрямился.
– Тсс, – укоризненно сказал инспектор. – Она устала и хочет спать. Ясно?
Взгляд его голубых глаз пронизывал насквозь, и принц воров поймал себя на том, что ему не по себе.
– Ясно, – пробормотал он, одергивая рубашку.
– Вот и хорошо, – одобрил Готье. – Скарамуш!
Пес вышел из его комнаты и, припадая на раненую лапу, приблизился к мужчинам.
– Скарамуш, – сказал собаке инспектор, указывая на Алена: – Если еще раз увидишь этого месье возле ее спальни, разрешаю тебе перегрызть ему горло.
Пес угрожающе покосился на принца воров и негромко зарычал.
– Кажется, мы договорились, – удовлетворенно промолвил Анри. – Спокойной ночи… Перванш.
Ален медленно двинулся прочь по коридору. Возле лестницы он обернулся.
– Зря ты это сделал, – уронил он.
– Лучше вытри кровь, – посоветовал Готье. – Ты испачкал ковер, а он стоит денег.
Минуту Ален смотрел на него, потом грязно выругался и удалился. Готье укоризненно покачал головой и, вернувшись к комнате Амалии, постучал в дверь.
– Он ушел? – спросила Амалия, как только Анри появился на пороге.
– Он больше не потревожит вас, – сказал Готье. – На всякий случай я оставлю с вами Скарамуша, чтобы вам было спокойнее. – Он поколебался. – Моя комната тут неподалеку, если что, зовите.
Амалии кивнула. Пес, лежа на
– Ну, так я пойду? – пробормотал Анри, касаясь ручки двери.
Амалия улыбнулась.
– Вы же не он, – ответила она. – И вам вовсе не обязательно уходить.
За окнами шуршал дождь.
Глава 6
Утро следующего дня выдалось пасмурным и хмурым. То ли от этого, то ли по какой другой причине атмосфера в бывшем особняке княгини Лопухиной была не из лучших. За завтраком, который на сей раз принесли из посольства, Амалия держалась как всегда, но Ален угрюмо ковырял в своей тарелке и избегал смотреть на окружающих, а Венсан с Тростинкой, мигом почуявшие по поведению своего главаря, что что-то неладно, враз прекратили шутить и смеяться. После завтрака инспектор поднялся и сказал, что ему пора на службу.
– Скатертью дорожка, – буркнул Ален.
Готье сделал вид, что пропустил его слова мимо ушей, и проследовал к выходу. После него покинула дом Амалия. Мысль о Библии как об основе для шифра по-прежнему не давала ей покоя, и она решила пойти в библиотеку и просмотреть имеющиеся там экземпляры, изданные в промежутке приблизительно от 1750 до 1785 года. Если Антуан писал, что шлет брату маленькую мистификацию в память об их детских играх, может быть, они пользовались той Библией, что была знакома им с детства? Во всяком случае, гипотезу стоило проверить.
Что же до Франсуа, то он бы с радостью использовал свободное время, бездельничая, но Ален в недвусмысленных выражениях дал ему понять, чтобы он шел на кухню – мыть посуду. Без особой охоты Франсуа отправился выполнять данное ему поручение. Разумеется, если бы оно исходило не от принца воров, а от кого-нибудь другого, Франсуа с легкой душой послал бы того человека к черту; но перечить главе преступного мира было все-таки опасно, и мошенник решил, что его не убудет, если он помоет десяток тарелок и несколько чашек. Справившись с делом, которое оказалось куда менее обременительным, чем он полагал, Франсуа хотел вернуться в гостиную, но у самых дверей услышал голос. Говорил Ален.
– В сущности, мы ничего им не должны. Поэтому я предлагаю пошарить по ящикам, забрать все наличные деньги и все ценное, включая листки из шкатулки, и свалить.
– Постой-постой, – вмешался Венсан. – Значит, мы обчистим их, возьмем листки и смоемся? Ну а дальше-то что?
– Отыщем сокровище и поделим его, – отозвался принц воров. – К чему нам брать в долю чужаков? Против дамочки я ничего не имею, хоть она и смахивает на дешевую потаскуху, но какой-то вор-неудачник и тем более легавый… Я в жизни не имел дел с легавыми и собираюсь и впредь придерживаться этого правила. Нет, нам с ними точно не по пути.