Письма к Андрею
Шрифт:
Однако даже жизнь отдельного автора не всегда является ростом. Как много раз мы видели обратное! Как ужасна и незавидна судьба художника, чьим лучшим произведением стал дебют или что-то из раннего.
Письмо пятое
Если же искусство невозможно зародить в человеке путём обучения, если никакой образовательный курс не может создать подлинного художника, то можно ли искусство изучать как что-то объективно существующее, как географию или историю? Конечно можно! Кто же такое может запретить?
Если есть произведение искусства, если известен его автор, известно время
Однако никакие биографические сведения и данные, никакие письма, личные дневники и даже черновики автора не дадут ничего дополнительного для восприятия его произведения искусства. Мы можем узнать, по какой причине, возможно, изменились тональность и тематика творчества художника. Не более! Мы можем найти в биографии автора даже те факты и людей, которые попали в его произведение, можем угадать в каких-то созданных автором персонажах реальные черты его современников, родителей и даже самого автора. Но всё это не поможет нам понять чудо возникновения искусства и феномен самого художественного впечатления, исходящего от этого искусства.
Необходимо признать, что самого произведения искусства достаточно для того, чтобы чудо переживания и сопереживания возникло. Всё, что находится за пределами произведения, будь то события, связанные с созданием оного, эпоха его создания и даже личные человеческие качества автора являются лишними, ничего в суть произведения не добавляющими. Если быть совсем точным, то даже имени самого автора нет необходимости знать для того, чтобы получить то впечатление, на которое направлено его произведение.
Но изучение жизни авторов – дело интересное и увлекательное. Судьбы художников часто запутаны и сложны. В них много волнующих, роковых подробностей, удивительных случайностей, почти мистических знаков и необъяснимых, кажущихся волшебными, событий.
Исследователи и историки искусства с азартом берутся за белые или тёмные пятна биографий художников. Работа литературных историков чрезвычайно интересна! Она похожа на детективные расследования. Исследователи, изучая тайны и загадочные страницы жизни авторов, как бы идут по следу замыслов тех или иных произведений, совершенно забывая и даже отвергая чудесность рождения искусства.
А если сами исследователи счастливы от своих исследований, значит, эта деятельность не бесполезна! К тому же в результате этой деятельности появляются увлекательные, почти детективные работы, которые могут порадовать ещё и многих любознательных читателей. Не исключён тот факт, что истории жизней художников, жизнеописания их удивительных судеб и талант исследователей, написавших эти жизнеописания, привлекут и привлекают людей к искусству самих авторов. Каким бы путём человек ни пришёл к встрече с искусством, главное, чтобы эта встреча случилась.
А скольких зрителей и читателей приобщил к искусству сам азарт, сама страсть и талант исследователей истории искусств! Честь им за это и хвала! Их же практические выводы и конкретные толкования произведений пусть останутся на их совести в виде вознаграждения им за труды. Видит Бог, они имеют на это право, несмотря на то количество дров, которые наломали.
Есть и другие исследователи. Это по сути совершенно другие люди. Они исследуют только и сугубо сами произведения. Они ставят перед собой задачи, по их мнению, высшего порядка, чем те, что ставят перед собой историки. Они занимаются анализом только и исключительно созданного текста, фильма, спектакля. Всё, что находится за пределами, за границами произведения искусства, ими отвергается как лишняя информация. Само определение и выявление таких границ – это уже важно, ценно и мужественно! Такое определение и утверждение верно, потому что ведёт к пониманию произведения как самоценного и самодостаточного явления.
Однако таким исследователям в массе своей и чаще всего недостаточно признания того, что то, что хотел сказать автор, это и есть само его произведение от первой буквы до последней или от первого кадра до финальных титров. Они хотят добраться до глубин иного уровня и качества. Им интересен способ создания произведения. Они жаждут его выяснить на молекулярном уровне. Их интересует чуть ли не химический состав каждой детали художественного произведения.
Такие исследователи приходят к поразительным выводам! А гениальные произведения искусства обладая, как и сама жизнь, бесконечностью, многозначностью и многослойностью, позволяют делать любые выводы и подтверждать практически любые концепции.
Чего только не находят теоретики в произведениях искусства!!! С какой бы концепцией они ни приступили к анализу оных, любая найдёт в тексте или в фильме своё подтверждение.
Ищет теоретик в произведении мифы и аллюзии – найдёт и мифы и аллюзии. Интересует исследователя оппозиции чёрного и белого, статичного и подвижного, чётного и нечётного в том или ином романе – и вот уже весь текст романа вдруг окажется насыщен этими оппозициями. Мало того, покажется, что автор только и думал о том, чтобы наполнить своё произведение соотношениями чёрного и белого, подвижного и статичного. Исследователь легко сведёт всю многозначность произведения к той концепции, с которой он взялся за его анализ.
Исследователь-теоретик если хочет найти символы, он их найдёт и докажет. Он обнаружит метафоры даже в описании пейзажа или в эпизоде фильма, где на экране только струится вода, колышатся водоросли и больше ничего. Или, увидев в кадре собаку, такой теоретик обоснует её появление всей возможной историей участия образа собаки в мировом искусстве, мифологии и религии.
Анализирующий произведение исследователь, оснащённый культурно-философско-художественным багажом и инструментарием, извлечёт вам из организма произведения такие подробности его происхождения, что диву можно даться. Он обнаружит и убедительнейшим образом подтвердит, например, связь облика и имени героя современного произведения с античными героями, а то и с героями более древних мифов. Обнаружит, докажет и объяснит тем самым его поведение и поступки.