Письма к Андрею
Шрифт:
Большое всего меня поражало и поражает то, что они часто покупают за баснословные деньги даже не шедевры, а просто работы известных и безусловно признанных мастеров. А эти работы, например, никогда не считались шедеврами и даже не являлись значительными. Так, написал что-то Поленов или Коровин… Что-то, что и сам никому не показывал, не выставлял… Как-то переходила картина из рук в руки… Дошла до аукциона… И вот она куплена за огромные деньги только благодаря имени автора и, что самое главное, благодаря экспертной оценке её подлинности. В таком случае формат картины и её стопроцентно надёжная принадлежность кисти знаменитого мастера являются более важными факторами, определяющими цену, чем художественное её содержание.
Да и покупка подлинного шедевра меня удивляла и удивляет. Как можно обладать шедевром? Как можно этого хотеть? Зачем? И даже если желание приобрести шедевр у кого-то появляется, с таким желанием нужно бороться! Шедевр не может принадлежать кому-то. Шедевр принадлежит всем. Нельзя приобрести и упрятать шедевр от людей, заключить его в коллекцию. Искусство не может быть сокрыто от всех без исключения и каждого желающего. Шедевр – это живое и бесценное существо, которое не может и не должно быть пришпилено булавкой, как бабочка, в чьей-то коллекции. «Неужели не понимают этого те, кто шедевры покупают?» – думалось мне.
Ну а если даже владелец шедевра предоставляет его на выставки или сам выставляет его… Неужели он не понимает, что выступает в этом случае в глазах людей как довольно странный и неприятный персонаж, соизволивший ненадолго показать свою собственность остальным, чтобы потом утащить и спрятать её в своих чертогах?
У меня также вызывала недоумение та готовность и кажущаяся лёгкость, с которой богатые люди платят деньги за то, чтобы поддерживать так называемое академическое искусство. Они охотно или неохотно, но с видимой охотой дают существенные суммы на процветание и без того богатых и знаменитых оперных театров, балетных трупп, симфонических оркестров. Эти весьма затратные и абсолютно оторванные от современности «творческие коллективы» и устраиваемые ими мероприятия находят поддержку как от государства, так и от богатых меценатов. По сути же деньги тратятся на то, чтобы в очередной раз в роскошных условиях просто воспроизвести уже давно существующее, признанное и осмысленное произведение.
То есть богатый человек легче даст значительные деньги на один из концертов прославленного дирижёра, чем поддержит труды композитора, который, возможно, именно теперь, сейчас, пишет музыку, которая прославит и освятит эпоху её создания – нашу эпоху.
Мне было невдомёк, почему люди, заработавшие огромные деньги, которые на своём жизненном пути много рисковали, принимали те самые, возможно никому не понятные, опережающие ситуацию и время решения, те самые решения, которые обогатили их… Почему они не видят никакого желания и интереса поучаствовать в судьбе создания настоящего искусства? Почему они готовы платить за то, что и так уже оплачено, осмыслено и признано? Или же готовы швырнуть деньги на жульнические и шарлатанские поделки так называемого современного искусства, которые вдруг были назначены модными?
Мне было долго всё это непонятно. Теперь я нашёл этому объяснение… хотя бы самому себе.
Искусство, подлинное искусство, а самое главное, служение искусству, преданность ему, труд во имя его – это самая иррациональная деятельность, которой только может заниматься человек. Дружба и любовь тоже иррациональны, но ни дружбу, ни любовь нельзя назвать деятельностью, работой. Хоть и то и другое требует постоянных свершений и поступков.
Но искусство – это работа. Это профессиональная деятельность. Это труд. В известной степени труд каторжный, который подлинный художник осознаёт как приговор для себя. Художник понимает, что может обратить свой талант и в деньги. Окружающий художника мир и общество беспрерывно подталкивают его к этому, соблазняют. Однако подлинный художник понимает невозможность пойти на соблазн не потому что он этого совсем не хочет… Нет! Художник – человек, и ему не может не хотеться простых радостей и удовольствия, не может не хотеться комфорта… Но художник понимает свой труд как иррациональный, поскольку воплощает и может воплощать только собственные идеи. Подлинный художник осознаёт своё неумение работать на заказ, то есть во исполнение чужой воли и чужого замысла. Художник может воплощать только ниспосланный ему Богом замысел. Он понимает всю трагедию ответственности перед данным ему талантом и идёт бескомпромиссно путём создания искусства.
А создание и восприятие искусства – это, как я уже говорил, совершенно иррациональное, бесполезное с практической точки зрения дело.
Все виды деятельности человека, даже рождение и воспитание детей, направлены на выживание, обогащение и безопасность. Безопасность как способ выжить и сохранить нажитое.
Искусство само по себе не отвергает ценностей рационального мира. Искусство гуманно. Но искусство самим фактом своего существования и фактами жизней и судеб художников с несгибаемым упорством и постоянством сообщает человечеству, людям, обществу о том, что жизнь больше представлений о ней, что жизнь прекраснее, чем кто-то может даже вообразить, что не всё в человеческом мире рационально и что человек способен на проявление самых сильных, иррациональных и высоких чувств и проявлений – на любовь, милосердие, веру, надежду, самоотверженность. Искусство всё время напоминает человеку о человеческом в нём. Эти напоминания часто кажутся людям неуместными, болезненными и ненужными. Они мешают рациональному.
В этом смысле искусство – почти религия. Подлинный художник служит искусству религиозно. Поэтому встреча человека с искусством вызывает религиозные чувства. Это чувства просветления, очищения, скорби, раскаяния и какой-то непосильной и нестерпимой радости. Это божественные чувства. Гуманизм же искусства, в отличие от религии, близость искусства к человеку заключаются в том, что у искусства, в понимании людей, всегда есть автор. И этот автор всегда человек. Это делает искусство ближе к человеку, приземляет его.
Правда, религию тоже придумал и создал человек, но тут же старательно забыл о своём авторстве. Человек придумал религию и создал её из своего величия. Тем самым он доказал, что человек прекрасен, велик и бесстрашен. В то же самое время человек слаб, жалок и труслив. Именно поэтому, создав религию, человек из слабости придумал и построил церковь.
Подлинный художник лучше всех в мире понимает всю непостижимость искусства, осознаёт свои далеко не безграничные возможности его воплощения и понимает абсурдность и бесполезность существования искусства в мире, направленном на конкретные и практические цели и результаты. Художник всегда трагичен в этом своём знании и понимании, а также в своей обречённости на искусство. В отказе художника от искусства для него также нет спасения…
Человек же богатый, человек, чья жизнь целиком и полностью оказалась связана с деньгами, также лучше всех в мире понимает их суть, их природу и мощь. Никто кроме них этого так не понимает.
Мы, те кого нельзя назвать богатыми, можем только предполагать то, что известно людям богатым. И в нашем понимании человек, обладающий девятизначным состоянием, не кто иной, как миллиардер. Миллиардер – и всё. Миллиардер – это и есть его суть! Можно даже сказать, что это его профессия. Нам, а возможно и ему, совершенно не важно, владелец чего он. Не важно, какие у него заводы, газеты и пароходы. Нам не важно, любит он спорт, хороший он семьянин или исключительный ловелас. Не важны его политические и религиозные взгляды. Всё второстепенно. Он миллиардер – и баста! Таково его место в обществе и понимание его обществом. Не будь у него миллиарда, никто даже не поинтересовался его личной жизнью, пристрастиями и мнением.
Богатый человек, миллиардер, притягателен и интересен своей непостижимостью. Но непостижим в нём именно его миллиард или миллиарды. Потому что миллиард – это непостижимая сумма денег. Ни один человек, живущий пусть даже на очень хорошую зарплату, не сможет себе представить, как можно жить с миллиардом и зачем что-то ещё делать, имея миллиард. Какие человеческие желания и потребности могут быть у миллиардера? Никто этого понять не может. В свою очередь ни один миллиардер не сможет дать на этот счёт никаких сколько-нибудь понятных объяснений.