Письма к отцу

Мой отец в юности был лихим кавалеристом, носил портупею, легкие шпоры и трудно выговариваемое имя Израиль Абелевич. Впрочем, тогда, после революции, это имя выговаривалось легко, и даже с каким-то почтением, поскольку чувствовалось, что его обладатель классово — «свой», или, по крайней мере, уж точно «не из графьев».

Отец прошел три войны, дослужился до подполковника, имеет множество боевых наград. Великую Отечественную закончил в Берлине, участвуя в штурме

Однако тут его военная карьера и закончилась, поскольку начальство вдруг обратило внимание на трудность выговариваемости его имени-отчества (государственный антисемитизм — один из побочных трофеев, взятых нашей страной у побежденной Германии). Отец был срочно демобилизован и получил место заведующего прачечной в госпитале, а также комнату в коммунальной квартире, где долгие годы и проживала наша семья, состоявшая из четырех человек.

Между тем, отец никогда не жаловался, будучи законопослушным коммунистом, считал, что все идет нормально, и смотрел на бытие с оптимизмом, повторяя иногда мудрое еврейское изречение: «Пока ты жизнью не доволен, она и проходит!»

А еще он любил мудрую русскую поговорку: «Пока ноги ходят — надо ездить!»

Следуя этому завету, пару лет назад он надел ордена, собрал свой нехитрый скарб и уехал в город Сан-Франциско, где и проживает сейчас вместе с моей сестрой, внучкой, правнуком и прочими родственниками.

Хотя мысленно он, конечно же, постоянно возвращается к своей Родине, где прошли 87 лет его жизни, бомбит меня письмами, задавая многочисленные вопросы, на которые я по мере сил пытаюсь отвечать…

Часть этой переписки, представляющую, возможно, интерес и для постороннего взгляда, я — с согласия отца — разрешил опубликовать…

Счастлив был получить от тебя весточку. Радуюсь, что ты постепенно привыкаешь к новой жизни в далеком Сан-Франциско, начал ходить в школу, изучать язык и даже освоил трудные английские слева и выражения, типа «айм из рашен эмигрант»; «я хэв э биг проблеммы» и т. п.

Это для начала совсем неплохо, учитывая, что тебе недавно исполнилось 88 лет (ейти ейт по-вашему, по-сан-францисски).

Еще я рад был узнать, что ты обрел много новых друзей-сверстников, ветеранов войны, что вы постоянно собираетесь в местном парке и горячо обсуждаете политические события в мире и бывшем СССР.

Ты пишешь, что вы много спорите, и хотя по одной из телепрограмм у вас показывают российские новости, вы толком не поймете, что же у нас происходит.

На это я тебе так скажу, дорогой папа: у нас тут в Москве по ВСЕМ программам показывают российские новости, но от этого что-либо понять не проще.

Видно, прав поэт: «Умом Россию не понять!» А поскольку другого органа для понимания природа, к сожалению, не придумала, приходится

В частности, на чувство юмора, которое, надеюсь, поможет нам ответить на поставленные тобой и твоими друзьями вопросы.

Итак, вопрос первый: «КТО ЖЕ ВСЕ-ТАКИ ВХОДИТ В СНГ, А КТО НЕТ?»

Я тебе так скажу, папа, тут определенности никакой. Наш СНГ сегодня, извини, становится похож на общественный туалет, куда беспрерывно кто-то входит, кто-то выходит, а кто-то и остается по необходимости. Например, темпераментные Армения и Азербайджан все время вбегают-выбегают… Молдова частично вошла… частично вышла…

А Украина вошла и основательно села, но не признает, что она из СНГ. Ее спрашивают: «Мадам, вы все-таки „эсэнге“ или „иеэсэнге“?». А она слово «эсэн», видно, понимает по-своему и обижается. «Сами вы, говорит, „эсэн“ Ге на здоровье, а мы будемо — „эсэн“ сало»!

Вот такая неразбериха! Поэтому советую тебе и твоим друзьям-ветеранам перестать ломать голову над этим вопросом, тем более, что Клинтон, как говорят, на выборах обещал, что Калифорния к СНГ в ближайшее время не присоединится…

Второй вопрос, который ты задаешь в письме: «КАКОЙ ЖЕ В БЫВШЕМ СССР ОБЩЕСТВЕННЫЙ СТРОЙ?»

На это я тебе, папа, так отвечу: никакого общественного строя не осталось. Каждый живет индивидуально и в той исторической эпохе, в какой ему нравится… В Прибалтике — капитализм, в Приднестровье — коммунизм, в Средней Азии — феодализм… В Биробиджане — социализм смешанного образца с колхозами, кибуцами, синагогами и антисемитами…

Кстати, о евреях. С ними вообще происходит странная вещь: чем больше их уезжает, тем больше их остается… Наука ломает голову: к чему бы это? Не к отъезду ли?

А тут еще антисемиты объявляют евреями всех, начиная с князя Владимира и кончая Ельциным («настоящая» фамилия Эльцын) и новым премьер-министром Черномырдиным («настоящая» фамилия — Шварц-Мордыхай).

Если так пойдет дальше, то, боюсь, русские в России останутся в меньшинстве и все попросятся на свою историческую родину в районе Форт-Росса и Пенсильвании…

Третий твой вопрос: «А КАК У НАС С ЭКОНОМИКОЙ? КАКОВ ПУТЬ РАЗВИТИЯ?»

На это я тебе отвечу цитатой из Владимира Войновича, из его романа о Чонкине: «Дела в нашем колхозе шли хорошо… Можно сказать, даже — очень хорошо… Можно сказать, и великолепно… Только с каждым годом все хуже и хуже…»

Примерно это и происходит во всех городах и селах бывшего СССР. То есть, в принципе, пока все неплохо… И свет пока есть… и тепло…

И поезда куда-то едут. И магазинов полно… И в них все лежит.

Но если за рубли, то — очень дорого. Если за доллары — то очень дешево. А если воровать… — то вообще даром!

Вот народ, поразмыслив, и выбрал третий путь… развития… Путь проверенный. Недаром Салтыков-Щедрин писал еще сто лет назад:

— Россия — страна богатая. Все воруют, а еще и остается…