Письма к разным лицам
Шрифт:
62. Вред от осуждения и др.
Что не вплетались в спор, хорошо сделали. И никогда не беритесь за это дело. Спор редко проходит без внутреннего некоего расстройства. А что потом договорились до худого и осудили, это очень дурно. Хорошо хоть, что заметили вину осуждения. Навыкайте замечать самые подступы сего злого чувства. Это враг поднимает его в сердце. Каким красивым оно кажется! А всегда оставляет по себе густую мутность и черноту. Хорошо сделаете, если поскорее скажете его на духу и попросите епитимии. Ничего нет легче, как осудить. Но это дело никогда не остается без наказания у тех, кои начали внимать себе. Что вы вслед за сим написали – и было наказанием.
«И все вычитываю, но сознаюсь, что молитвы нет». – У вас, выходит, есть только труд стояния на молитве. Хоть это лучше, чем совсем не стоять на молитве, однако ж молитва такая есть то же, что подать Господу сухую корку. Бегите скорее к духовнику и кайтесь в осуждении, с сокрушением
Еще слова спросонку: На престоле огнезрачне, и проч. – К покаянию вас призывает Ангел Хранитель. Если эти слова вы записали, то добре!
Что страх Божий обнимает душу, это очень хорошо. И это туда же направляется. Тут уж Сам Господь вас потревоживает. Поспешите же сделать, что я написал. Вместе молитесь, чтобы сей страх не отходил или Господь не брал его от вас, а все более и более углублял его. При нем все у вас будет в порядке – и мысли и слова. Это ангельское чувство. Ибо Ангелы со страхом и трепетом всегда предстоят Богу – и чем выше они, тем сии чувства живее. Это на вас пахнуло небесным воздухом.
63. Болезнь вместо пощения и др.
Пост пришел, трудиться бы надо по-постнически, а к вам болезнь подступила. – Утешьтесь! И это тоже труд и, может быть, тем более ценный, что не от произвола зависит. Господь его наложил. Извольте же так нести его, как прямо от руки Господней приявшая его. Благодушие, с каким будете переносить болезнь, сделает претерпение ее подвигом, высшим всякого пощения.
Вот загадывали уставы на пост. А Господь предписал вам Свой, не писменем, а делом. Веруйте, что он пригожее для вас всех других, какие бы вы ни придумали. По сей же причине намеченная вами мера поста уже не должна быть выполняема, чтоб иначе не попасть из убивателей страстей в убиватели тела. Дни текут и к концу приближают жизнь. А в конце том что? – Суд Божий, который не то же есть, что наш собственный и людской. Мудрено ли случиться, что он будет противоположен здешнему? Поминайте о сем.
Пишете: «Будто шевельнулся маленький в сердце человечек». – Как вы никакою чертою этого движения не определяете, то не могу ничего сказать вам на это. Замечу только, что потаенный сердца человек, когда зачинается, то это чувствуется сердцем. Зачавшись, он растет уж сам собою, питаясь теми же элементами, из которых породился. Забота потом вся должна быть обращена на то, чтоб потребная мера сих элементов никогда вокруг его не оскудевала. Таковы все духовные подвиги и занятия.
64. О молитвенном правиле и др.
На первом месте прописана у вас жалоба на свое нерадение и леность, по которым иногда не дочитываете положенного. – Если вы оправились от немощи, то за это стоит себя бранить. Но отчего бы вам оставляемого чтения не дополнить другим чем? Я уже не раз писал вам, что правило можно исполнять разно. Самое лучшее есть определить правило временем, и потом в сие время то читать молитвы, то так молиться. Начинать чтением начальных молитв, углубляясь в них, с протяжною расстановкою. Всего лучше читать на память. Затем, когда расшевелится сердце, кладите поклоны, говоря по движению чувства от себя простое слово Господу. Можно выучить на память несколько псалмов и во время правила читать их, из всякого стиха составляя молитвенное к Богу обращение. Можно, прочитавши псалом, класть поклоны с краткою молитовкою; потом читать другой псалом или другую молитву, а после опять поклоны класть. Можно все время только поклоны класть – малые и большие с краткою какою молитовкою. Всяко можно. Изгнать надо из правила всякий механизм и форму. Пусть все идет из сердца свободно.
Зачем вы считаете себя подстреленной птицей? Вас Господь посадил в золотую клетку (нужды и лишения) и всячески холит вас (духовным питанием), чтоб вы пели Ему приятные пения, покаянные, благодарные, хвалебные, просительные. Если при мысли о своей подстреленности и чувство было горькое, то, как оно ни естественно в терпящем особенно напраслину, оно не может быть приятно Богу. Коль скоро вы дошли до уверенности, что все бывшее с вами Богом устроялось именно для вашего блага, то стоит только вам оживить такое убеждение, чтоб всякая горечь тотчас исчезла, как дым от ветра, в богопреданности, и заменилась благодарением Богу за все искренним.
65. О разных побуждениях
Пишете: «Некто писал, что он считает грехом делать добро ближнему Царствия ради Небесного», – и спрашиваете, можно ли так рассуждать? – Не должно так рассуждать. Писавший к вам, верно, принадлежит к числу модных философов, у которых на языке творить добро ради самого добра. Слово Божие не знает такого побуждения. В нем указываются только три побуждения, заправляющие деятельной христианской жизнью: страха ради мучений вечных, Царствия ради Небесного, любви ради к Богу. Первое ведет к покаянию и полагает начало доброй жизни; второе – поддерживает труды доброделания и подвижничества; третье – возводит на верх совершенства и венчает дело. Начинать надо с первой ступени и чрез вторую стремиться к третьей; а вдруг на третью нельзя. Укорным является страх рабский, когда им одним руководятся и на нем останавливаются, не двигаясь далее. Для жизни действен и такой страх; ибо остепеняет и упорядочивает ее, отклоняя от всего худого. Но при нем остается возможность ограничиться одной внешней исправностью без исправления сердца – что есть главное. Почему необходимо другое побуждение, чтоб жизнь подвинулась дальше и выше. Это делает надежда Царствия Небесного, вечно блаженного. Слово Божие говорит, что в Царствие Божие не войдет ничто нечистое, и вместе учит, что страсти делают сердце нечистым и, следовательно, непригодным для Царствия. Отсюда следует: хочешь Царствия – очисть сердце. Очищение сердца требует трудов и лишений болезненных. К подъятию и перенесению их ничто так не воодушевляет, как несомненная надежда получения благ вечных, по неложному обетованию Господа. И видим, например, что святых мучеников наипаче поддерживала в решении терпеть надежда, что в этот час немного пострадаю, а там рай и вечное блаженство. И Господь говорит: «Верный рабе!… был ты верен, вниди в радость Господа твоего. И на Страшном суде, – сказал, – буду такие полагать решения: потрудился ты – прииди, наследуй Царствие». – Из сего осязательно видно, как и это побуждение пригодно к течению доброй жизни. Но и оно бывает укорно, когда на нем останавливаются. Оно делает тогда делателя наемником. Наемник – чужой в доме, а Царство Божие есть дом Божий, в коем никого не будет, кроме своих Богу, кроме Его сынов и дщерей. И дети работают по дому, иногда даже более работников, но совсем в другом духе, чем работники. Те работают, чтоб угодить отцу, и о домашних делах пекутся, как о своих, блага же, какие вкушают, живя в доме, считают не наградой, а естественною некоей принадлежностью своей, и в виду не имея получения их, а считая себя обладателями их по порядку домостройства. Работники же, как ни хороши бывают, никак не могут освободиться от чувства, что они чужие, и от того помышления, что работая, работают не для своего дома. Это у добросовестных работников не ослабляет усердия к работам в меру найма; но и не сильно возвести их усердие в такую силу напряжения, чтоб они, не жалея себя, решались на труды более определенного в условиях найма. Подобное нечто происходит в душе и тех, кои в жизни доброй руководятся одним только чаянием воздаяния. Они не восходят в полную меру доброты, а останавливаются на исполнении долга, хотя не по одной внешней, но и по внутренней его стороне. Почему не могут иметь чувства, что свои суть в доме, а только приняты в дом, хотя и прочно к нему причислены. Чего им недостает? Той преданности Господу – Домовладыке Царства, по которой они держали бы в сердце: всего себя предаю Тебе, Господи, и работать Тебе работаю всеми силами души и тела и всем достоянием моим, единственно того ради, да славится Всесвятое имя Твое, которое для меня дороже самой жизни. Это есть настроение сердца, в котором царствует любовь к Богу, располагающая Бога в чувстве иметь своим, и себя – Божиим, равно как все Божие – своим и все свое – Божиим. И такой чает благ вечных, но не как воздаяния, а как прямой принадлежности того отношения к Богу, в коем Бога имеют своим и себя – Божиим, т. е. принадлежности сыновства. Кто востекает на сию степень, тот сын в дому, дышащий одною любовью к Отцу. И это последняя степень в ряду побуждений к доброй жизни.
В деятельной жизни все три побуждения надо держать неослабно, только в настоящем их виде. Когда кто востечет до сыновней к Богу любви, тогда у него и страх бывает сыновний, и чаяние Царствия сыновнее. Пока же кто не достиг сего, то у него и страх, и чаяние Царствия еще не в настоящем бывают виде. Страх в начале пробуждения у всех почти бывает рабский; но потом у одних он, вслед за решением жить богоугодно, начинает переходить в сыновний, а у других остается рабским. Также и чаяние Царствия зарождается после больше или меньше долгих трудов в доброделании; но и оно у одних постепенно перерождается в сыновнее, а у других остается работническим.
Больше об этом я не имею, что сказать. Представить пояснее различие в этих побуждениях, кои очень тонки, затрудняюсь. Кто возьмется за жизнь как следует и в течение ее направления предаст себя Господу, того Сам Господь настроит на должные побуждения и незаблудно проведет к сыновству Мы все сыны по назначению, но настоящими сынами становимся не тотчас.
66. Умная молитва – долг и мирян, и др.
Пишете: «Была у меня одна благочестивая особа, и мы разговаривали о делах Божиих. Коснулись молитвы. К моему удивлению, гостья моя стояла на том, что мирянам не только не под силу, но и совсем не подходит умную иметь молитву. Я сказала на это, что могла. Прошу и вашего об этом слова».