Шрифт:
Глава первая
Даниил с Мироном ехали от психотерапевта. Сегодня был последний приём. Старый доктор, самый дорогой и самый именитый в столице, сказал, что курс пройден успешно, Мирон практически восстановился. Даниил с иронией подумал, что доктор, наверно, действительно стоит своих денег, ведь он не рекомендовал Мирону ещё курс, а потом ещё, а потом для закрепления ещё… Терапия не превратилась в бесконечный сериал. Старый доктор сказал как отрезал: лечение закончено. Но если он, Даниил, хочет закрепить эффект, самое лучшее — провести хотя бы месяц в настоящей деревне, вдалеке от "цивилизации".
Чего-чего,
— Папа, а мы правда поедем на лето в деревню? — Мирон впервые подал голос с тех пор, как они вышли от доктора. Чёрные глаза смотрят на Даниила с надеждой из-под длинной светлой чёлки.
— А ты хочешь, сын? — их глаза встретились в зеркале.
— Да, очень!
Это второе, о чём попросил Мирон за полгода, с того момента, как его мать погибла. Зимой, на даче у друзей, катаясь на снегоходе вместе с Мироном, Лера въехала в дерево. Сама она погибла на месте, а Мирон угодил в реанимацию с сочетанной травмой. Беда случилась в декабре, а сейчас июнь.
Тогда, едва придя в себя, Мирон обратился к Даниилу с первой просьбой.
— Не оставляй меня, пожалуйста, у меня больше никого нет!
Даниил, взрослый мужчина тридцати шести лет отроду, плакал, сидя возле кровати семилетнего мальчика. Мирон не пролил ни слезинки.
Когда-то Даниил был женат на Лере, матери Мирона, но они развелись десять лет назад, а Мирону вот-вот исполнится восемь. Кто отец Мирона — тайна, покрытая мраком. И эту тайну Лера забрала с собой. Мирон по какой-то причине всегда считал своим отцом его, Даниила, и не хватило духу его разубеждать. Видимо, мальчик так думал, потому что Даниил и Лера сохранили достаточно цивилизованные отношения. Иногда она даже оставляла Мирона у Даниила, если ей нужно было отлучиться. Лера была журналисткой, работала на одном из городских телеканалов. Она выросла в детдоме, потому у Мирона и не было больше родственников. Он понимал, что остался совсем один, и вцепился тогда в сильную руку Даниила.
Они многое пережили за полгода. Процедуру усыновления. Долгий восстановительный период. Мирон пропустил в школе три месяца, вернулся на учёбу только в апреле. Они всё наверстали, и Мирон успешно перешёл во второй класс. Вернулись к музыке и рисованию. Дважды в неделю посещали психотерапевта.
Родители Даниила, постоянно проживающие в Греции, не поняли его поступок, не одобрили. Они и Леру раньше не особо жаловали. Не поняла Даниила и Амалия, его подруга. Ребёнок, да ещё сын бывшей Даниила, не вписывался в её планы. Она ушла от Даниила, поняв, что он не уступит. Однако, поразмыслив, решила вернуться, но тут уже не принял её Даниил. Он тоже поразмыслил, и решил, что "такой хоккей нам не нужен". Уж женщин-то на его век точно хватит, отбоя нет!
Итак, они с Мироном всё выдержали, Даниил устоял. Он не мог бросить Мирона. Не мог, и всё тут. Не мог оставить семилетнего парня один на один с реальностью. Пусть Мирон ежедневно, каждую минуту напоминал Даниилу Леру, на которую был удивительно похож. А Даниилу вовсе не хотелось Леру помнить: их брак был ежедневной пыткой. Она не умела любить, заботиться. Для неё существовала только она сама, её красота, её карьера, которую она строила с упорством маньяка, не гнушаясь связями ни с кем, переходя из рук в руки, из постели в постель. Каким-то чудом они прожили три года и разбежались полюбовно, сохранив подобие приятельских отношений. Может, она и врала Мирону, что Даниил — его отец. Надо же было что-то говорить, когда сын начал спрашивать.
Даниил вынырнул из своих тяжёлых, вязких мыслей. Мирон ждёт ответа.
— Ну если ты хочешь, сын, конечно, поедем. Может, не на всё лето, хоть на месяц. Сегодня же займёмся поиском дома.
Мирон радостно захлопал в ладоши, а потом обхватил Даниила за шею, несмотря на то, что тот был за рулём. Он никогда себе такого не позволял. Видимо, радость была огромной. Даниил улыбнулся.
* * * * * * * *
Наташа вернулась домой с работы, накормила Джоя, потом котов (большая беспородная собака и три кота достались ей вместе с домом), полила небольшой огородик, и только тогда принялась готовить ужин для себя. Ну как ужин? Салат из того, что выросло на её огороде. Огурцы, зелень. До этого года у Наташи не было огорода никогда, и новизна ещё не стёрлась. Она была ужасно горда, что сама вырастила некий урожай. Жаль, некому похвастаться.
Потом она села за компьютер. Как не оттягивай момент, а нужно выполнять обещание, данное ею самой себе.
Адрес давно найден. Наташа ещё раз внимательно просмотрела весь текст, решительно прикрепила файл к письму и нажала "отправить". Что ж, она это сделала! Конечно, она была уверена, что её письмо проигнорируют, никого не заинтересует её роман. Это она вынашивала его несколько лет, а потом несколько месяцев печатала, перепечатывала, перечитывала тысячу раз. Однако таких, как она, много. Очень много. Намного больше, чем тех, кто возжелает их творения прочитать.
Она задумала этот роман, когда долгими зимними вечерами, полтора года назад, сидела у постели угасающего мужа, Виталия. Он был старше Наташи на двадцать лет. Когда-то давно, будучи на службе в армии, он попал на ликвидацию последствий взрыва, да не простого. Это единственное, что знала Наташа: ему нужно было как-то объяснить ей, почему он не может иметь детей. Больше он не рассказал ничего и не проговаривался даже в подпитии. Однако последствия всё же проявились, и чуть больше года назад мужа не стало. Наташа ухаживала за ним несколько месяцев. И потом она опять осталась одна на всём белом свете.
Наташа выросла в одном из подмосковных детдомов, она никогда не знала ничего о своём происхождении и истории её появления в детдоме. Детдом был небольшой и на редкость хороший, тут Наташе повезло. Никаких ужасных историй, всё почти по-семейному. В детдоме у неё была подруга Лерка, очень бойкая и красивая. И откровенная, палец в рот не клади. Потом их пути разошлись, уже в институте.
Потом появился Виталий. Наташа тогда работала делопроизводителем в детском саду, а Виталий приходил туда проверять пожарную безопасность. Ему было уже за сорок, и по понятным причинам он не смог создать семью. Скромная и тихая Наташа стала ему товарищем по несчастью. Они сошлись, как два одиночества, и прожили душа в душу десять лет.