Письма с войны
Шрифт:
– Мы сегодня в магазин идём. Выберем малому велик.
– Ты покупаешь ему велик?
– удивился Август.
– Ну, да, маленький трёхколесник. Такой, знаешь, с ручками, как у коляски. Детям они нравятся, верно?
– внезапно Эмма засомневалась в выборе подарка. Август надолго замолчал, и Эмма задумалась, отчаянно пытаясь вспомнить, о чем она мечтала, когда ей было три года. Именно тогда приёмные родители вернули её в интернат, но дело не в том.
У Генри
– Тебе она, правда, нравится, да?
– прервал её мысли Август.
Эмма помолчала. Она поняла, о чем он, но, прищурившись, ответила:
– Ага, она мой друг.
– Я не об этом, ты же знаешь.
Эмма закатила глаза и раздраженно выдохнула. Иногда она ужасно жалела, что Август был рядом в нескольких ключевых моментах её юности.
– Слушай, если я страдала фигнёй в детстве, это не значит, что я влюбляюсь в каждую симпатичную девчонку, которую вижу.
Август хохотнул, и Эмме не нужно было видеть его, чтоб знать, что он самодовольно осклабился. За время, проведенное у него дома, Эмма поняла, что Август много смотрит телевизор. Перевод: Август подсел на мыльные оперы. И его довольный смех ясно говорил, что теперь он выпытывает у Эммы детали её жизни, как будто новую серию мыла смотрит.
– Ну, во-первых, никто не говорил «влюблена». А, во-вторых, она же красивая, да?
– Я этого не говорила, - прошептала Эмма, покраснев. Подняв бровь, она тревожно оглянулась на дверь, боясь, что Реджина может войти и услышать их разговор.
– А что, ты это отрицаешь?
– Эмма промолчала, и Август продолжил.
– Ты ведь покраснела, да?
– Нет!– яростно возразила Эмма, громче, чем хотела, и снова оглянулась на дверь, на случай, если её крик кого-то привлёк. На горизонте было чисто. Довольное хихиканье Августа действовало на нервы. Они повзрослели, воевали плечом к плечу, но, когда дело касалось отношений, особенно отношений Эммы, Август как был, так и остался старшим братом. Эмма вздохнула, запуская пальцы в волосы и, издав нечто среднее между стоном и рычанием, признала:
– Да, она, правда, очень краси… знаешь что? Мы не будем это с тобой обсуждать!
Хихиканье переросло в смех:
– Как скажешь, Эм.
Она улыбнулась, на этот раз последнее слово осталось за ней.
– Я на днях возвращаюсь в Бостон.
Август снова замолчал, размышляя о чем-то. Она не мешала ему думать, дожидаясь, что он скажет.
– Ты должна остаться, - искренне сказал мужчина.
Эмма зажмурилась, отчасти напуганная его предложением, но одновременно выдохнув от облегчения. Неделя, проведённая с Генри и Реджиной, была удивительной. Все страхи и тревоги, терзавшие её в день приезда, исчезли без следа. Но она знала, что это не может длиться вечно. Она всё это проходила. Приемные семьи. Школы. И это тоже закончится.
И дело не только в том, что меньше, чем через три недели ей нужно вернуться в Джорджию. Реджине надо на работу, Генри надо в садик. Прошлую неделю они провели в маленьком счастливом мирке, одном на троих. Но скоро он лопнет, как мыльный пузырь, и для всех лучше будет, если Эмма просто с этим смирится.
– Я не могу, - возразила Эмма после долгого молчания.
– Не можешь или не хочешь?
– Реджина завтра возвращается на работу. Она и так взяла отгулы на неделю, чтоб показать мне город. Она же мэр.
– А тебе в светлую голову не приходило, что она, может, тоже хочет, чтоб ты осталась?
Эмма хмыкнула.
– Брось, Эм, ты же всегда добивалась, чего хочешь, несмотря на запреты. Что теперь изменилось?
– Теперь появилась угроза записи в личном деле, - сухо ответила Эмма.
– Эмма, - напомнил Август, - ты же больше не трудный подросток из неблагополучного района. Ты солдат, проведший год в горячей точке. Ты вернулась домой. Если ты счастлива в маленьком сонном городке, зачем оттуда уезжать? Оставайся.
Эмма закусила губу и оперлась на локоть:
– Это приказ, сэр?
Август невесело усмехнулся, раздумывая над ответом, и, наконец, изрёк:
– Нет, это вам двоим решать.
– Ты будешь жить тут, Эмма?
– обронил Генри в перерывах между глотками сока, когда они втроем ужинали вечером.
У Эммы округлились глаза, брови Реджины взлетели вверх. Женщины с сомнением переглянулись, и, повернувшись, Эмма с извиняющимся видом сжала руку мальчика.
– Нет, я скоро должна вернуться в Бостон.
– Ты должна?
– внезапно спросила Реджина.
Эмма повернулась к брюнетке, которая, казалось, готова была прожечь в ней взглядом дыру. Она готова была поклясться, что в карих глазах мелькнуло разочарование. Эмма хорошо разбиралась в людях, и даже стены, которыми Реджина себя окружила, не мешали ей. Но Эмма так боялась злоупотребить её гостеприимством. В армии она могла оставаться, нужно было только подчиняться приказам, но в жизни она привыкла, что её отовсюду гонят. Её приемные родители. Чёрт, даже настоящие родители. Август. И Реджина тоже может её выставить в любой момент. Вот же она сидит, разочарованно глядя на неё, и всё повторяется снова.