Письма. Часть 2

Цветаева Марина Ивановна

Обнимаю Вас. Вашего Иловайского вчера читала вслух, люди были глубоко взволнованы.

МЦ.

<Приписки на полях:>

Р. S. Сейчас выяснила, что Музей был открыт не в 1913 г., как я думала, а в 1912 г., совместно с торжествами памяти 1812 г. Видите — могу ошибиться нб год! Отец еще больше году жил, и его травили в печати за «казармы» и слишком тонкие колонки. Он умирая о них говорил. Бесконечное спасибо Вам за помошь.

#!1_13#

28-го авг<уста> 1933 г.

Clamart (Seine)

10, Rue Lazare Carnot

Дорогая Вера,

…

говорю Вам с огорчением и не без юмора, что моего Дедушку … опять выгнали — на этот раз из «Сегодня», тех «дальних … которых я, боясь сглазу — и не Вашего, а своего … — не называла. Но, как видите, не помогло, и Дедушка … — в сопровождении очень резкого, почти что дерзкого <отказа>, подписанного Мильрудом (?). [927]

927

Мильруд Михаил Семенович. Соредактор и издатель газеты «Сегодня».

Вывод: мой Дедушка не простой, а на внука,

2) никогда не надо поступать так, как никогда не поступал. Вера! Я печатаюсь с 17 лет и неделю назад в первый раз сама предложила сотрудничество, — и вот:… „Так как мы завалены злободневным материалом, мы должны отказаться от предлагаемого Вами“. Подпись.

— Знаете мое первое движение? Открытку:

— БЫЛА БЫ ЧЕСТЬ ПРЕДЛОЖЕНА.

Подпись.

Второе:

СЕГОДНЯ, НЕ ИМЕЮЩЕЕ ВЧЕРА, НЕ ИМЕЕТ ЗАВТРА.

Третье — ничего, Schwamm [928] и даже Schlamm drьber, [929] третье — коварный замысел наградить кроткого (если бы Вы знали, как сопротивлялся Волошину!) Руднева очередным „Живое о живом“ — не очень-то живом (а, правда, Д<митрий> И<ванович> — немножко „La Maison des hommes vivants“ [930] — если читали) — словом, убедить его в необходимости для С<овременных> 3<аписок> никому не нужной рукописи. Боюсь только, что слух уже дошел.

928

Губка, гриб (нем.).

929

Оставим это (нем.).

930

«Дом живых людей» (фр.). Роман французского писателя Клода Фаррера.

Теперь это уже у меня вопрос „чести“ (польской), азарта… и даже здравого смысла: может ли быть, чтобы в эмиграции не нашлось места для Иловайского? Куда же с ним?? Неужели — в С.С.С.Р.? Ведь третьего места: ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО — нет, третье — Царство Небесное!

Но — нет худа без добра, и я счастлива, что не огорчила Олю опрометчивым „евреем“. Все свои неточности я, благодаря Вам и с благодарностью Вам, исправлю: вместо яйца будет овсянка, „еврея“ — еврейская прикровь (люблю это слово!), а деда, взамен рано-встающего, дам бессонным (еще страшней!)

И земля-то спит,И вода-то спит,И по селам спят,По дерйвням спят,Одна баба не спит,На моей коже сидит,Мою ножу сушит,Мою шёрстку прядет,Моё мясо варит!.. [931]

(А — правда — между Пименом (Трехпрудным) и избой: любой — никакой разницы? Те же страхи, сглазы, наговоры, наветы, увозы…)

________

Получила ответ от Кн<язя> С. М. Волконского: даже Бенуа [932] не знает даты открытия Музея. Твердо, должно быть, знал только мой отец.

931

Присказка

из русской народной сказки «Медведь — липовая нога».

932

Бенуа Александр Николаевич

Надеюсь, что отчаюсь в точных датах и фактах и буду писать, как помню. Во мне вечно и страстно борются поэт и историк. Знаю это по своей огромной (неконченной) вещи о Царской Семье, где историк поэта — загнал.

Почему Вы не в Париже (себя — там — не вижу: не хватает воображения на билет даже III класса: честное слово!) — нам бы сейчас нужно было быть вместе.

________

И вот, тяжелое раздумье: говорить Рудневу, что нас с Иловайским уже выгнали из двух мест, или, наоборот, распускать хвост?

_________

1-го сентября 1933 г. — Письмо залежалось: мне вдруг показалось, что все это нужно мне, а не Вам, но получив Ваше вчерашнее письмо, опять поверила в „общее дело“ (cause commune [933] — лучше, п. ч. в „cause“ — защита, а что мы делаем, как не защищаем: бывшее от сущего и, боюсь — будущего). Будущего боюсь не своего, а „ихнего“, того, когда меня уже не будет, — бескорыстно боюсь. Если бы Вы знали, как я его знаю: в детстве (лет 13-ти) меня однажды водили в идеальное детское общежитие „Сэтлемент“, где всё делали сами и всё делали вместе. И вот, на вопрос: — Как понравилось? — я, руководительнице, с свойственным мне тогда лаконизмом: — Удавиться. Будущее — в лучшем случае (NB! удавленническом!) — „Сэтлемент“.

933

Дело общее (фр.).

Кончаю II ч<асть> Музея (а I Милюков д<олжно> б<ыть> тоже похерил, Демидов [934] обещал во вторник, а нынче пятница, — Бог с ними всеми!) — музейно-семейную. Если не поместят — пришлю. Остается III ч<асть> — Открытие, и смерть отца (неразрывно связаны). Отец у меня во II ч<асти> получился живой: слышу его голос, наверное и Вы услышите.

Да! Было у меня на днях разочарование: должна была ехать с С. М. Волконским к своим бабушкам-полячкам, п. ч. оказывается — он одну из них: 84-летнюю! девятилетним мальчиком венчал — с родным братом моей бабушки. (Эта старушка жена брата моей бабушки.) И вот, в последнюю минуту С<ергей> М<ихайлович> не смог: вызвали на свежевыпеченный абиссинский фильм. А я так этой встрече радовалась: 75-летнего с 84-летней, которую венчал! Старушка отлично помнит его мальчиком, а также и его деда-декабриста, „патриарха“ с белой бородой в черным чубуком. [935] — Поехала одна, угрызаясь, что еду чудной местностью (серебристые тополя, ивы, река, деревня), а дети в нашем заплеванном, сардиночном, в битом бутылочным стекле — лесу. Но узнав что моя бабушка 12 лет вместе с сестрами 14-ти и 16-ти во время польского восстания в Варшаве прятала повстанческое оружие (прадед был на русской службе и обожал Николая I), узнав себя — в них, их в себе — утешилась и в С<ергее> М<ихайловиче> и во всем другом. Об этом, Вера, только Вам. Это моя тайна (— с теми!).

934

Демидов И. П.

935

Волконский Сергей Григорьевич

Дату Музея еще не узнала и пока пишу без. Но до „Открытия“ еще далёко и непременно воспользуюсь Вашими советами. (Ненавижу слово „пользоваться“: гнусное).

Обнимаю Вас и люблю.

М.

12-го сент<ября> 1933 г.

Clamart (Seine)

10, Rue Lazare Carnal

Дорогая Вера, Вот ответ Руднева на Иловайского. Все подчеркнутые места — его.

Дорогая М<арина> И<вановна>,