Письмо из Италии (сборник)
Шрифт:
Илья тут же набрал номер сына.
– Макс Окунь слушает.
– Где ты? – спросил Илья.
– Я на работе. Ты знаешь, что произошло?
– Да.
– Не беспокойся, это в соседнем здании, а нам сказали, что никакой опасности нет и мы можем оставаться на своих местах, но я пойду домой… а, чёрт!
– Что такое?
– Какой-то толчок, похоже на землетрясение, ладно, я тебе потом позвоню.
– Хорошо, беги, – сказал Илья и пошёл к себе.
Всего несколько дней назад Максим гордо сообщил ему, что выходит на работу в «Виттори & Паркер».
– Теперь весь Нью-Йорк будет у моих ног, – сказал он, – даже под ногами.
– Что же они тебя такого безродного взяли, неужели более достойных не было? – спросил Илья.
– Наверно, решили, что на безрыбье и Окунь рыба.
– Наверно, – согласился отец.
Между тем Майк закончил разговор по телефону и сказал:
– Это террористическая атака, моя жена смотрела телевизор и видела, как второй самолёт врезался в другое здание Международного Торгового Центра.
– Что?!
– Минуту назад ещё один самолёт воткнулся во второй небоскрёб. Оба самолёта – большие пассажирские Боинги.
Илья побледнел.
– Что с тобой? – спросил Майк, – у тебя там кто-нибудь из близких?
– Сын.
– Может тебе воды принести?
Илья отрицательно покачал головой и посмотрел на часы. Это он делал всегда в минуты сильного волнения.
Кто-то принёс портативный телевизор и в комнате заседаний собрался почти весь отдел. В новостях снова и снова повторяли кадры столкновения самолёта с небоскрёбом. Это было приблизительно на уровне 80-х этажей. «Виттори & Паркер» находится на восемнадцатом, значит Максим далеко, ему нужно только успеть уйти и если он поедет на лифте, то через пять минут будет в безопасности. Впрочем, самолёт прошил башню насквозь, все коммуникации перерезаны, а горючее могло пролиться в шахту лифта и превратить её в пылающий факел. Нет, лифт отпадает, но лестниц там достаточно, чтобы все ушли из здания.
Илья не одобрял небоскрёбы. Здравый смысл и советское воспитание восставали против здания в 110 этажей. Конечно, такое монументальное сооружение должно было предусматривать возможность разных аварий и наверняка рассчитано на все разумные перегрузки, но даже в самом кошмарном сне никто не мог предположить, что в него врежется огромный пассажирский лайнер с полным баком горючего. Реальность перешла пределы разумного. В центре пожара температура может быть 1000 градусов, а от этой жары расплавится не только металл, но и бетон. Стало быть, башни долго не простоят. Надо было объяснить это сыну, а он просто сказал «беги».
Вскоре обрушился небоскрёб, в который врезался второй самолёт. Илья опять посмотрел на часы. Он разговаривал с сыном 40 минут назад. За это время Максим должен был уйти на безопасное расстояние. Илья набрал номер сына. Автомат вежливым голосом сказал, что все линии заняты и посоветовал позвонить позже. Немудрено, теперь в Нью-Йорк звонит вся страна.
По телевизору показывали Манхэттен со стороны Гудзона. Он был накрыт огромным серым облаком. Действительность оказалась гораздо страшнее любого фильма ужасов и где-то внутри этого безумия был Максим.
– Это мусульманские террористы, – сказал Илья.
– Ты-то откуда знаешь? – спросил Майк.
– Это их почерк.
– Ты не можешь говорить объективно, у тебя там сын.
– Я могу говорить объективно,
– Успокойся, Илья. Мы же не виноваты, – сказал Майк, – а твой сын просто не может сюда дозвониться.
Илья окинул присутствующих мрачным взглядом и пошёл к себе. Конечно, его сын цел и невредим. Ведь это всё, что у него осталось в жизни, без Максима она вообще потеряла бы смысл.
После смерти жены Илья так изменился, что шеф даже предложил ему спальню в своём доме, а когда Илья отказался, начальник сам стал приезжать к нему в гости и всячески выражать своё участие. Насколько оно было искренним, Илья не знал, но Тим поддержал его в критический момент и Илья был ему за это благодарен. Тим много раз повторял, что лучшим лекарством от депрессии является время, а чтобы оно быстрее текло, надо больше работать. Так Илья убьёт двух зайцев, во-первых, скорее успокоится, а во-вторых, получит внеочередное повышение.
– Окунь убьёт двух зайцев, – думал Илья, – это в мировой истории случится впервые.
С тех пор Тим давал ему самые трудные проекты и Илья работал гораздо больше положенных 8 часов. Домой он возвращался только ночевать, но без жены там было пусто, скучно и тоскливо. Конечно, если бы шеф был честным человеком, он бы сдержал своё слово и прибавил ему зарплату, но где же это видано, чтобы в начальники выбивались честные люди? Да и зачем Илье деньги, теперь он один, ему и так хватает…
Через некоторое время ещё один самолёт, похищенный террористами, упал на Пентагон, а потом обрушился и первый небоскрёб Международного Центра. После этого всё происходящее потеряло для Ильи связь с реальностью. Он работал над проектом, отвлекаясь лишь для того, чтобы набрать номер Максима. Прозвониться в Нью-Йорк не удавалось. Как сквозь сон он слышал, что воздушное пространство Америки закрыто, всем пассажирским самолётам приказано приземлиться на ближайшие аэродромы, а важнейшие города Америки охраняются ВВС. За несколько часов страна перешла на военное положение. Была закрыта Нью-Йоркская биржа, эвакуированы государственные учреждения, отменены спортивные соревнования, а президент срочно возвращался в Вашингтон.
Несколько раз к Илье подходил Майк и спрашивал, не нужна ли помощь. Нет, его помощь была не нужна. Илье Окуню мог помочь только звонок его сына, его Окунька.
Илья продолжал работать, но глядя на экран монитора, он видел картины собственного прошлого. Он вспоминал, как его семья приехала в Америку, как он долго и безуспешно искал работу и волею обстоятельств вынужден был проводить с сыном очень много времени. Максим тогда был подростком, но Илья часто советовался с ним, понимая, что дети быстрее приспосабливаются к новым условиям. В результате родственные отношения перешли в дружеские и каждый из них дорожил этим. Потом Максим уехал в университет и когда он звонил домой, они с женой вырывали друг у друга трубку. Максим иногда приезжал к ним на каникулы и, заходя в свою комнату, каждый раз говорил: