Письмо, которого не было
Шрифт:
Ездил Васька плохо – потому что навыка у него не было. И это придавало ему задора: Тоню хотелось обогнать. Вскоре они оказались на высоком берегу реки.
Замерзшая Дебрянь казалась широкой белой дорогой от леса в дальнюю даль.
– Красота! – остановившись, воскликнул Васька. – Помнишь, Тонь, мы осенью тут с тобой сидели?.. А сейчас снег – ух!
– Помню, – улыбнулась Тоня.
– А я вот не помню, куда Дебрянь течет – отсюда туда или оттуда сюда?
– Во-он туда течет! – Тоня махнула рукой в сторону заснеженных лугов. –
– Почему?
– А нечего людям там делать. – Тоня, прикрыв от солнца глаза ладонью, смотрела на лес. – Больно уж глухие места, дикие. Дебри – одно слово! Поэтому и Дебрянь… И я всю жизнь мечтаю найти лодку и отправиться туда, где бьет родник – исток Дебряни! Потом в этот родник ручьи впадают, мелкие речушки – и получается наша речка. Плыть чтобы, плыть против течения, смотреть, что там творится. Все глухоманные дебрянские берега разведать, посмотреть, какой же он – самый настоящий лес.
– Я найду лодку! – с жаром воскликнул Васька. – Поплывем обязательно! А в той стороне что? Я там ни разу не был.
– А туда, за лугом и полем – Посконский лес. Видишь, чуть-чуть краешек темный виднеется.
– Люди-то там живут?
– Конечно. Там деревня Посконь.
– А давай туда сгоняем! – предложил Васька, усаживая Машу на санки и спуская ее с горки вниз.
Маша с радостным визгом катилась на санках, которые по глубокому пухлому снегу ехали медленно.
– Ну, Тонь, давай посмотрим на эту Посконь – знаешь, как мы классно, одни на всей равнине, помчим! – уговаривал Васька.
А почему бы и нет? – подумала Тоня. Машку домой загнать – потому что она валенками наверняка опять снега начерпала. Да и покататься малость – а к обеду вернуться.
– Давай! – согласилась она.
Но загнать Машу домой сразу не удалось. Она заковырялась с санками внизу, Васька бросился ей на помощь, выкатил их на бугор, затем уселся с ней и поехал по первому следу. Сани катились живее. Следующим рейсом отправилась Тоня, после нее снова Маша, потом Тоня и Васька, который уселся вместе с ней. Так они гору и накатали на славу!
– Все, домой! – спустя сорок минут или даже больше скомандовала Тоня, в очередной раз отряхивая сестру, выкидывая снег из ее валенок и заправляя в них штаны.
Домой Васька тащил Машу на закорках – так что Тоня, которая обогнала их, успела поставить чайник и собрать на стол.
– Сейчас перекусим, а обедать будем, когда мы вернемся! – заявила она, укладывая после чая Машу поспать.
– А вы скоро вернетесь? – спросила она, хлопая осоловелыми глазками.
– Конечно! – уверенно ответила Тоня. – На лыжах покатаемся, придем – и суп будем есть.
Смазанные ссохшимися остатками специальной мази, лыжи скользили на удивление бодро, даже у Васьки, который старался – причем все увереннее и увереннее, идти «коньковым
Деревня Посконь встретила их мрачной тишиной. Тоня хотела въехать в деревню по дороге – и не нашла ее. Лишь у самых домов обнаружились покосившиеся столбы упавшей околицы.
– Что же – не ездит и не ходит сюда никто, не пойму? – удивился Васька. – Или жители по другой какой дороге сюда добираются?
– Нет, по этой…
Прокладывая лыжню мимо занесенных снегом домов, ребята смотрели по сторонам. Признаков жизни найти не удавалось. Ни расчищенного двора, ни самой маленькой тропинки. Ни из одной трубы не валил дым. Ни звука, ни шороха. Только ветер поскрипывал деревянно то отвалившейся от заколоченного окна доской, то перекошенной дверью.
Так они проехали всю деревню. К нескольким домам они въехали прямо во дворы – но везде было глухо, дико и пусто. Разве что следы на снегу попадались – в основном заячьи и лисьи. Зайцы прибегали сюда глодать кору сладкую сливовых и вишневых деревьев. А лисы – за зайцами охотиться.
– Мертвая деревня… – произнес Васька, и слова его гулким ужасом охватили сознание Тони.
Неужели все отсюда уехали? Бросили эту славную Посконь? А когда-то здесь жизнь кипела – даже ферма молочная была. Вон – виднеется провалившаяся крыша длинного коровника. Сюда приезжали трактора, увозили большие фляги с молоком, доярки работали, пастухи стадо гоняли. С дедушкой Тоня столько раз в эту деревню ходила – его, плотника, звали починить-подправить что-нибудь.
Жалко…
– Поехали отсюда, – махнула Тоня Ваське.
– А вон тот лес – и есть Посконский? – спросил он.
– Ага.
– Ну так давай до него добежим – и тогда уже обратно повернем.
И они побежали. За коровником спугнули с высокой рябины стайку бодро объедавших ягоды свиристелей, которые вспорхнули с дерева дружной командой и унеслись, тоненько попискивая.
Тучи затянули небо, поднимался ветер, взвивая вверх снег. Ехать было уже не так приятно. Поэтому до Посконского леса Тоня и Вася домчали быстро, без разговоров, въехали вглубь – совсем недалеко.
– Лес как лес, – заявил Васька, оглядывая деревья и ореховые заросли. – Все, домой.
А уже темнело – к тому же без солнца, плотно обложенного снеговыми тучами, сумерки надвигались быстрее.
– Поехали, да, – согласилась Тоня, переступая лыжами и меняя направление. – А то ишь, как нахлобучило.
Вася вытащил из кармана мобильный телефон, посмотрел на экран.
– Еще бы не темнеть – уже шесть часов вечера! – хмыкнул он. – А сеть здесь не ловится. Совсем.
– Само собой! – ответила Тоня и воскликнула: – Шесть часов! Машка проснулась, ее кормить надо! Скорее домой!