Письмо от русалки
Шрифт:
Она понимала, что голос ее звучит почти умоляюще, но письма так задели ее за живое, и она не сомневалась, что Кристиану тоже сильно не по себе.
— Я не хочу больше об этом говорить, — сказал он и поднялся. — Я понимаю, что ты не предполагала того, что получилось, когда разговаривала с Габи. Но тебе придется смириться с тем, что я не собираюсь раздувать это дело.
Крики на втором этаже стали еще пронзительнее, и Кристиан направился к лестнице.
— Извини, но я должен прийти на выручку Санне, пока мальчишки не поубивали друг друга. Можно, я не буду тебя провожать?
Кристиан поспешил наверх,
~~~
Когда же они наконец отправятся домой? Вагончик с каждым днем казался все меньше, а все уголки кемпинга он давно уже обследовал. Может быть, дома они снова начнут интересоваться им. Здесь же они вели себя так, словно его не было.
Отец решал кроссворды, а мать болела. Во всяком случае, именно такое объяснение ему было дано, когда он попытался войти к ней в крошечный закуток, где она целыми днями лежала на кушетке. Больше она не ходила с ним купаться. Хотя он помнил свой ужас и ощущение, что кто-то извивается у его ног, он все равно предпочел бы купание этой бесконечной ссылке.
— Мать больна. Иди играй.
И он уходил, сам заполняя свои дни. Поначалу другие дети, живущие в кемпинге, приглашали его в свои игры, но его это не интересовало. Если он не может быть с матерью, то никто другой ему не нужен.
Поскольку она не поправлялась, он все больше начинал беспокоиться. Иногда он слышал, как ее рвет. И вид у нее был бледный. А что, если это опасно для жизни? А вдруг она тоже умрет, как и его мама?
От одной этой мысли ему хотелось забиться в самый дальний угол и крепко зажмуриться, чтобы чернота не смогла вцепиться в него. Он не позволял себе думать об этом. Его прекрасная мать не может умереть. Только не это.
Отец тоже хотел уехать домой. Но мать не хотела. «Старуха будет недовольна», — проговорила она, лежа на кушетке, совсем бледная и исхудавшая. Старуха должна знать, что они, как всегда, провели здесь все лето, неподалеку, но не навещая ее. Нет, домой они не поедут. Лучше уж она умрет прямо здесь.
И больше это не обсуждалось. Все всегда делалось так, как решала мать. Ему оставалось лишь уходить каждый день на свое тайное место, часами сидеть там, обняв руками колени, и предаваться мыслям и фантазиям.
Лишь бы поскорее вернуться домой. Там все снова станет как прежде. Обязательно.
~~~
— Не убегай далеко, Рокки! — крикнул Йёте Перссон, но пес, как обычно, не слушался хозяина. Только хвост промелькнул в воздухе, когда золотистый ретривер свернул налево и исчез за каменной глыбой.
Йёте прибавил шагу, но правая нога не позволяла ему идти быстро. После инсульта она не желала слушаться, но он все равно считал, что ему очень повезло. После того, как всю правую половину тела парализовало, врачи не особенно обнадеживали его, считая, что он с трудом сможет передвигаться. Однако они просто не подозревали, насколько он упрям. Благодаря упорству и тренеру, который гонял его так, словно готовил к олимпийскому рекорду, он с каждой неделей восстанавливался. Иногда случались неудачи и возврат к прежнему, и несколько раз он был близок к тому, чтобы сдаться, но все же продолжал борьбу и делал новые успехи, которые вели его к поставленной цели.
Теперь он каждый день по часу гулял с Рокки. Шел не быстро, заметно прихрамывая, однако продвигался вперед. В любую погоду отправлялись они на свою прогулку, и каждый метр воспринимался как победа.
Пес снова показался в поле зрения. Он что-то обнюхивал на берегу возле Сельвикского пляжа и лишь иногда поднимал глаза, чтобы убедиться, что хозяин не потерялся. Йёте воспользовался случаем, чтобы остановиться и перевести дух. В сотый раз ощупал карман, дабы убедиться, что телефон под рукой. Да, телефон на месте. На всякий случай он достал его и проверил, что по ошибке не выключил сигнал и не пропустил важных звонков. По-прежнему никто не звонил, и он нетерпеливо спрятал телефон обратно в карман.
Он понимал, что глупо каждые пять минут проверять телефон. Но они обещали позвонить, когда поедут в роддом. Первый внук. Его дочь Инна уже переходила две недели, и Йёте не понимал, как дочь и зять могут так спокойно об этом говорить. Пожалуй, он мог отметить лишь нотки раздражения в их голосах, когда звонил в десятый раз за день, чтобы спросить, не началось ли уже. Похоже, он волнуется больше, чем они сами. В последние дни он почти не спал по ночам, лежал без сна, поглядывая то на светящиеся цифры электронного будильника, то на мобильник. Эти дела часто происходят ночью. А вдруг он будет спать слишком крепко и не услышит их звонка?
Он зевнул. Ночные бдения отнимали много сил. Так много чувств нахлынуло на него, когда Инна и Еспер сообщили, что ждут ребенка! Они рассказали ему об этом через несколько дней после того, как с ним случился инсульт и его срочно увезли в больницу в Уддевалле. На самом деле они собирались выждать, ибо срок еще был очень маленький, и они сами еще не свыклись с этой новостью. Но тогда никто не верил, что Йёте выживет. Они даже не знали точно, слышит ли он их — распростертый на кровати, подключенный к приборам и трубкам.
Но он слышал, он все прекрасно слышал, и это известие придало ему сил, чтобы бороться. Ему есть ради чего жить. Он станет дедушкой. Его единственная дочь, свет в его жизни, родит малыша. Как он может такое пропустить? Он знал, что Бритт-Мари ждет его, и на самом деле ничего не имел против того, чтобы оставить этот мир и поспешить на встречу с ней. Он тосковал по ней каждый день, каждую минуту с тех пор, как они с дочерью остались одни. Но теперь все изменилось, и он сказал Бритт-Мари, что пока не может прийти к ней — он нужен их девочке здесь.
Как он и ожидал, Бритт-Мари все поняла. И он очнулся от грез, которые были так не похожи на обычный сон и так манили его. Он встал с постели, и каждый шаг, который он делал с тех пор, совершался ради будущего малыша. Так много он мог ему дать и собирался использовать каждую минуту оставшегося ему времени, чтобы баловать внучка или внучку. И пусть Инна и Еспер протестуют сколько хотят — это его законная привилегия.
Внезапно в кармане резко зазвонил телефон, и Йёте подпрыгнул от неожиданности. Он с таким нетерпением стал вытаскивать телефон из кармана, что чуть не уронил его. Взглянул на дисплей, и плечи его опустились от разочарования, когда он увидел имя старого друга. Ответить он не решился. Если дети будут звонить, у него не должно быть занято.