Питер да Москва – кровная вражда
Шрифт:
Филат медлил с ответом: тем самым он как будто давал понять, что существует неписаная табель о рангах и смотрящий Санкт-Петербурга занимает в ней отнюдь не самую высокую строку.
– Не стоит напрягаться, – наконец произнес Филат. – Сам разберусь.
Губы Красного тронула кривая нагловатая улыбка.
– Если бы я не знал, что ты сейчас отправляешься по делу, то предположил бы, что ты с пацанами намылился в Эрмитаж.
Филат молча снес наглую подколку.
– И еще вот что, не посылай за мной никаких тачек.
– Что за «жигуль»?
– Вишневая «девятка».
– А ты глазастый, – удовлетворенно протянул Красный. Он совсем протрезвел за время разговора, а может, и вовсе не был пьян. – Я вчера грешным делом подумал, что это менты. И своим пацанам дал знак взъерошить эту «девятку» и поглядеть, кто меня опекает, но те хмыри, видно, почуяли неладное и сгинули.
– Значит, за нами плелись не твои?
– Да нет же! И какой смысл, если мы ехали в одной машине? – Голос Красного прозвучал очень искренне.
– Непорядок творится в твоем королевстве, Красный. Как же ты не знаешь, кто тебя пасет?
Лицо Красного нервно дернулось.
– Кто меня пасет – я знаю, Филат. Знаю, что давно уже никто не пасет, – отозвался он угрюмо. – К чему? Я же весь на виду. Чего меня вести? Если кто захочет потолковать – мои служебные телефоны в справочнике «Деловой Петербург» имеются. Все шесть штук. А домашние – для ментовки и для гэбэшников тоже не секрет. На хрена меня пасти?
– Тогда кто же тебя вчера пас? – усмехнулся Филат.
Ему уже определенно не нравился этот разговор. Красный вел себя странно – вроде изображал гостеприимного хозяина, но ерничал и зубоскалил на грани хамства, которого Филат никогда не терпел. За неуважение к своей персоне он мог не только хлебало порвать, но и свинцовую плюху в лоб влепить.
– А кто тебе сказал, брат, что меня пасли? – вызывающе заулыбался Красный. – Похоже, по твою душу вишневая «девяточка» к нам приклеилась.
Филат с сомнением покачал головой. Если на всем пути от Москвы до Питера за ними не было хвоста (Глеб божился на этот счет), а перед самым Питером их перехватил Красный – тогда выходит, что «девятка» пасла черный «мерс» смотрящего. Или красную «Ауди» его братвы.
– Ладно, сам разберусь. Посмотрим, как дальше события будут развиваться. Мои люди здесь?
– А где им еще быть? – протянул Красный. – Пока один девку пялил, другой у твоих дверей на карауле стоял. Так и менялись всю ночь. Я им хоть и объяснял, что тебе здесь ничего не грозит, они не поверили. И где ты таких верных псов находишь?
– Москва богата талантами, – по-приятельски похлопал Филат смотрящего по плечу и вышел за дверь. – Здорово! – кивнул он Даниле, торчащему в коридоре. – Машину проверили?
Данила кивнул:
– Там с ней сейчас Глеб возится, вроде все в порядке.
Они давно научились понимать друг друга почти без слов, возможно, в этом немалую роль сыграло то, что они очень долгое время находились рядом. Филат имел привычку не доверять никому, и, если его машина оставалась без присмотра хотя бы несколько минут, ее всегда подвергали тщательному досмотру. Ведь обидно погибнуть по глупости, от какой-нибудь вшивой мины-ловушки, – и не меньшая глупость разъезжать по городу с радиомаячком, прицепленным где-нибудь под бампером.
– Сейчас выезжаем! – коротко сообщил Филат.
– Есть! Вот только походный набор прихвачу, – отозвался Данила.
В этот ранний час коридоры отеля не выглядели столь помпезно, как вчера вечером. На лицах некоторых из гостей угадывался отпечаток прошедшей бурной ночи. Можно было с уверенностью предположить, что провели они ее отнюдь не в уединении и не побрезговали ласками здешних жриц любви. Возле дверей в холле стояли три парня в серых костюмах. У каждого у самого пояса, на видном месте была пристегнута рация.
– Прошу вас, – отворил перед Филатом входную дверь высокий брюнет.
Полы его пиджака при этом распахнулись, и Филат увидел на ремне кобуру, из которой торчала рукоятка импортного револьвера.
Едва они оказались на тротуаре, дверь тут же захлопнулась. С Невы потянуло холодным ветерком. Филат поднял воротник куртки, бросил взгляд на флигель, где провел эту ночь, и поспешил к поджидающему его автомобилю. Данила прицельным взглядом осмотрел пустые тротуары – ничего сомнительного. В квартале от них маячили четыре фигуры – это дежурили ребята Леши Красного.
Филат удобно разместился на заднем сиденье. Данила с чемоданчиком сел впереди.
– Куда едем, шеф? – поинтересовался Глеб, посмотрев на Филата.
Лицо у водителя было таким блаженным, что он напоминал ребенка, сумевшего тайком от родителей слопать банку варенья и избежать заслуженного возмездия. Ночь для Глеба, видимо, не прошла даром.
– Питер хорошо знаешь? – поинтересовался Филат.
– Бывал.
– Якорную улицу отыщешь?
– А то! – едва не обиделся Глеб. – Это на Охту надо ехать. Сейчас рванем вдоль Большой Девки – а там минут десять, через Охтинский мост.
– Верно. Там есть приметный трехэтажный особнячок с ажурной лепниной.
– Знаю я этот дом, – продолжал улыбаться Глеб. – Он там один такой стоит. Говорят, немцы его строили. Учудили не поймешь что: не то школа, не то склад.
– Ну, вези! А чего ты все так улыбаешься? – Филат нахмурился.
– А к нему под бок сама Лариса Ивановна подвалила, – ответил за Глеба Данила. – Пока я у твоих дверей стоял, он ей высший пилотаж показывал. Посмотри, Филат, как исхудал – ну прямо мартовский кот.