Питер да Москва – кровная вражда
Шрифт:
– Это как? – Для Филата вся эта премудрость как китайская грамота.
– Как-как… По документам везешь хлопок из Индии, а в трюме у тебя тюки с наркотой – вот так!
Кимоно было сшито из тонкого шелка, который чутко реагировал на каждый взмах Селезня, и золотой дракон в эти мгновения казался ожившим существом: он открывал зубастую пасть и взмахивал страшным длинным хвостом.
– Для человека, равнодушного к судьбе «Балторгфлота», ты слишком хорошо о нем осведомлен, – отметил Филат. – Ответь мне начистоту, Селезень, какой твой интерес во
– От тебя ничего не скроешь, – улыбнулся тот. – Ты всегда отличался острой наблюдательностью. Действительно, у меня есть… вернее, были кое-какие виды на эту компанию. Но когда до меня дошел слушок, что флот хотят прибрать к рукам московские законные, я решил постоять в сторонке. Не пойду же я, в самом деле, против Варяга!
– А что ж помогать ему не стал? Ты вон сколько всего рассказал – твоя информация Варягу была бы очень полезной. Да и Чиф, глядишь, был бы жив.
Селезень обиженно поджал губы.
– Во-первых, Варяг ко мне за советом не обращался. Во-вторых, Чифа, конечно, жаль, но по большому счету он человек Барона, a Барон – скользкий тип… Кроме того, так или иначе складывается, что я буду Варягу помогать, – ты же ко мне пришел. А с тобой мне легче договориться, чем с другими.
– Что ты имеешь в виду?
– Начистоту? – прищурился Селезень.
– Разумеется.
– Я бы хотел иметь в компании свою долю.
У Филата едва не вырвалось: «И ты туда же!» Но он сдержался.
– И что ты хочешь?
– Меня устроил бы… один процент.
Гость удивленно вскинул голову. Селезень отчего-то скромничает, на него это не похоже. Он ожидал, что уральский финансист запросит никак не меньше десяти.
– А что так мало? – на всякий случай спросил он.
Селезень сладко улыбнулся:
– Это не мало, дружище. Ведь один процент с товарооборота такого морского флота – сумма выйдет о-го-го какая! Недаром же за него уже и цена начальная объявлена – двести миллионов! За барахло не стали бы такие деньги назначать!
От внимания Селезня не ускользнули обуревающие Филата сомнения.
– Что, не уполномочен решать финансовые вопросы? Надо переговорить с Михалычем?
Филат обиделся.
– На эту тему совсем не обязательно говорить с Михалычем. Достаточно моего решения.
– И что же ты скажешь? – Вопрос Селезня прозвучал осторожно. Теперь перед ним сидел не просто подельник, а доверенное лицо сходняка, и неизвестно, какую такую фигу он держал в кармане.
– Полпроцента! Наверное, при хорошем товарообороте это будет не одна сотня тысяч баксов.
– Хорошо, согласен, – быстро проговорил Селезень, словно боялся, что Филат передумает. Филат заметил алчный блеск в его глазах. – Ладно, с председателем я тебя сведу. Его зовут Петр Васильевич Тетерин. Ну, и сам понимаешь, его услуга тоже не будет бескорыстной, заплатишь ему, сколько он попросит. He торгуйся с ним. Если его цена тебя не устроит, просто встань и уйди.
– Договорились! Да, кстати, трубки ты собираешь по-прежнему?
– А как же, конечно! – В голосе Селезня прозвучала нескрываемая гордость. – Хочу тебе сказать, что такой коллекции, какая у меня, ты не встретишь ни у кого в России. – Подумав самую малость, добавил: – А быть может, и в Европе.
Такое мальчишеское бахвальство было в стиле Селезня и вызвало у Филата невольную улыбку.
– Представляешь, – не унимался Игорь, – недавно из Турции мне привезли кальян. Мундштук выточен из слоновой кости, а сосуд для воды золотой. Меня уверяли, что этой штуке пятьсот лет.
– И во что тебе обошлось это удовольствие? – невинно поинтересовался Филат.
Селезень открыл резной шкафчик и вытащил кальян, который больше смахивал на вазу для фруктов:
– Шестьдесят тысяч баксов.
Глянув на кальян, Филат не нашел в нем ничего примечательного: мундштук изрядно поцарапан, золото потускнело.
– А не лучше ли было купить хорошую тачку? – скептически спросил вор.
– Зачем она мне? – искренне удивился Игорь. Его брови поползли на середину лба. – Я же коллекционирую трубки, а не автомобили.
– Тоже верно. Да, Игорь, а я ведь приготовил тебе подарок. – Роман с озабоченным видом похлопал ладонями по карманам. – Да где же она… Ах да, вот, отыскалась!
В руке Филат держал крохотную глиняную люльку, любимую игрушку запорожских казаков. Вещица и в самом деле была уникальная.
– Держи! Этой самой люлькой баловался гетман Украины Разумовский!
Насчет гетмана Разумовского, правда или нет, сказать было трудновато, но в том, что вещь старинная и безусловно ценная, Селезень не сомневался.
– Вот это подарок! Ну удружил! – Селезень бережно взял из рук Филата люльку. В его огромных ладонях она и вовсе выглядела крохотной. На добродушном лице Игоря застыла счастливая улыбка – трудно было поверить, что обыкновенный кусок разукрашенной глины способен доставить такую несказанную радость человеку, обладающему многогомиллионным состоянием. – Да от нее еще табачищем разит! Неужто со времен Разумовского? – Игорь хитро посмотрел на Филата.
– Да что ты! – отмахнулся Роман. – Это я вчера из нее курил. Решил попробовать.
– Ишь ты!.. Я вот что думаю, а чего это со встречей-то тянуть? У тебя сегодня время есть? Может быть, прямо и подскочишь туда?
Сыграла-таки люлечка-крохотулечка свою важную роль.
Селезень взялся за телефонную трубку. В этот раз поймать его взгляд Филату не удалось – взор миллионщика скользнул куда-то мимо.
– Васильич? – запросто обратился Селезень к собеседнику. – Он самый! Не забыл мой голос. Ладно… О, все шутишь, никто тебя трясти не собирается. Дело есть. Дельце хоть и небольшое, но пустячком его не назовешь… Да кто же с тобой втемную играет… В общем, так, придет к тебе сейчас от меня человек. Рома Филатов. Отнесись к его словам серьезно. Вот именно!.. Так, как если бы разговаривал со мной. Ну пока. – Селезень положил трубку на рычаг. Телефон жалобно звякнул. – Выкладывай ему все без затей, мужик он толковый.