Питер - Москва. Схватка за Россию
Шрифт:
В накаленной политической ситуации «мавр» уже не довольствовался второстепенными ролями. Те времена, когда Керенского можно было снабдить деньгами и использовать для добывания копий полицейских докладов о деятельности оппозиции, безвозвратно ушли [970] . Или, например, трудно представить, чтобы в мае 1917 года Скобелев выслушивал наставления А.И. Коновалова, как это происходило немногим ранее в коридорах Госдумы [971] . Более того, в новых условиях социалистические лидеры, вдохновляемые Керенским, начинали претендовать уже не только на равноправное партнерство с буржуазными политиками, но и на ведущие роли в управлении жизнью страны. Предельно откровенно это выразил лидер эсеров В.М. Чернов. Сразу после своего назначения министром земледелия он заявил: прежнее правительство шло по пятам революционных событий, а не во главе их, и теперь:
970
См.: ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1916. Д. 329. Л. 97.
971
См.: Новиков М.М. От Москвы до Нью-Йорка. Нью-Йорк, 1952. С. 180.
«мы, социалисты, должны не только направлять революцию
С этими претензиями никак не могли согласиться ни А.И. Гучков, ни П.Н. Милюков, ни – чуть позже - А.И. Коновалов: их уход из Временного правительства ознаменовал распад политической модели, сформированной в Москве. В борьбу за контрольный пакет власти - в борьбу, которую почти два десятилетия вела московская буржуазная группа, - включился еще один игрок в лице российских социалистов. Причем включился на основе собственных представлений о путях развития страны. Как утверждал тот же Скобелев:
972
См.: Министры-социалисты о своих задачах // Известия. 1917. 9 мая.
«исходной точкой участия социалистов в правительстве является не прекращение классовой борьбы, а, наоборот, ее продолжение при помощи орудий политической власти» [973] .
В этих условиях триумф либералов и московского купечества, добившихся устранения Николая II, не получил желанного развития. Неудивительно, что Москва (устами князя Е.Н. Трубецкого) с ностальгией будет вспоминать первый состав Временного правительства, олицетворявший ее радужные надежды:
973
См.: В международном отделе // Известия. 1917. 30 мая.
«Первое послереволюционное правительство заключало в себе цвет России, оно было составлено сплошь из имен, которыми мы, русские, можем гордиться» [974] .
Социалистические «звезды», вошедшие во второй состав кабинета, были настроены очень решительно. Показателен такой факт: Совет, в начале апреля 1917 года получивший на свои нужды из казны 10 млн руб., через месяц с небольшим повторно хотел испрашивать у правительства такую же сумму [975] . Но обретя статус членов правительства, лидеры Совета об этом ходатайстве решили забыть: теперь оно выглядело мелочью на фоне открывшихся горизонтов. Аграрная реформа, пересмотр налоговой политики, изменения в трудовой сфере – вот далеко не полный перечень тех ключевых направлений, где новые министры собирались показать себя во всей красе. Несложно догадаться, какие чувства вызывали у купеческих воротил грандиозные замыслы их младших партнеров по борьбе со старым режимом. Причем исходили эти намерения не откуда-нибудь, а опять-таки из северной столицы. Московская буржуазия усматривала в этом злой рок:
974
См.: Отчет о московском совещании общественных деятелей. 8-10 августа 1917 года. М., 1917. С. 9.
975
См.: Протокол заседаний исполнительного комитета. 10 мая 1917 года // Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 году. Т. 3. М., 2002. С. 34.
«Ведь у Петрограда есть свои прочные антинациональные традиции, традиции настолько прочные, что, по-видимому, они не зависят от перемен в государственном строе. Есть что-то в атмосфере этого города, что, безусловно, препятствует созданию национальной власти. Это замечалось и при старом порядке, это замечается и теперь» [976] .
Иными словами, неприязнь к традиционному сопернику в лице питерской буржуазии и бюрократии дополнилась теперь откровенной ненавистью к Совету рабочих и солдатских депутатов, обосновавшемуся в Петрограде. (П.П. Рябушинский в сердцах назвал это «воцарением шайки политических шарлатанов», над которыми во имя России следует назначить опеку [977] .) Купеческая элита с трудом скрывала обиду и разочарование; летом 1917 года о ней говорили: если при старых порядках она была «ходатайствующей», то теперь стала «проливающей слезы» [978] .
976
См.: Отчет о московском совещании общественных деятелей. 8-10 августа 1917 года. С. 13.
977
См.: Второй Всероссийский торгово-промышленный съезд в Москве. 3–5 августа 1917 года. М., 1917. С. 4, 6.
978
См.: Деревянко Н. Еще о русской буржуазии // Торгово-промышленная газета. 1917. 21 июля.
Распад московской политической модели, приведший к выдвижению на первый план нового самостоятельного игрока, не мог не сказаться на положении питерского буржуазного клана. Конечно, февральский переворот и устранение царского правительства стали страшным ударом для деловых кругов Петрограда. Впервые за долгие десятилетия они оказались без административной поддержки и на вторых ролях; однако они быстро ощутили неустойчивость сложившегося политического положения. Разумеется, ничего, кроме отвращения к социалистическим деятелям, столичная элита не питала. Здесь никогда не испытывали потребности в общении с подобной публикой и теперь были уверены, что игры, затеянные оппонентами из Москвы, пришли к своему логическому завершению – полному политическому банкротству. Как говорил французскому послу М. Палеологу банкир А.И. Путилов:
«царская власть – это основа, на которой построена Россия, единственное, что удерживает ее национальную целостность, а свержение царизма приведет к разрушению государства и анархии» [979] .
Что и произошло: после февральских трансформаций Россия вступила в длительный период беспорядка, нищеты и разложения [980] . Такое положение вещей побуждало петербургский деловой мир переходить от пассивного наблюдения к активным действиям по усилению своих пошатнувшихся позиций. Заметим: в марте – апреле 1917 года столичная буржуазия была вынуждена следовать за московским купечеством и принимать участие в его инициативах. Так, первый съезд Всероссийского торгово-промышленного союза (ВТПС), учрежденного в конце марта в Москве, рекомендовал открыть по стране отделения новой организации. Питерцы в числе других регионов наскоро образовали в составе ВТПС Петроградский торгово-промышленный союз, который возглавил Путилов (его заместителями стали Е.Л. Любович и Н.А. Белоцветов) [981] . Однако, сделав этот вынужденный шаг, столичные дельцы явно не собирались следовать предписаниям своих давних противников.
979
См.: Палеолог М. Царская Россия во время мировой войны. М., 1991. С. 177.
980
См.: Палеолог М. Дневник посла. М., 2006. С. 819-820.
981
См.: Ганелин P.Ш., Шепелев Л.Е. Предпринимательские организации в Петрограде в 1917 году // Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде: Сб. статей. М.; Л., 1957. С. 271.
Впервые после февраля 1917 года голос питерской буржуазной группы громко прозвучал на рубеже мая – июня. Тогда целый ряд видных столичных банкиров и промышленников собрался у графа Шереметьева на первое публичное заседание, с участием дипломатов и генералов союзных держав. Многолюдное собрание открылось речью Путилова: он охарактеризовал состояние страны; выразил надежду, что страна, в свое время прогнавшая «тушинского вора», прогонит и ленинских воров; призвал выполнить в полном объеме все союзнические обязательства России [982] . Следующая встреча была посвящена сугубо внутренним проблемам. Выступавшие обрушились с критикой на Временное правительство, говорили о незыблемости капиталистического строя и о необходимости отказаться от проповеди социализма. Подчеркивалось, что всякие попытки хотя бы частичного осуществления социалистического принципа в отдельных отраслях хозяйства бесплодны или даже вредны: они приведут к анархии производства и полному расстройству финансово-промышленной жизни. В то же время собравшиеся сочли необходимым приступить к созданию мощного всероссийского торгово-промышленного органа [983] . Это решение крайне важно: отсюда следовало, что образованный в Москве двумя месяцами ранее Всероссийский торгово-промышленный союз не признается ведущей предпринимательской организацией страны. Есть потребность в новом, действительно авторитетном центре, и с этой инициативой выступает деловой Петроград. В итоге было решено образовать Комитет защиты промышленности, куда вошли представители тринадцати организаций (Совет съездов металлообрабатывающей промышленности, Совет съездов горнопромышленников юга, Совет съездов акционерных банков, Совет съездов представителей торговли и промышленности, Петроградское общество фабрикантов и заводчиков и др.). Понятно, что при таком составе претензии московского Всероссийского торгово-промышленного союза на руководящую роль выглядели более чем призрачно. К тому же участникам предлагалось предпринимать самостоятельные шаги не иначе как по согласованию с Комитетом [984] . Иначе говоря, петроградская буржуазия попыталась вновь утвердиться в роли флагмана российского предпринимательского сообщества. Переговоры с Москвой о создании единой организации велись на протяжении лета: каждая из сторон стремилась к доминированию в новом союзе. Первопрестольную не устраивало более мощное представительство петроградской и тесно связанной с ней южной группировок (им планировалось отдать до 2/3 мест). Как откровенно заметил П.П. Рябушинский, нужно «стараться не дать Петрограду верховенство» [985] .
982
См.: В торгово-промышленных кругах // Новое время. 1917. 26 мая.
983
См.: Конференция промышленников // Новое время. 1917. 3 июня.
984
См.: Конференция промышленников // Утро России. 1917. 3 июня.
985
См.: Отчет 18 заседания Совета Всероссийского союза торговли и промышленности. 31 июля 1917 года // ГАРФ. Ф. 3631. Оп. 1. Д. 2. Л. 40.
Московской буржуазии удалось сделать это, хотя и с большим трудом. Несмотря на это, можно сказать, что в июле – августе она утрачивает лидерство, триумфально проявленное в первые месяцы после свержения царизма. С тех пор купечество устроило, пожалуй, одно действительно крупное мероприятие – II Всероссийский съезд торгово-промышленного союза в начале августа 1917 года. Питерская пресса подробно комментировала главное выступление П.П. Рябушинского, назвав его громким, но «нервным, почти истеричным голосом». Не прошло незамеченным, как председатель Московского биржевого комитета каялся перед собравшимися: после переворота у нас были все возможности, но мы собственными руками все испортили [986] . Рябушинский, писал «Биржевой курьер»:
986
См.: Голос Рябушинского // Русская воля. 1917. 5 августа.
«в сущности говоря, сам себя высек или, вернее, в своем лице руководящие круги московского купечества, от имени которого он брызгал ядом и желчью на злополучное правительство» [987] .
Такие оценки московского съезда преобладали в отечественном деловом мире. Поэтому в июле – августе резко возросла активность других буржуазных групп. Выделим большое сообщество мануфактуристов шести южных губерний, собравшихся в Харькове на собственный съезд (было более пятисот делегатов). Они бурно протестовали против игнорирования правительством торгово-промышленного класса и выступили с конкретным планом организации сбыта мануфактурной продукции путем учреждения особых комитетов. Кроме того, съезд постановил образовать постоянно действующее бюро, что было квалифицировано как начало создания крупного мануфактурного союза. Столичный «Биржевой курьер» выразил надежду, что данное начинание послужит примером для других экономических районов страны. Газета выразила большое удивление тем, что на съезд не явились капиталисты центра России, именующие себя представителями интересов отечественной промышленности [988] . Как подчеркивало издание, эти деятели:
987
См.: Львов М. Где они были? // Биржевой курьер. 1917. 9 августа.
988
См.: Пробуждение купечества // Биржевой курьер. 1917. 25 июля.