Питер - Москва. Схватка за Россию
Шрифт:
По указанию Коновалова Министерство торговли и промышленности занялось выработкой типового устава для промышленных обществ с обязательным участием в акционерном капитале рабочих [1113] . Не дожидаясь утверждения устава, купеческие лидеры приступили к апробации этих наработок. Один из лидеров московской буржуазии Н.А. Второв решил объединить все свои предприятия, расположенные в Сибири и на Урале, в большое акционерное общество – с таким расчетом, чтобы треть акций нового АО распределить между всеми служащими и рабочими, а две трети – оставить у себя; в правление планировалось избрать представителей работников [1114] . Этот пример свидетельствует, что не только министр Коновалов, но и лидеры буржуазии Москвы поддерживали новые социальные приоритеты. Однако их усилия поблекли на фоне самого мощного конфликта, разразившегося в южном индустриальном районе, где, казалось бы, лучше всего должен был быть известен европейский тип взаимоотношений труда и капитала. Напомним, что располагавшиеся здесь металлургические и горные предприятия принадлежали французскому, английскому и бельгийскому капиталу и европейские союзники болезненно относились к начавшемуся развалу их российских активов. Кроме того, южный регион являлся опорным для Совета съездов представителей промышленности и торговли, а потому руководство этой крупнейшей предпринимательской организации страны более всего донимало Временное правительство призывами об урегулировании положения. Требования рабочих по зарплате и различным выплатам быстро достигли на юге огромной суммы в 800 млн руб. Возник вопрос: кому, собственно говоря, адресованы эти чрезмерные претензии? К широким слоям французского населения, купившим в свое время эти акции, или к разоренной немцами Бельгии? Столичные «Биржевые ведомости» изумлялись:
1113
См.: Прилежаев
1114
См.: Реорганизация сибирских предприятий Н.А. Второва // Коммерческий телеграф. 1917. 23 июня.
«Неужели мы намерены этим бельгийцам и французам объявить беспощадную войну и лишить мелких и средних акционеров этих стран тех минимальных доходов, которые они получали от помещенных капиталов в южнорусские металлургические предприятия?» [1115]
Понятно, что управляющие этими заводами во главе с Кутлером, фон Дитмаром и другими настойчиво апеллировали к министрам и были настроены весьма резко против новой власти.
Положение в Донецком индустриальном бассейне Временное правительство рассматривало 10 мая на специальном заседании, на которое были приглашены представители заводов. Они сообщали: заработная плата поглощает почти все оборотные средства; рабочие не идут на уступки, отказываются от услуг примирительных камер и не признают никаких распоряжений администраций; в результате продолжать производство невозможно. Однако М.И. Скобелев, глава только что учрежденного Министерства труда, опроверг сообщение промышленников: рабочие региона выступают за переговоры, для чего в столицу скоро прибудет их делегация и доложит об истинном положении дел. Стремление трудящихся увеличить заработки, говорил министр, вполне понятно, поскольку они всегда были незначительны; в последние же годы произошло необычайное обогащение предпринимателей, а это не способствует оздоровлению ситуации. Поэтому государство вправе рассчитывать, что промышленники создадут атмосферу, которая облегчит урегулирование отношений труда и капитала [1116] . С министром полностью согласился Совет рабочих и солдатских депутатов. Капиталистов юга России обвинили в сознательной дезорганизации производства: прекращен ремонт оборудования, шахты не модернизируются, допускается затопление копей и т.д. [1117]
1115
См.: Экономический отдел // Биржевые ведомости. 1917. 14 мая (утро).
1116
См.: Труд и капитал. Совещание правительства с промышленниками // Утро России. 1917. 13 мая.
1117
См.: Кто разрушает промышленность? // Известия. 1917. 17 мая.
То, что министр труда занял такую позицию, объясняется тем, что социалисты из Совета, войдя в состав правительства, пытались нарастить свой политический вес. А для этого им приходилось следовать за стихией и выступать выразителями чаяний масс. Должность Скобелева позволяла развить бурную деятельность по защите рабочего человека от ненасытного капитала. В ходе затяжных переговоров с южными горнопромышленниками министр-социалист доказывал, что российскую промышленность пора серьезно демократизировать: только при этом условии экономическая жизнь нормализуется. Он настаивал на формировании целого ряда органов и комиссий, в фактическое ведение которых должны перейти заводы и фабрики. При таком порядке владельцами предприятий в известной степени станут сами рабочие: это, по мнению Скобелева, и приведет к устранению причин, вызывающих экономический кризис. А предприниматели, развивал он свою мысль дальше, обязаны участвовать в работе предприятий на правах пайщиков, получающих известный процент прибыли, которая, в свою очередь, должна быть ограничена [1118] . Несложно понять, какие эмоции вызывали подобные откровения у южных угольщиков и металлургов, традиционно строивших свое производство на иностранных инвестициях. Коновалов пытался вразумить коллегу по кабинету: если хозяева перестанут быть полноправными собственниками своего дела, они не смогут нормально работать, а это прямая дорога к экономическому коллапсу. И вообще совершенствование рабочего законодательства не допускает столь свободного его толкования, граничащего с произвольным [1119] . Однако в ответ Скобелев указал на неоплатный долг предпринимателей перед народом: они могут только «зашибать дивиденды», а когда от них требуются жертвы – умывают руки. И многозначительно намекнул, что трудовая повинность для бизнеса была бы совсем не лишней [1120] .
1118
См.: Рабочий вопрос // Финансовое обозрение. 1917. №17-18. С. 15.
1119
См.: Там же.
1120
См.: Неоплатный долг предпринимателей // Коммерческий телеграф. 1917. 17 мая.
Перспектив для достижения компромисса явно не просматривалось. Речи Скобелева вызывали возмущение горнопромышленников юга, но еще больше раздражал их министр торговли и промышленности. Еще в середине апреля говорилось, что его речи несут «чувство бодрости и уверенности в счастливом будущем России» [1121] , а всего месяц спустя Коновалова прямо обвиняли в неспособности остановить сползание к катастрофе. К этим обвинениям с энтузиазмом присоединилась и деловая элита Питера. «Биржевой курьер» писал, что пролетарии устроили форменную осаду металлургической индустрии, а призванный защищать ее достопочтенный министр занят исключительно благими беседами, как ранее в ЦВПК и «у себя на Ильинке, в амбаре» [1122] . В результате Коновалов был отправлен в отставку. М.И. Терещенко сообщал российскому послу в США Б.А. Бахметьеву:
1121
См.: Программа бодрости // Коммерческий телеграф. 1917. 17 апреля.
1122
См.: Задачи министра торговли и промышленности в переживаемое время // Биржевой курьер. 1917. 17 мая.
«Причины его ухода не чисто политические, а финансово-политические, связанные с тяжелым экономическим положением и начавшимися решительными нападками против него из промышленной среды» [1123] .
Финальное выступление Коновалова в качестве члена Временного правительства состоялось на III съезде военно-промышленных комитетов 16-18 мая 1917 года. Он, в частности, сказал:
«Опасность катастрофы становится с каждым днем все более грозной. Под влиянием агитации безответственных лиц рабочими массами выдвигаются требования, осуществление которых связано с полным разрушением предприятий» [1124] .
1123
См.: Телеграмма М.И. Терещенко послу Временного правительства в США Б.А. Бахметьеву. 6 июня 1917 года // Экономическое положение накануне Великой Октябрьской революции. Документы и материалы. Ч. 2. М., 1957. С. 460.
1124
См.: Всероссийский съезд ВПК // Русское слово. 1917. 17 мая.
Уходящий министр назвал иллюзорным мнение, будто предприятия, испытывающие затруднения, могут быть переданы государству: оно не располагает свободными кадрами, способными вести технические и управленческие дела. Еще более наивными по его мнению были надежды на удовлетворение за счет казны возросших претензий рабочих: государство было не в состоянии взять на себя подобные финансовые обязательства [1125] . Примечательно, что делегаты-рабочие, присутствовавшие на форуме, расценили речь Коновалова совсем в ином ключе. Они связали и ее, и некоторые другие выступления с началом контрреволюционного движения. Это заявление вызвало волнения, и работу съезда пришлось перенести на следующий день. Председатель ЦВПК А.И. Гучков с горечью заметил: в свое время старое правительство выставляло промышленников революционерами, а при новом строе их клеймят как контрреволюционеров [1126] .
1125
См.:
1126
См.: Всероссийский съезд ВПК // Русское слово. 1917. 20 мая.
Отставка Коновалова с поста министра торговли и промышленности подвела черту под тем политическим курсом, за реализацию которого выступала купеческая буржуазия. Неудача постигла и еще одно знаковое начинание московского происхождения. Речь идет об инициативе крупного фабриканта С.И. Четверикова по ограничению предпринимательской прибыли [1127] . Его почин, касавшийся текстильной промышленности, быстро оказался в центре общего внимания; для разработки этой идеи Московский биржевой комитет 11 апреля 1917 года образовал специальную комиссию [1128] . Подготовку законопроекта признали своевременной: население должно ощутить патриотический настрой торгово-промышленного класса; необходимо также успокоить рабочих, со стороны которых не прекращаются упреки в адрес предпринимателей. Предлагалось не только установить твердый размер прибыли, но и довести его до возможного минимума; при этом не допускать сокращения производства и оставить возможности для развития. Причем планировалось не распространять новый закон на предприятия, возникшие после его введения, дабы не препятствовать приливу капиталов [1129] . Многие участники комиссии высказались за установление нормированной прибыли в течение определенного – пятилетнего – срока [1130] . Временное правительство с энтузиазмом восприняло московскую инициативу. Как напоминали власти, подобные меры уже приняты и успешно действуют в других странах. Проект, выдвинутый Четвериковым, предполагалось распространить на все отрасли [1131] . Но, конечно, главными противниками проекта сразу выступили южане. Их печатный рупор «Промышленность и торговля» утверждал: подобные планы у каждого непредубежденного человека вызывают искреннее недоумение; они несовместимы с подъемом производительных сил страны [1132] . Но больше всего промышленников юга беспокоило, разумеется, то, как данная мера отразится на притоке средств от зарубежных акционеров. Европейцев привлекала в России возможность получения высоких доходов, что всегда перевешивало боязнь внутренних потрясений. Задуманное же ограничение прибылей на фоне непрекращающихся классовых распрей сведет на нет последнее инвестиционное преимущество страны [1133] . Этот пример демонстрирует, насколько разными были устремления московских капиталистов, с одной стороны, и южных и питерских – с другой.
1127
См.: Четвериков С.И. Предпринимательская прибыль в условиях переживаемого момента // Утро России. 1917. 24 марта.
1128
См.: Коммерсант. 1917. 12 апреля.
1129
См.: Журнал комиссии по разработке закона об ограничении прибыли промышленных предприятий. 10 мая 1917 года // ГАРФ. 3348. Оп. 1. Д. 115. Л. 7880.
1130
См.: Что даст ограничение прибылей? // Коммерческий телеграф. 1917. 7 мая.
1131
См.: Твердохлебов В. Ограничение предпринимательской прибыли и налог на «военную прибыль» // Торгово-промышленная газета. 1917. 9 мая.
1132
См.: Ограничение прибыли и будущее нашей промышленности // Промышленность и торговля. 1917. №14-15 (апрель). С. 265-266.
1133
См.: Там же. С. 267.
Советская историческая наука, опиравшаяся на определенные исследовательские методы, представляла отечественную буржуазию в виде монолита, противостоящего пролетарским массам, что привело к нелепостям, которые сегодня стали очевидными. В частности, как мы только что увидели, за социально-государственные новации ратовала московская группа. Однако советские ученые называли сторонниками перемен именно питерцев; а причиной, которая якобы заставила их занять такую позицию, они объявляли близость к центру революции, где пролетариат «хорошо проучил» столичных капиталистов [1134] . Дело в том, что историкам в Советском Союзе было важно показать все происходящее как вереницу фактов, неизбежно ведущих к великой пролетарской победе Октября 1917 года. Но в результате противостояние буржуазных группировок оказалось на периферии исследовательского поиска. Эти группировки имели разное происхождение и двигались по разным траекториям, особенно в последние два десятилетия существования империи. Каждая из них по-своему определяла перспективы российской модернизации и свое место в этом процессе. И борьба двух этих сил за доминирование дала возможность оформиться еще одной, третьей, силе.
1134
См.: Волобуев П.В. Экономическая политика Временного правительства. М., 1962. С. 39-40.
У московского купечества, активно разыгравшего народную карту, явно оказалось недостаточно политических наработок, чтобы удержать под своим контролем ситуацию после февраля 1917 года. Попытка реализовать программу преобразований не удалась, и эпопея с ограничением прибыли убедительно это подтверждает. Патриотическая инициатива москвичей очень скоро вышла из-под их контроля; ее подхватили те, чья политическая капитализация напрямую зависела от степени радикальности принимаемых решений. Министры-социалисты провели масштабную налоговую реформу – скорее не по ограничению, а по изъятию у предпринимателей прибылей и доходов. Вместо солидного и либерального Четверикова на авансцену вышли новые государственные деятели – лидеры Совета. Их налоговое администрирование, преследовавшее цель переложить тяготы экономического кризиса на плечи имущих слоев, включало три постановления: о повышении подоходного налога, о единовременном налоге и об обложении сверхприбыли [1135] . После принятия этих постановлений крупные плательщики вынуждены были отдавать государству в общей сложности до 90% своих доходов. Причем обложению подлежали прибыли минувшего операционного года, которые все предприятия уже выплатили и израсходовали [1136] . И тем не менее Совет рабочих и солдатских депутатов рассматривал эту меру в качестве лишь первого шага и заявлял об обширной финансово-экономической программе, к воплощению которой только еще следовало приступить. Несомненно, «ободряло» революционную демократию и напоминание о том, что сама «крупная буржуазия не сдаст своих позиций, не откажется от своих привилегий и барышей» [1137] .
1135
См.: Заседание №108 от 12 июня 1917 года // Журналы заседаний Временного правительства. Т. 2. М., 2004. С. 243.
1136
См.: Там же. С. 244-245.
1137
См.: Первый шаг // Известия. 1917. 17 июня.
Происходящее шокировало не только предпринимательские круги питерцев и южан, но и авторов этого купеческого начинания. Последствия намеченных фискальных мер были проанализированы Особым совещанием по обороне. На заседании царила паническая атмосфера; его участники предрекали скорую остановку большинства предприятий, которые вследствие налоговой нагрузки лишатся как оборотных средств, так и части основных капиталов. Фискальное бремя по ставкам, предусматривавшимся новыми постановлениями, превышало действительную прибыль предприятий и по сути устанавливало 100-120-процентное обложение. Подобные выплаты были невозможны без поддержки казны, а это, в свою очередь, лишало государство значительной части налоговых поступлений. Абсурдность ситуации была налицо [1138] . Питерские банкиры, возмущенные тем, что никто даже не удосужился поставить их в известность о готовящихся налоговых реформах, заявили, что не смогут предоставить кредиты, необходимые предприятиям для выплаты причитающихся платежей, поскольку и сами обессилены тем же фиском [1139] .
1138
См.: Заседание от 17 июня 1917 года // Журналы Особого совещания по обороне. Т. 3. М., 1978. С. 455-457.
1139
См.: Письмо Комитета съездов представителей акционерных коммерческих банков в Министерство финансов. 27 июня 1917 года // РГИА. Ф. 630. Оп. 1. Д. 106. Л. 141-142.