Питер Пэн и Венди. Дети воды. Ветер в ивах

Барри Джеймс

Пираты вышли на поляну. Зоркий глаз Белоручки заметил в лесу Задаваку, и в тот же миг он выхватил пистолет. Но тут железный крюк впился ему в плечо.

– Капитан, отпустите! – завопил Белоручка, извиваясь.

Сейчас мы впервые услышим голос капитана. О-о, это мрачный голос!

– Сначала опусти пистолет, – сказал капитан с угрозой.

– Это один из тех мальчишек! Вы же сами их ненавидите! Я мог бы уложить его на месте.

– Конечно, и на звук выстрела сюда сбежались бы краснокожие. Ты, видно, хочешь расстаться

со своим скальпом?

– Может, мне им заняться, капитан? – спросил добродушный Неряха. – Пощекотать его Джонни Штопором?

Неряха любил всему давать приятные прозвища. Джонни Штопором он называл свой кинжал, потому что всегда наносил им кручёные удары. У Неряхи вообще было много милых привычек. Например, после боя он протирал не оружие, а свои очки.

– Джонни работает беззвучно, – напомнил он капитану.

– Сейчас не время, – произнёс Крюк мрачно. – Что мне один? Мне нужны все семеро! Рассыпаться по лесу! Искать!

Пираты исчезли между деревьями, а капитан Крюк и Неряха остались одни на поляне. Крюк тяжко вздохнул. Не знаю, почему так случилось, – может быть, потому, что вечер был тих и прекрасен? – только капитану захотелось поведать преданному боцману историю своей жизни. Он говорил долго и горячо, но Неряха умом не блистал и так ничего и не понял.

Вдруг он услышал слово «Питер». Он насторожился.

– Больше всех, – говорил Крюк страстно, – я хочу схватить их капитана, Питера Пэна. Это он отрубил мне кисть.

И он с угрозой потряс крючком.

– Давно уже я хочу пожать ему этим руку! Да я разорву его в клочья!

– Но вы же сами говорили, – заметил Неряха, – что этот крючок стоит двадцати рук! Им так хорошо причёсываться… И вообще он очень полезен.

– Конечно, – отвечал капитан. – Будь я матерью семейства, я предпочёл бы, чтобы у всех моих детей было вот это вместо этого. – И капитан с гордостью поглядел на свою железную руку и с презрением на другую. Но вдруг он помрачнел, в лице его что-то дрогнуло. – Питер бросил мою руку Крокодилице. Она как раз проползала мимо.

– Я часто замечал, – сказал Неряха, – что вы почему-то не любите крокодилов.

– Не крокодилов, – поправил его Крюк, – а Крокодилицу! – Он заговорил тише. – Ей так понравилась моя рука, что с того самого дня, Неряха, она всюду следует за мной, от моря к морю, от острова к острову, и ждёт не дождётся, когда получит всё остальное.

– Это в своём роде комплимент, – отметил Неряха.

– Не нужны мне её комплименты! – рявкнул с обидой Крюк. – Мне нужен Питер Пэн! Это он дал ей отведать моей крови.

Он присел на большой гриб.

– Неряха, – сказал он хрипло. Голос его дрожал. – Эта Крокодилица давно бы сожрала меня, только, на счастье, она проглотила будильник. Он тикает у неё в животе и предупреждает меня об опасности. Стоит мне услышать «тик-так, тик-так», как я спасаюсь бегством!

Он засмеялся, но смех его звучал невесело.

–

Когда-нибудь, – заметил Неряха, – завод у будильника кончится, и тогда она до вас доберётся…

Крюк облизнул пересохшие губы.

– Да, – сказал он, – эта мысль не даёт мне покоя.

Тут капитан почувствовал, что снизу его почему-то припекает.

– Послушай, Неряха, это сиденье жжётся! – рявкнул он. – Ах, винтики-шпунтики, да я горю!

Они осмотрели гриб, на котором сидел капитан. Гриб был большой и крепкий – у нас такие не растут. Они потянули его – он остался у них в руках, ибо непрочно сидел в земле. И вот странность: из оставленной им дыры тотчас повалил дым.

Капитан и Неряха переглянулись.

– Труба! – закричали они в один голос.

И правда, они нашли трубу от подземного дома. Мальчишки прикрывали её грибом, когда вблизи появлялись враги.

Сквозь дым пираты услышали голоса. Мальчишки чувствовали себя в безопасности в своём подземном доме и весело болтали о всяких пустяках.

Пираты мрачно прислушались к их звонким голосам, а потом опять накрыли трубу грибом. Оглядевшись, они заметили семь больших дуплистых деревьев.

– Вы слышали, они говорят, что Питера Пэна нет на острове! – прошептал Неряха, и рука его сама собой потянулась к Джонни Штопору.

Крюк кивнул. Он долго стоял неподвижно, погруженный в размышления, и наконец ужасная улыбка заиграла на его тёмном лице. Неряха только этого и ждал.

– Откройте мне ваш план, капитан! – вскричал он.

– Вернуться на корабль, – произнёс Крюк медленно, сквозь зубы, – испечь огромный… сдобный… сладкий… пирог! Покрыть его сверху глазурью. Внизу у них наверняка только одна комната – ведь труба-то одна. Глупые кроты не понимают, что им не нужен отдельный вход для каждого. А это значит, что у них нет матери. Пирог мы положим на берегу Залива Русалок. Мальчишки всегда там купаются и играют с русалками. Они найдут пирог и, конечно, съедят его весь без остатка – у них ведь нет матери, и они не знают, как опасно съесть разом такой огромный… сдобный… сладкий… пирог!

Он расхохотался, и на этот раз смех его звучал очень весело.

– Ага! Вот они и умрут!

Неряха слушал его с восторгом.

– Чудеснейший, коварнейший план! В жизни не слышал ничего лучше! – воскликнул он.

И они заплясали от радости и запели:

Держи, трави! Когда иду,Трясутся все вокруг.Простись с башкой, когда тебяПогладит Джимми Крюк!

Но они так и не допели свою песню до конца: что-то зашуршало в траве, они умолкли и прислушались. Было так тихо, что, казалось, если бы с дерева упал листок, он заглушил бы этот шорох. Но вот он всё ближе и ближе, вот уже звучит совсем отчётливо.