Питер, Поль и я
Шрифт:
Лежа в ванной, я вспоминала Поля и наши разговоры. Отыскав фотографию Питера, я старалась воспроизвести в памяти Поля. Они были похожи как две капли воды, но во взгляде Питера, в его душе было что-то такое, что трогало мое сердце. Я постоянно твердила себе, что Поль всего лишь клон, сгусток проводов и интегральных микросхем, которые хоть и являются чудом техники, никогда не сделают из него реального живого человека. По правде сказать, как бы я с ним ни развлекалась, он был не Питер. Итак, я начала потихоньку спускаться с небес на землю.
Надев недавно купленный черный костюм от Диора
Направляясь в аэропорт в лимузине, я все еще пребывала в подавленном состоянии. Поль пытался уговорить меня арендовать белый лимузин с горячей ванной, но я решила, что Питеру гораздо больше понравится скромный черный автомобиль. Я с трудом могла себе представить, что он воспользуется горячей ванной, хотя Поль это уже не раз проделывал и был в полном восторге.
Самолет запаздывал, и я простояла у выхода примерно полчаса в ожидании Питера, терзаясь сомнениями: как-то мы встретимся? После двух недель с Полем ответить на этот вопрос было не просто. Вполне возможно, все теперь будет по-другому. Но я продолжала надеяться на лучшее.
Затаив дыхание, я высматривала Питера в толпе пассажиров в дорожных костюмах и спортивных шортах, движущихся мне навстречу. И вот я увидела его. Стройный, высокий, строгий и подтянутый, с новой стрижкой, он идет ко мне своей уверенной походкой. На нем двубортный пиджак, серые брюки, неизменная голубая рубашка и галстук от «Гермеса» — желтые крапинки на темно-синем фоне. Это не подделка, не имитация, не клон — это настоящий живой человек, и сердце мое гулко заколотилось в груди. Я сразу поняла, что между нами ничего не изменилось. К моему несказанному удивлению, я обнаружила, что люблю его еще больше. Это было сложно объяснить, особенно после моих развлечений с клоном. Но Питер настоящий, а Поль нет.
По дороге домой мы без умолку болтали, перебивая друг друга, о жизни, о детях, о его работе и о том, что он сделал в Калифорнии за эти две недели. Он ни разу не спросил меня о Поле — как тот себя вел и когда уехал. Единственное, что его удивило, — это то, что я приехала в аэропорт в лимузине, а не в его «ягуаре». Я вынуждена была признаться, что Поль немного попортил его автомобиль, и заверила, что, если не считать помятого переда и сгоревшего двигателя, никаких других повреждений не обнаружено. Багажник по-прежнему легко открывается, обшивку поменяли, и Питеру наверняка понравятся новая канареечно-желтая окраска и красные колеса. Я заметила, как на его скулах заходили желваки, но он сдержался и не произнес ни слова. Он повел себя как истинный джентльмен, проявив недюжинную выдержку.
Когда мы приехали домой, он уже успел оправиться от потрясения. Оставив свои чемоданы в машине, он поднялся ко мне выпить чашку чаю. И тут он
Он поехал к себе домой, чтобы принять душ и переодеться, а когда вечером того же дня он явился к нам, чтобы повидать меня и детей, его внешний вид их явно разочаровал. На Питере были джинсы, голубая оксфордская рубашка, темно-синий кашемировый свитер и туфли «Гуччи». Я мысленно напомнила себе, что это Питер, а не Поль, и клоунские номера с леопардовыми комбинезонами и золотистыми рубашками отменены на неопределенный срок. Я старалась не думать о Поле, который сейчас, наверное, находится в мастерской без головы. Я сама потеряла голову от любви к Питеру, а о Поле больше не жалела.
В тот миг, когда я выносила ему в кухню мартини, Шарлотта поймала меня за рукав и прошептала:
— Что с ним такое? Он две недели так классно одевался. А теперь посмотри-ка на него — снова стал старомодным занудой.
Но по правде говоря, мне его костюм нравился гораздо больше, чем стриптизерские полоски, парча и алые ковбойские шляпы. Я обожала его «старомодную» манеру одеваться и считала его сексуальным и «клевым». Однако объяснить это Шарлотте, которая всей остальной одежде предпочитала неоново-зеленые джинсы и ярко-алые атласные халаты, которые Поль пообещал дать ей поносить, не представлялось возможным.
— Он просто устал, Шэр, — туманно пояснила я. — Может, его что-то расстроило. Или у него неприятности в офисе.
— По-моему, он шизофреник, — отрезала Шарлотта с присущей ей безапелляционностью.
Да, наверное. Либо он, либо я. Эту возможность тоже нельзя исключать.
Но дети удивились еще больше, когда узнали, что на ночь он возвращается к себе домой. Я объяснила им, что ремонт в его квартире закончился и он больше не нуждается в нашем гостеприимстве — пока. Сэм ужасно огорчился, услышав эту новость.
— Ты не останешься ночевать? — грустно спросил он, и Питер покачал головой.
— Утром я переехал к себе домой, — сказал он, потягивая мартини и катая оливки по тарелке.
— Наверное, тебе не нравится, как мама готовит, — со вздохом заключил Сэм и понуро поплелся в свою комнату.
Как только мы убедились, что дети уснули, то потихоньку пробрались в мою комнату и уселись на кровати, взявшись за руки. Вот и настал момент проверить наши чувства. По привычке, приобретенной за эти две недели, я зажгла свечи по обеим сторонам кровати, и Питер изумленно приподнял бровь.
— А это не опасно? — с тревогой поинтересовался он.
— Не думаю… это так красиво.
Я обернулась к нему, и он внимательно посмотрел мне в лицо. Я знала, что сейчас нас обоих волнует один и тот же вопрос: как это будет?
— Ты прекрасна, Стефани, — тихо промолвил он. — Я так тосковал в разлуке с тобой. — И по его глазам я поняла, что он говорит правду.
— Я тоже, — прошептала я, освещенная пламенем свечей.
— Правда? — взволнованно переспросил он с надеждой в голосе.